Девушка из хорошей семьи - Юкио Мисима

круглом лице гостя, а глаза сверкали молодым задором – он напоминал глянцевую картинку с обложки журнала для подростков: ни теней, ни загадочности. Первым делом он учтиво поприветствовал Каёри:

– Сердечно благодарен вам за приглашение на этот вечер. Бесконечно рад.

Матери Касуми нравился Саваи, и она довольно сощурилась в ответ на это обращение, отличающее молодого человека из хорошей семьи.

Саваи обходительно и галантно поздоровался с Касуми, но ей показалось странным, что сама она воспринимает это как формальную любезность. В прошлом году, в день, когда Саваи брал у ее отца интервью для журнала, она не заметила в его поведении никакой фальши. Да и вообще на его лицо не смотрела.

Гости собрались, но из-за свойственной японцам привычки смущаться танцы все никак не начинались, так что первыми выступили Масамити с Акико.

Это был замечательный танец. Старший брат Касуми, с прямой спиной, в двубортном пиджаке, обняв жену, ловко двигался в танце, и на губах у него играла счастливая улыбка, а глаза за очками сияли. Ну а Акико… Касуми только сейчас обнаружила, что у невестки довольно большой зад. При движении та приближалась к мужу, и крепкие ягодицы, казалось, готовы были разорвать облегающую юбку.

Все в молчании следили за этим идеальным танцем, удивляясь: где только Масамити выучился таким сложным движениям и как это Акико так умело их повторяет.

В самый разгар танца распахнулась дверь, хотя Касуми считала, что гостей больше не предвидится. Она обернулась – явился отец с бутылкой шампанского в руках. Молодые служащие вскочили, освобождая Ититаро место, Масамити и Акико остановились.

Ититаро громко и внятно произнес:

– Прекрасно! Я сейчас в ресторане на Симбаси[8] похвалился, что дочь дома устраивает танцевальный вечер, так хозяйка тут же притащила бутылку шампанского и велела скорее нести ее сюда, угостить всех.

– Здорово! – разнесшийся эхом мягкий голос Саваи раздражал Касуми.

– Я сейчас уйду, а вы танцуйте, танцуйте. Мне приятнее в теплом кимоно посидеть на татами[9]. Ну, молодые люди, что же вы не танцуете? Не стесняйтесь, танцуйте. Я только шампанское поставлю и пойду.

Во время этого громогласного напутствия Тиэко на ухо прошептала Касуми:

– Хороший у тебя отец!

Касуми промолчала. Ей не понравилось, что своими словами отец превратил танцевальную вечеринку в некое подобие корпоративного банкета.

Повинуясь намеку Ититаро, кавалеры разом, точно заведенные куклы, поднялись и отправились приглашать девушек. К Касуми подошли Саваи и Маки, но Саваи опередил вечно рассеянного и сонного товарища, и тот, похлопав глазами с тяжелыми веками, пригласил Тиэко.

Когда Касуми оказалась в паре с Саваи, ее вдруг охватило незнакомое ощущение.

Она уже не раз танцевала с мужчиной, но подобное чувство возникло впервые. Можно сказать, что раньше она танцевала, не привнося в это никаких чувств. Его грудь в белой рубашке и ярком галстуке раскачивалась, словно поверхность воды в бассейне, и Касуми сосредоточенно смотрела на нее, как перед прыжком с трамплина.

Саваи сразу начал шутить. Касуми взглянула на белые нарциссы, стоявшие на полке с безделушками в углу гостиной. Саваи сделал поворот в танце, и она отвела взгляд от нарциссов. Недовольно подумала: «Не время смотреть на какие-то цветы».

«Чистые цветы. Саваи не такой. Но искренность не так уж и важна. Разве танцевать с ним неловко или противно?»

Она погрузилась в размышления, не обращая внимания на шутки Саваи.

Мелодия звучала три минуты. Касуми вспомнила, что хотела сказать за это время, и тут же напряглась, сердце заколотилось. Слова, которые она наконец выдавила, должны были прозвучать шутливо и легко, а получилось сурово и словно через силу:

– Знаете, господин Саваи, я как раз видела вас после Нового года на станции «Токёэки».

Саваи с невинным видом, будто не понимая, взглянул на Касуми:

– Э-э? Что значит «как раз»?

При виде такого притворства Касуми вспылила:

– Вот как?! Неужели забыли? До следующего танца постарайтесь вспомнить.

Музыка закончилась. Пластинка была долгоиграющей, они могли танцевать и разговаривать дальше, но Касуми быстро направилась к своему месту. Ее сразу же пригласил Одзаки. Касуми танцевала рассеянно и из его непрерывной болтовни не слышала ничего.

Касуми была довольна, что после окончания предыдущей мелодии, в перерыве, когда еще не затихли отзвуки музыки, ушла и бросила Саваи, встревоженного ее словами. Но чопорный тон, которым она задала вопрос, был непростителен. Это раздражало. Прямо упреки старой девы, сходящей с ума от ревности. Касуми была сама себе противна. Более того, теперь ей казалось, что, оставив Саваи без внимания на следующий танец, она получит обратный эффект. Наверное, у него в ушах все еще звучит сухой голос Касуми, и вдруг он истолкует все совершенно нелепым образом? Возникнет опасное заблуждение: Касуми его ревнует – значит «эта девочка в меня влюбилась»!

«Этого никак нельзя допустить. Я совсем, ничуть не ревновала».

Касуми готова была выкрикнуть это во весь голос и бросила грозный взгляд на Саваи. Тот беззаботно танцевал с Тиэко. По их виду незаметно было, чтобы они обсуждали случай на станции «Токёэки». Касуми немного успокоилась, но в душе клокотал гнев: как же так, человек, которого она пыталась мучить, чувствует себя легко и уверенно, а она, мучительница, нервничает.

Саваи заставил Касуми прождать целых четыре танца: только он собирался ее пригласить, как появлялся другой кавалер, и она уходила. Не то чтобы Саваи умышленно ее дразнил, но, когда они наконец-то смогли потанцевать второй раз, Касуми расхотелось идти с ним, и она старательно искала предлог для отказа.

– В горле пересохло. Не принесешь мне пунша?

Саваи налил из кувшина приготовленный Касуми алый пунш и, стараясь не столкнуться с танцующими парами, осторожно принес два стакана.

– Спасибо.

Он настороженно посмотрел на Касуми:

– Продолжим наш разговор. Я не понимаю твоих намеков. Говори яснее.

Саваи заговорил первым, у Касуми сразу улучшилось настроение, и она с легкостью описала события того вечера. Саваи выслушал и глубоко вздохнул:

– Вот как? Моя родственница могла обознаться – вдруг с той женщиной был не я?

– Не могла. Мы как раз вместе с ней тебя и видели.

И Касуми впервые назвала имя Тиэко.

– Да? Вместе с ней… – Саваи, мельком взглянув на танцующую Тиэко, вдруг рассмеялся: – Да уж, она тоже хороша! До сих пор молчала. Ну я попал. Ладно, сознаюсь. Это была гейша из Янагибаси[10].

Касуми понравилась эта откровенность. Она хотела добиться именно такого, явного, очевидного поражения. Значит, цель достигнута. Она сразу подобрела, прониклась сочувствием к раненой добыче.

– Понятно. Этого достаточно. Но та сцена очень меня впечатлила. Расскажи, что произошло.