Однажды в лесу - Бибхутибхушон Бондопаддхай

себя такое огромное количество еды. Он был настоящим скитальцем. Рядом с ним на крыльце лежали только грязный узелок и тонкий плед — все мирские пожитки Гонори.

— Я сейчас занят, приходи после обеда в контору, — попрощался я.

Вечером Гонори был у нас.

— Где пропадал, Гонори?

— Скитался по деревням в Мунгере. Я во многих побывал.

— А что ты там делал?

— Работал в школах, учил детей.

— Все закрылись?

— Да, господин, продержались не больше пары месяцев. Родители детей не могут заплатить за них.

— Не женился? Сколько тебе сейчас?

— Себя-то прокормить не могу, господин, куда мне жениться? Лет тридцать пять уже.

Даже в этих краях нечасто встретишь настолько бедного человека, как Гонори Тевари. Мне вспомнилось, как однажды он пришел в мою контору без приглашения, чтобы просто поесть рис, когда я только приехал сюда. Наверное, и теперь он давно уже не ел его, довольствуясь бобовой мукой, которой его угощали гангота.

— Гонори, поужинай сегодня у меня. Приготовит Конту Мисро, ты не против?

— Конту из наших брахманов, я и раньше ел его еду. Как я могу быть против? — он расплылся в улыбке от радости.

А потом добавил:

— Раз вы спросили про женитьбу, господин, расскажу вам кое-что. В прошлый шрабон я открыл школу в одной деревне. В ней жила семья тех же брахманов, что и мы. Я жил у них. Мы уже сговорились о свадьбе с их дочерью, и я даже привез из Мунгера красивый жилет, как тут встряли жители той деревни и стали злословить, мол, он же бедный школьный учитель, ни горсти риса, ни дома нет, не отдавайте за него дочь. Свадьба расстроилась, а я ушел из той деревни.

— Ты видел ту девушку? Красивая?

— А как же, очень. Конечно, кто выдаст за меня такую красивую девушку? В самом деле, что у меня есть, скажите?

Я видел, как расстроился Гонори из-за того, что свадьба отменилась. Похоже, девушка пришлась ему по душе.

Мы еще долго просидели за беседой. Из его рассказов я понял, что жизнь не особенно ласкала его: он скитался из деревни в деревню, с трудом зарабатывая на горсть риса, да и то не всегда. Большая часть его жизни прошла с протянутой рукой у порогов гангота.

— И вот, спустя столько времени, я пришел в Лобтулию. Говорят, тут появилось много новых поселений. Это больше не непроходимые леса. Подумал, почему бы не открыть тут школу. Как думаете, получится, господин?

Я тогда подумал, что нужно помочь Гонори. В землях поместья появилось много новых детей, и мой долг позаботиться об их образовании. Посмотрим, что из этого получится.

3

Необыкновенная лунная ночь. Джуголпрошад и Раджу Панде коротали ее за беседой. Недалеко от конторы выросло небольшое поселение. Один из его жителей тоже к ним присоединился. Вот уже четыре дня как он вместе с семьей перебрался сюда из округа Чхапра.

Мужчина рассказал историю своей жизни: где ему довелось пожить с женой и сыном, сколько лесов по берегам и чащам нарубить, чтобы возвести свои хижины. Где-то они прожили три года, где-то пять, а в одном месте на берегу Коши — даже десять. И нигде удача не улыбалась ему. В этот раз он пришел попытать счастье в Лобтулию.

Жизнь всех этих странников была весьма причудливой. Из разговоров с ними я понял, что они жили не связанной никакими узами, свободной жизнью скитальцев — ни общества, ни очага, ни тоски по дому. Они возводили свои хижины под сводами голубого неба везде: и в лесах, и в плоскогорьях посреди горных цепей, и на одиноких островах рек. Сегодня здесь, завтра там.

Их истории о любви и разлуке, жизни и смерти были для меня в новинку. Но больше всего меня поразила неугасающая надежда этого человека обрести здесь свое счастье.

Мне было сложно понять, на какую удачу он надеялся, обрабатывая каких-то пять или десять бигхов земли в Лобтулии.

Мужчине перевалило за пятьдесят. Его звали Болобхо́дро Шенга́и, из касты земледельцев-кальвар[102] или колу. И даже в таком возрасте он по-прежнему не теряет надежду поймать удачу за хвост.

— Где вы до этого жили, Болобходро? — поинтересовался я.

— На насыпном острове в округе Мунгер, господин. Мы пробыли там два года, а после случился неурожай, и все мои посевы кукурузы полегли. Я понял, что там больше делать нечего. Все стремятся к процветанию в своей жизни. Посмотрим, повезет ли нам в этот раз под покровительством господина.

— Когда я только перебрался сюда, у меня было шесть буйволов, сейчас их десять. Лобтулия — процветающее место, — сказал Раджу Панде.

— Помоги мне купить пару буйволов, Панде-джи. На деньги, вырученные с урожая в этом году, нужно обязательно купить буйволов. Это верная дорога к процветанию.

Гонори слушал их разговор. Затем добавил:

— Верно. Я тоже хочу купить однажды пару буйволов. Мог бы я только где-нибудь осесть…

Леса по склонам гор Мохаликхарупа и холмистая гряда Дхонджори за ними неясно вырисовывались в лунном свете. Холод понемногу усиливался, поэтому мы развели маленький костер и расселись вокруг: Раджу Панде и Джуголпрошад по одну сторону и Болобходро и несколько других новых арендаторов — по другую.

Мне было странно слышать их разговоры о материальном процветании. Их взгляды на благополучие непритязательны и просты — увеличить число голов буйволов с шести до десяти или двенадцати. Сегодняшняя лунная ночь, предоставившая мне возможность узнать о надеждах и стремлениях простого человека в этом крае, окруженном далекими, непроходимыми чащами и цепями гор и холмов, казалась мне необыкновенно таинственной. Разве только ночь? Такими же мне виделись и горы Мохаликхарупа, и гирлянда холмов Дхонджори вдалеке, и вереницы непроходимых лесов по склонам гор.

Только Джуголпрошад не участвовал во всех этих разговорах о мирском. Он пришел в этот мир с душой скитальца, но совсем другого рода — обсуждения земель, буйволов и коров не доставляло ему никакого удовольствия, и он не присоединялся к ним.

— Господин, вы видели, как буйно зацвела гусиная лиана, которую я сажал в лесу на восточном берегу озера Сарасвати? В этом году и паучья лилия по кромке воды удивительно красива. Не хотите прогуляться, полюбоваться ими этой лунной ночью? — спросил он.

Мне было горько: как долго я еще смогу сохранить земли озера Сарасвати, которым Джуголпрошад отдавал столько своих сил? Скоро заросли гусиной лианы и ночного жасмина безвозвратно исчезнут, а на их месте вырастут поля высокой кукурузы и ячменя и плотные ряды соломенных хижин с чарпаи на верандах и лениво жующими корм