Весна священная - Алехо Карпентьер

между прочим какого-нибудь художника, композитора или писателя. Я услышал, что этот по-прежнему собирает картины Сорольи и Фортуни, а тот видел только что вышедший в Нью-Йорке «Tobacco Road»1 2, а тому-то, как ни странно, нравится «Рапсодия в стиле блюз» Гершвина, «Испания» Шабрие, и при этом он считает, что «Реквием» Верди — это нудь и не годится для концертного исполнения. Я наблюдал за приглашенными в этот вечер — чистое золото, а не люди,— каламбур вполне уместный, ибо фамилии этих людей и в самом деле звенели и сверкали, будто золотые монеты; впрочем, мне пришлось смириться перед очевидностью: люди эти культурны, хоть их культура всегда как бы немножко в стороне, словно бы на полях истинной культуры. Однако больше всего поражало меня другое (я долго пробыл на чужбине, отвык от здешней жизни): люди, гордящиеся своим происхождением, вроде моей тетушки, а также те, кто приобрел богатство ценою тяжких усилий и жертв, сердечно, с улыбкой, с открытой душой принимали политиканов, обогатившихся благодаря хитроумным махинациям, растратам, хищениям государственных средств, темным сделкам и грязным делишкам. Видные финансовые и промышленные тузы, сахарные и биржевые короли привыкли часами не отходить от телетайпа, ведь им необходимо постоянно следить за ситуацией на мировом рынке; под ритмичное пощелкивание счетных машин погружаются они в обдумывание бесчисленных комбинаций, не сводят глаз с табло биржевого курса, просматривают за день по двадцать 1 Я в нашем семействе потаскушка (франц.). 2 «Табачная дорога» — роман американского писателя Эрскина Колдуэлла. 222

биржевых бюллетеней, шлют каблограммы, диктуют письма; весь потный, без пиджака, говорит такой человек одновременно по трем телефонам, путаясь в проводе, как Берт Бови в фильме «Человеческий голос», он выжимает соки из себе подобных, получает доходы и прибыли от латифундий, от шахт, на которых никогда не был, его плантации сахарного тростника тянутся от горизонта до горизонта, он владеет бесчисленными стадами, хотя никогда не слышал и не услышит, как они мычат, он встает вместе с солнцем, завтракает у себя в кабинете, он редко уделяет внимание жене, слишком уж много у него забот (впрочем, иногда, где-нибудь в углу конторы, он обнимает на ходу хорошенькую секретаршу...), этот человек многолик, вездесущ, всегда начеку, всюду первый, у него великолепный нюх, он умело преследует добычу, предчувствует заранее приближение кризиса, падение курса и сохраняет равновесие, будто ловкий эквилибрист, у него счет в Ныо-Иорке, в Бостоне, в Швейцарии... Он умеет использовать сложившуюся конъюнктуру, как Ротшильды во время битвы при Ватерлоо, как торговцы оружием при малейшем слухе об освободительной войне в Африке или Азии... И вот повторяю: больше всего меня удивляло, что люди, отличавшиеся многими буржуазными добродетелями: трудолюбием, упорством, энергией, люди, постоянно занятые расчетами и комбинациями, от которых зависели перестановки в правительствах разных стран мира, все эти гаванские Фуггеры, Медичи с улицы Обрапия или креольские бароны Нюсинжены—на приемах, празднествах, вечерах и обедах с удовольствием садились рядом с грязным мошенником, делавшим в данный момент политику, с продажным сенатором, что умеет ловить рыбку в мутной воде, с чиновником, разбогатевшим в несколько недель. Разумеется, мошенник этот — человек на редкость симпатичный и остроумный — пожертвовал сто тысяч песо на строительство публичной библиотеки, которое, впрочем, не пошло дальше эскизного проекта; сенатор же — элегантный, изящный — был даже несколько месяцев министром просвещения, однако совсем недавно решил съездить в Майами и увез в чемодане с двойным дном миллион долларов — зарплату сельских учителей всего нашего острова; а чиновник, весьма тонкий шутник, язвительный и саркастичный, сумел нагреть руки вот каким оригинальным путем: ухитрился провести закон, в сто раз увеличивающий стоимость необработанных участков, которые за мизерную цену приобрел недавно некий «pool»1, состоящий из . 1 Здесь: концерн (англ.). 223

его приятелей и т. д., и т. д., и т. д. ... Подобные лица стали с недавнего времени появляться в особняках персон, принадлежащих к высшему обществу, и были приняты с распростертыми объятиями; их называли сильными людьми, «лихоедами», каковой неологизм в некоторых кубинских толковых словарях не слишком точно трактуется как «обманщик». Ибо «лихоедение» нашего времени, реальное «лихоедение» сегодняшнего дня возведено в ранг вполне почтенной деятельности. Сама тетушка, когда приглашала к себе какого-либо выскочку, ставленника нового режима — а их было немало,— говорила обычно: «Он из «лихоедов»»,— что при хорошо сшитом фраке или смокинге было равносильно определению дона Мигеля де Унамуно «во всяком случае, вполне человек» или мольеровскому «Бене, бене, превосходно: /Дигнус он войти свободно/ В ностро славное сословие,/ Респондендо всем условиям» 1. И я в тот вечер подумал, что если представители господствующего класса способны снисходительно улыбаться «лихоедам», значит, этот класс находится в состоянии деградации и загнивания... Однако не до рассуждений мне было. Очень скоро забыл я о своем негодовании, оставил все критические размышления — кузины, услышав, что Вера «классическая балерина», совершенно неожиданно стали проявлять к ней усиленное внимание, чего я, по правде говоря, никак не ожидал. Супруга сахарного магната вспомнила, что видела в Национальном театре Александра Волынина («он был любимым partenaire1 2 Анны Павловой»,— заметила Вера), Эмилия Больма3, Рут Сан-Дени («Да, эта американка старалась быть экзотичной»), а в газетах писали, будто Джорж Баланчин приехал в Гавану, надеясь найти что-либо интересное для балета в негритянских ритуальных танцах, они все еще сохранились на Кубе на позор нам, ведь это даже и не фольклор, и вообще ни на что не похоже, просто варварство, в лучшем случае — остатки древних африканских обрядов... Вера вдруг объявила (я и не знал, что она уже приняла решение): она собирается открыть школу классического балета; тут же нашлось множество учениц, жаждущих заниматься. Юные мои кузины пришли в восторг — заниматься балетом гораздо приятнее, чем гимнастикой или 1 Мольер. Мнимый больной. Перевод Т. Щепкиной-Куперник. 2 Партнером {франц.). ' 3 Больм, Эмилий Рудольфович (1884—1951) — русский артист балета и педагог. 994

играть в баскетбол—от него руки и ноги все в синяках; что же касается тенниса, то оно, конечно, весьма элегантно и в Англии все играют, да только у нас в тропиках больно уж потеть приходится. Те же, что были замужем, прочили в Верину школу дочерей, ведь занятия танцами делают девочек легкими, грациозными, придают гармоничность движениям. Но нужен просторный зал с деревянным полом, большое зеркало да несколько перекладин для «работы у станка»... «Это уж предоставьте мне»,— сказала Тереса, жуя свою гуайабу с белым сыром... Ужин закончился весело, будто мячи, перелетали с одного конца на другой шутки, каламбуры, пикантные намеки, и,