Дом разделенный - Перл С. Бак

– Где тут можно лечь? Я хотел бы немного поспать.

Старик ответил:

– Здесь есть одна пустая комната, которой мы почти не пользуемся. Раньше это была комната вашего деда, а потом – его третьей жены. Все мы очень ее любили, она была такая благочестивая, что в конце концов стала монахиней. В той комнате стоит кровать, на которой вы можете отдохнуть.

Он толкнул деревянную дверь в стене, и Юань увидел маленькую темную комнатушку с крохотной квадратной дыркой вместо окна, затянутой белой бумагой, – тихую и пустую комнату. Он вошел в нее, затворил за собой дверь и впервые в своей тщательно охраняемой жизни почувствовал, что будет спать один, действительно один, и одиночество это было ему в радость.

Однако, когда Юань встал посреди этой темной комнаты с глинобитными стенами, он вдруг ощутил в ней явственное присутствие какой-то другой, старой жизни, которая по-прежнему здесь витала. Он озадаченно осмотрелся. Такой простой комнаты ему видеть еще не приходилось: кровать с посконным пологом, некрашеный стол и подле него скамья, пол – утоптанная земля с углублениями у кровати и двери, оставленными множеством ног. Кроме Юаня в комнате никого не было, однако он ощутил присутствие духа – земного, могучего, непостижимого для него… А в следующий миг дух исчез. Юань опять остался один. Он улыбнулся и понял, что немедленно должен лечь спать: глаза закрывались сами собой. Он подошел к широкой деревенской кровати, раздернул полог и рухнул на ложе, и закутался в старое лоскутное одеяло в голубой цветочек, лежавшее свернутым у внутренней стены. Тотчас же он заснул и так отдыхал в полной тишине древнего дома.

Когда Юань наконец проснулся, была ночь. Он сел в темноте, быстро раздвинул полог и осмотрелся. Даже квадрат бледного света в стене померк, и в комнате стоял мягкий тихий мрак. Юань лег обратно. Так отдыхать ему еще не приходилось: он с радостью заметил, что рядом нет даже слуги, дожидающегося его пробуждения. В такой час он больше ни о чем думать не мог, только об этой славной тишине. Ее не нарушал ни единый звук: не храпел под окнами, ворочаясь во сне, верзила-часовой, не цокали по мощеному двору копыта лошадей, не визжал выхватываемый из ножен меч. Ничего, кроме приятнейшей тишины.

И вдруг в этой тишине все же раздался звук. Юань услышал, как в соседней комнате ходят и перешептываются люди. Он повернулся на другой бок и сквозь полог поглядел на криво висевшую некрашеную дверь. Она медленно приоткрылась, затем отворилась шире. В луче света от свечи он увидел голову. Потом эта голова втянулась обратно, и в комнату заглянула другая, а под ней было еще несколько. Юань пошевелился в кровати, чтобы та скрипнула, и дверь тут же затворилась, тихо и быстро, и в комнате вновь стало темно.

Теперь Юаню было не уснуть. Он лежал и гадал, неужели отец успел обнаружить его убежище и послать кого-то за ним. Подумав так, он сразу решил, что ни за что не встанет. Но и лежать спокойно он не мог, его переполняло нетерпеливое недоумение. Потом он вдруг вспомнил про своего коня, которого привязал к иве возле гумна. Ведь он совсем забыл поручить старику завести его в стойло и покормить! Должно быть, он так и стоит там, привязанный. Юань тотчас поднялся с кровати, поскольку в этом отношении он был мягче сердцем, чем большинство мужчин. В комнате теперь было холодно, и он потуже запахнул свой халат из овчины, потом нашел башмаки, сунул в них ноги, ощупью добрался до двери, отворил ее и вышел.

В освещенной средней комнате собрались крестьяне, человек двадцать, молодые и старые. Увидев Юаня, они начали вставать – сперва один, затем другой. Удивленно оглядев их лица, он понял, что не знает никого, кроме престарелого арендатора. Тут вперед вышел один крестьянин достойного вида, в синей одежде, самый пожилой из собравшихся: его белые волосы были по старому обычаю заплетены в длинную косу, что висела у него за спиной. Он поклонился и сказал Юаню:

– Мы, старейшины этой деревни, пришли приветствовать вас, господин!

Юань слегка поклонился в ответ и велел всем сесть, потом сел сам – на самое высокое место за пустым столом. Он подождал, и наконец седовласый спросил:

– Когда к нам пожалует ваш почтенный отец?

Юань отвечал просто:

– Он не приедет. Я поживу здесь немного один.

Услышав это, все обменялись сдержанными взглядами, а старик откашлялся и вновь обратился к Юаню от имени остальных:

– Господин, в этой деревне живут бедные люди, мы и так уже разорены. Поскольку ваш старший дядя поселился в далеком приморском городе, он тратит больше денег, чем раньше, и потому обложил нас непомерной данью. Одни налоги мы платим военачальнику, другие – разбойничьим шайкам, чтобы те нас не трогали, а нам самим почти ничего не остается. Но все же назовите свою цену, господин, и мы попробуем вам заплатить, чтобы вы нашли себе другое пристанище и избавили нас от нового лиха.

Тогда Юань потрясенно огляделся и сказал не без резкости в голосе:

– Очень странно, что я вынужден слушать подобные речи в доме родного деда! Никаких денег мне от вас не нужно. – Помолчав немного, он оглядел их честные, встревоженные лица и сказал: – Быть может, мне стоит сразу сказать вам правду и довериться вам. С юга сюда идет революция. Народ восстает против всех северных военачальников, и я, как сын своего отца, не могу поднять на него оружие, даже если со мной будут мои товарищи. Поэтому я сбежал и вернулся домой, а отец, увидев мою форму, разгневался, и мы поссорились. Я решил, что ненадолго укроюсь в деревне, потому что иначе мой начальник, разозлившись, может приказать найти и убить меня. Вот почему я пришел.

Юань умолк, окинул взглядом угрюмые лица крестьян и заговорил пылко и искренне, потому что теперь ему захотелось убедить их в своей правоте и потому что его немного сердила их недоверчивость:

– Однако я пришел сюда не только за убежищем. Мною двигала еще и величайшая любовь к тихой жизни на земле. Отец воспитывал меня военачальником, но я ненавижу кровь, насилие, ружейную вонь, лязг мечей и весь шум войны. В детстве, навещая этот дом вместе с отцом, я увидел здесь женщину с двумя странными детьми – и позавидовал им. Даже в военной школе, среди товарищей, я нередко вспоминал это место и надеялся, что однажды смогу сюда приехать. Завидую я и вам, всем жителям этой деревушки.

Тут крестьяне опять начали переглядываться. Никто не