Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт

такой важный день! – Миссис Джо пыталась нахмуриться, а про себя думала: нет на свете юноши красивее и изобретательнее ее сына.

– Пусть оставит, тетушка, Теду к лицу! Так ему не дашь меньше восемнадцати, – отметила Джози, которой любой маскарад приходился по душе.

– Отец ничего не заметит, он будет слишком занят своими умниками и образованными девицами. А если заметит, что с того? Оценит шутку и представит меня старшим сыном. Робу со мной и не сравниться, когда я в таком наряде! – Тед со скорбным видом прошелся по комнате – прямо Гамлет во фраке и в стоячем воротнике.

– Делай, как велю!

Если миссис Джо говорила в таком тоне, слово ее было закон. Впрочем, усы все-таки вернулись, и многие гости впоследствии считали, что юных Баэров в семье трое. В общем, луч света все же развеял уныние Теда.

Мистер Баэр преисполнился счастья и гордости, когда в назначенный час взглянул на ряды юных лиц: он вспоминал «сад», где в свое время с надеждой посеял хорошие семена – а теперь из них выросли чудесные цветы. Достопочтенный мистер Марч светился от удовольствия, ибо после долгих лет терпеливого ожидания мечта всей его жизни наконец сбылась, а любовь и уважение в глазах юношей и девушек доказывали: поистине, он обрел желанную награду. Лори в таких случаях старался не привлекать к себе внимания: как основатель колледжа и благородный филантроп, он и так беспрестанно получал хвалебные оды, стихи и речи. Три сестры сияли от гордости, сидя среди дам и радуясь, как умеют только женщины, что их мужчин оценили по заслугам, ну а «дети Плама», как называли себя молодые, считали праздник своим личным достижением, принимали любопытные, восхищенные и завистливые взгляды на свой счет, радовались и важничали.

Музыка звучала великолепная – да и как иначе, если дирижирует сам Аполлон. Стихотворения, как всегда в подобных случаях, весьма отличались по качеству, ибо молодежь пыталась выразить старые истины новыми словами и усердно добавляла своим произведениям веса – читала с сосредоточенным видом и большой выразительностью. Приятно было поглядеть, с каким глубоким интересом встретили барышни слова лучшего студента, а после захлопали ему так, будто ветерок шелестел над цветочной клумбой. Еще приятнее и важнее было наблюдать за лицами юношей, когда хрупкая девушка в белом встала среди знатных гостей в черных фраках и, то краснея, то бледнея, прочла речь от всего своего женского сердца, со всей силой женского ума; и пусть губы ее дрожали, важность задачи не давала ей отступить: она рассказала о надеждах и сомнениях, об упованиях и о наградах за труд – обо всем, что необходимо человеку и требует от него упорства и старания. Ее чистый, нежный голос пробуждал благородство в душах юношей и скреплял печатью долгие годы дружбы, которые навсегда останутся чудесным воспоминанием.

Речь Элис Хит единогласно признали лучшим выступлением торжества: без излишней цветистости и сентиментальности, свойственных юным ораторам, она тронула сердца искренностью и рассудительностью, говорила столь вдохновенно, что вызвала бурю аплодисментов, а остальных выпускников до того воспламенил призыв «шагать плечом к плечу», точно она им спела гимн революционеров – «Марсельезу». Один юноша разволновался и едва не подхватил Элис, когда она спускалась со сцены, однако она поспешила скрыться среди подруг, а те приветствовали ее ласковыми взглядами и слезами радости. Благоразумная сестра остановила юношу, тот взял себя в руки и сосредоточил внимание на речи президента колледжа.

И она того стоила, ибо мистер Баэр говорил точно отец, что провожает детей на битву жизни; его ласковые, мудрые и полезные слова надолго остались в памяти выпускников, даже когда забылись похвалы. Последовали другие привычные в Пламфилде церемонии, и наконец торжество подошло к завершению. Как со здания не сорвало крышу от громогласных звуков студенческого гимна – навсегда останется загадкой, однако же крыша осталась на месте – только задрожали гаснущие гирлянды, когда пение достигло их и смолкло, а эхо осталось звучать в коридорах весь последующий год.

День прошел за обедом и закусками, а к закату все немного утомились и решили отдохнуть перед празднеством. Вечера у президента колледжа всегда ждали с нетерпением, как и танцев в Парнасе, прогулок, пения и флирта – всех маленьких радостей, какие только могут успеть позволить себе выпускники за несколько часов.

Сновали экипажи, и веселые компании на веранде, лужайках и подоконниках праздно гадали, кто же эти почетные гости. Всех особенно заинтересовал пыльный экипаж, набитый сундуками, – дом мистера Баэра радушно отворил перед ним ворота. Вышли два джентльмена, приехавшие будто бы издалека, а за ними – две юные барышни. Баэры встретили всех четверых радостными криками и объятиями. Потом все скрылись в доме, внесли багаж, и гостям оставалось лишь гадать, что это за таинственные незнакомцы, пока хорошенькая студентка не объяснила: это племянники профессора, и один из них как раз приехал в свадебное путешествие.

Девушка оказалась права: Франц с гордостью представил родным светловолосую и крепкую супругу, и едва ее успели расцеловать и благословить, как Эмиль подвел к ним прелестную англичанку Мэри и оповестил радостно:

– Дядя, тетя Джо, а вот еще одна дочь! Примете мою жену тоже?

Разумеется, приняли: Мэри едва удалось вызволить из крепких объятий новых родственников – памятуя, сколько молодые выстрадали вместе, они считали вполне естественным счастливое завершение дальнего странствия, которое началось столь трагически.

– Что же ты не предупредил? Мы бы приготовились встречать две пары новобрачных, а не одну! – воскликнула миссис Джо, как всегда не слишком торжественно одетая: она выбежала из спальни, где собиралась на важный вечер, едва успев прикрыть папильотки платком.

– Вспомнил, как вас всех удивил своим браком дядя Лори, и захотел последовать его примеру, – засмеялся Эмиль. – Я пока не на службе, вот мы и решили поехать вместе со стариной Францем, раз уж ветер и погодка позволяют. Думали приехать вчера, да не вышло – это ничего, хоть к концу праздника успели, и то хорошо!

– Сыночки мои, как я рад, что фы счастлифы и вернулись домой! Слоф нет выразить мою благодарность, только и остается просить милостивого Gott благословить фас до сохранить! – воскликнул профессор Баэр, пытаясь обнять всех четверых разом. По щекам его текли слезы, и он от волнения едва не позабыл английский.

Апрельский ливень принес свежесть и успокоил взволнованные сердца счастливого семейства, ну а потом все принялись говорить разом: Франц и Людмила общались с дядюшкой по-немецки, Эмиль и Мэри беседовали с тетушками; а вокруг собралась молодежь – им не терпелось услышать все о кораблекрушении, спасении, возвращении домой. Эта