Выжили только влюбленные - Дэйв Уоллис

подростки потянулись за ним. Парни изо всех сил старались держаться раскованно и независимо.

– Зацени пальтишко, – пробормотал Чарли.

– Вот и мы, мистер Соседски, вот и мы! – заулыбался Теллен. – Это мои юные друзья. Кое-кто из них лично знает… э-э-э… знал мистера Оливера. Позвал их специально для вас. – Понизив голос, он добавил: – Пришлось, знаете ли, немного на них потратиться…

– Дайте отдышаться, дружище, и я достану чертов бумажник.

– О, нет-нет, я вовсе не намекал на возмещение расходов, мистер Соседски. Просто, видите ли, поскольку они знали Оливера…

– Кто он, этот Оливер? – осведомился Соседски. – Ах да, чокнутый, который выпрыгнул из окна…

Теллен моргнул и поправил очки.

– Я думал, вам о нем что-то известно. То есть, когда позвонил ваш секретарь, я решил, что о нем имеются какие-то особые сведения, а вы, получается, даже его имени не знаете. Тогда почему же…

– Все объясню позже, дружище, – отмахнулся Соседски, поглядывая на собравшуюся вокруг них компанию.

Кивнув и улыбнувшись подросткам, он обратился к сутулому фотокорреспонденту, который, судя по всему, уже давно ничему не удивлялся:

– Давай сюда цыпочку.

– Залезай в машину, милая, – бросил тот Кэти.

– Еще чего! – возмутилась та. – За кого вы меня принимаете?

– Ах ты грязный старикашка! – набычился Эрни.

– Ребята, вы неправильно меня поняли, – пожал плечами Соседски. – Это нужно для снимка. Она будет как бы выходить из своей машины.

– А, ладно, – согласилась Кэти.

Фотокорреспондент тут же встал в стойку, согнув колено, словно уходящий от удара боксер.

– Девушка высокая, бери по бедро, – скомандовал Элф. – Наша история о скорби, а не о сексе.

– Занимайся своей работой, Соседски, а я свою без тебя знаю, – буркнул его коллега.

– Следи за языком, Гарри, – отрезал тот.

– Отлично, дорогая, одну ногу вперед. Смотрим на меня, улыбаемся. Нет, не так. Грустно, но уверенно. Представь, что говоришь: «Он был хорошим учителем, нам будет его недоставать». Да, печальная улыбка – ты тоскуешь по любимому учителю.

– Эй, не указывай, что ей говорить! – пробурчал Чарли. – Почем брали пальто, мистер Соседски?

– У меня этими вопросами занимается финансовый директор, – ответил журналист. – Мои кошки от этого пальто сходят с ума. Итак, что вам известно?

Рассеянно выслушав нехитрый рассказ, он отвел Теллена в сторону.

– Слушайте мое предложение. Не то чтобы я заинтересован именно в сегодняшней истории, но… Я прошу вас следить за случаями суицида в пределах зоны деятельности вашей газеты. С подробной информацией выходите сразу на меня. Мне нужно все: точные факты, возраст жертвы, способ самоубийства и так далее. Да, душевное состояние самоубийцы, имелись ли у него страхи и тревоги – вот такого рода сведения пригодятся. Полгинеи за каждый отчет, вне зависимости от того, используем ли мы его, и пять гиней за каждый раз, когда вы сообщите мне о происшествии не позднее чем через два часа. Вас устроит такой расклад?

– Конечно, мистер Соседски! Хотя в нашем районе таких случаев наберется немного.

– А именно?

– Ну, точно не скажу. Иногда ведь дознание проводится в другом округе, если жертва попала в морг тамошней больницы.

– А иной раз дознания не бывает вовсе, – загадочно бросил Элф. – Гарри, поехали! Хватит снимать цыпочку, тебе все равно никогда не стать Каршем из Оттавы[8]. У нас еще есть немного времени – может, получится наведаться на место происшествия в Саут-Эктоне.

Оба нырнули в черный «Ягуар». Соседски махнул в окно, оглянулся и, резко развернувшись, уехал.

– Зацени тачку, – сказал Эрни.

– Прикинь, как он водит, – откликнулся Чарли.

– Так что за дела, мистер Теллен? Куда это они двинули?

– Понятия не имею.

– Думал, вы, газетчики, знаете все на свете, – покачал головой Эрни.

– Нет, они знают только, как выбирать шляпы, – сострил Чарли.

– Когда обзаведетесь таким замшевым пальто, мистер Теллен?..

– Ты хотел спросить, когда мы увидим его за рулем черного «Ягуара»…

– Может, еще чашечку кофе, мистер Теллен?..

– Как насчет пачки сигарет?..

– Всего хорошего, молодые люди, – попрощался газетчик и заспешил в подземку.

– Ну, чем займемся? – спросил Эрни.

Чувство значительности момента, вызванное недавними событиями и реакцией на них Элфа Соседски, переросло у всей компании в ощущение тревожной опустошенности, словно закидываешь в рот ложку еды, а в ней оказывается лишь пена.

От перекрестка в разные стороны расходились освещенные светом натриевых фонарей, затянутые холодным ночным туманом улицы, ведущие к мирам, где из роскошных машин выпрыгивают люди в замшевых пальто и получают за это деньги.

Несколько более молодых членов стаи – лет тринадцати и около того, – жмущиеся по краям, смущенно отошли в сторонку. Уже пробило десять вечера, а их все еще пугали выговоры родителей и возможное лишение карманных денег.

Трое парней в итоге высказались за возвращение в «Тропическую ночь», девушки же предлагали посетить другое заведение. Некоторое время они обсуждали планы, согревая своими фантазиями холодный уголок улицы.

– Может, позвоним в какую-нибудь газету – не ту, с которой сотрудничает Соседски, расскажем, как он здесь шнырял? Придумаем что-нибудь по этому поводу, заработаем на сладкое, – предложил Чарли.

– Мой дядька говорил, что за эксклюзивные новости можно разжиться пятьюдесятью гинеями, – подхватил высокий парнишка в белом пальто из искусственной кожи с клетчатым воротником и подкладкой.

– Сочиним историю, почему Оливер поставил точку, да протолкнем ее газетчикам. Пробросим, что его, возможно, столкнули.

– Тогда нас возьмут в оборот копы.

– Представь, получишь сотню фунтов, если напоешь в редакции – типа ты был его любимым учеником, а он однажды начал к тебе приставать и все такое.

– Но… это ведь клевета!

– Ну, клевета. Что с того? – заявил Эрни, входя в роль киношного еврея из Бронкса. – За сотню фунтов можно раздобыть неплохую дозу, – продолжил он голосом Лоуренса Харви.

– Или, на крайний случай, приличный мопед, – добавила собственным голосом Кэти.

Видимо, ее банальное замечание испортило игру – все замолчали и, вместо того чтобы двинуться к ближайшему телефону, навстречу Флит-стрит и легким деньгам, направились в сторону дома.

По пути Эрни и Кэти останавливались в знакомых темных подворотнях и затянутых густой тенью углах, где предавались не слишком уютным на холоде ласкам.

– Ладно, мне пора, – вздохнула Кэти. – Мама меня убьет, если я опять вернусь поздно.

В этот вечер она была с Эрни. В их банде строго воспрещалось иметь постоянные отношения. Если ты нарушал запрет, тебя не исключали – ты уходил сам. Эрни снова запустил руку в лифчик, и Кэти отстранилась.

– Нет… Я ведь сказала – мне пора.

– Почему моя мать обо мне так не беспокоится? – покачал головой Эрни.

– Ты мальчик, а это совсем другое дело.

Он отпустил Кэти. В банде подобные вопросы регулировались определенным кодексом.