За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

Дафна бросила на нее укоризненный взгляд:

– Ах, я уверена, что как раз вы можете! Будь я мужчиной, я бы страстно полюбила вас. Я готовлю новый танец – нимфы, преследуемой фавном. Очень трудно почувствовать себя нимфой, когда за тобой гонится не фавн, а балетмейстер. Вы тоже считаете, что моему танцу не хватает страсти? Мне положено все время убегать, но не лучше ли сыграть тоньше, создать впечатление, будто я не против, чтобы меня поймали? Вы согласны?

Джип неожиданно сказала:

– Да, я думаю, что любовь пошла бы вам на пользу.

Рот мисс Глиссе приоткрылся, глаза округлились.

– Вы меня напугали своими словами. У вас был такой необычный взгляд… такой напряженный.

Теперь в душе Джип действительно полыхнуло пламя. Пустая неопределенная болтовня о любви вызвала у нее инстинктивное отторжение. Она не хотела любви, не сумела полюбить. Однако, чем бы ни была любовь, это чувство не терпит праздной болтовни. Как у этой простушки из предместья получается, всего лишь встав на пуанты, вызывать бурю эмоций?

– Знаете, что доставило бы мне истинное наслаждение? – продолжала Дафна Глиссе. – Однажды вечером станцевать для вас в этом саду. Как здорово было бы выступить под открытым небом. Трава сейчас жесткая, удобная. Боюсь только, прислуга будет шокирована. Они сюда заглядывают? – Джип покачала головой. – Я могла бы станцевать перед окном гостиной, но только при лунном свете. Могу приехать в любое воскресенье. У меня есть номер, где я изображаю цветок лотоса, – лучше не придумать! И еще мой настоящий лунный танец под музыку Шопена. Я могла бы взять наряды с собой и переодеться в музыкальном салоне, не так ли? – Поерзав, Дафна уселась, скрестив ноги, посмотрела на хозяйку дома и всплеснула руками. – Ах, вы позволите?

Ее энтузиазм передался Джип. Желание угодить, необычность затеи и реальный интерес к мастерству этой девушки заставили ее сказать:

– Да, давайте так и сделаем – в следующее воскресенье.

Дафна Глиссе вскочила, подбежала и поцеловала Джип. Губы у нее были мягкие и благоухали флердоранжем. Джип не любила неожиданных поцелуев, и немного отстранилась. Мисс Дафна же, смутившись, опустила голову и произнесла:

– Вы так милы. Я не удержалась, честное слово.

Джип в знак прощения пожала ей руку.

Они вошли в дом, чтобы на пробу сыграть сопровождение для двух танцев. Вскоре Дафна Глиссе, насытившись сладостью леденцов и надежд, ушла.

В следующее воскресенье она прибыла ровно в восемь вечера с маленьким зеленым холщовым саквояжем, в котором лежали ее наряды. Она держалась робко и – вероятно потому, что наступило время выполнять обещанное, – с некоторой опаской. После салата из лобстеров, рейнвейна и персиков девушка опять осмелела. Дафна поглощала еду с большим аппетитом. Очевидно, ей было все равно, на полный желудок выступать или на пустой, однако от сигареты она отказалась.

– Это плохо для вашего… – она не договорила.

Когда они закончили ужин, Джип заперла собак в дальних комнатах, опасаясь, что песики порвут наряд мисс Глиссе или цапнут ее за икру. Затем, не включая свет, чтобы не пропустить появления луны, они перешли в гостиную. Хотя наступала последняя ночь августа, зной по-прежнему не спадал, в воздухе стояло глубокое неподвижное тепло. Восходящая луна прорезала узкие полоски света в густой листве. Они говорили вполголоса, невольно подыгрывая атмосфере сцены побега. Когда луна поднялась над деревьями, обе на цыпочках прошли через сад в музыкальный салон. Джип зажгла свечи.

– Вы сами справитесь?

Дафна уже сбросила половину одежд.

– Ах, я так волнуюсь, миссис Фьорсен! Надеюсь, вам понравится мой танец.

Джип вернулась в пустой дом – отпустить прислугу в воскресный вечер не составило труда. Она села за пианино и повернулась в сторону сада. В его дальнем конце в темноте вдруг мелькнул неясный белый силуэт и замер без движения, словно под деревьями притаился куст с белыми цветками. Мисс Глиссе остановилась в ожидании луны, а Джип заиграла короткую сицилийскую пастораль, которую, спускаясь с гор, наигрывают на своих свирелях пастухи. Мелодия звучала сначала мягко, исподволь, потом стала нарастать, набирать силу, вплоть до мощного каданса, затем вновь опадать, пока не растворилась в тишине. Луна поднялась над макушками деревьев. Ее свет пролился на боковой фасад дома, на траву, медленно подполз к тому месту, где ждала балерина. Лунный свет упал на подсолнухи у садовой стены, отчего те приняли волшебный, неземной оттенок – то ли золота, то ли другого неведомого металла.

Джип заиграла мелодию танца. Бледное пятно в темноте шевельнулось. Лунный свет упал на Дафну, которая держала в раскинутых руках концы своего одеяния, как белая крылатая статуя, затем, словно гигантский мотылек, сорвалась с места, уверенно и бесшумно пролетела над травой, сделала оборот и как будто зависла в воздухе. Луна высветила силуэт головы, облила ее бледным золотом. В тишине и сиянии, окрасившем подсолнухи и волосы танцовщицы неземным цветом, казалось, что в сад спустилась фея и порхает туда-сюда, не в силах вырваться из западни.

Голос за спиной Джип произнес:

– Боже, кто это? Ангел?

Фьорсен стоял в темной комнате и смотрел в сад, где напротив окна словно зачарованная замерла девичья фигура с круглыми, как блюдца, глазами, разинутым ртом и руками, замершими в позе неожиданности и испуга. Дафна вдруг резко повернулась, собрала свои вещи и убежала, мелькая пятками в лунном свете.

Джип снизу вверх посмотрела на неожиданно появившегося мужа. Она видела только его глаза, преследовавшие убегающую нимфу. А вот и фавн мисс Дафны! Да у него даже уши заостренные! Почему она раньше не замечала, как сильно он похож на фавна? Нет, замечала – в первую брачную ночь! Джип спокойно произнесла:

– Дафна Глиссе репетирует новый танец. Ты вернулся. Почему не сообщил? У тебя все в порядке? Ты замечательно выглядишь.

Фьорсен наклонился и схватил ее за плечи:

– Моя Джип! Поцелуй меня!

Но даже когда их губы соприкоснулись, Джип скорее почувствовала, чем увидела, что он все еще смотрит в сад, и подумала: «На самом деле он хотел бы поцеловать эту девушку».

Пока Фьорсен забирал вещи из такси, Джип прибежала в музыкальный салон.

Мисс Дафна Глиссе, успев одеться, укладывала наряды в зеленый холщовый саквояж. Она подняла голову и жалобно сказала:

– Ах, он недоволен? Скверно вышло, правда?

Джип с трудом подавила желание расхохотаться:

– Главное – чтобы вы были не в обиде.

– Ах, если вы не в обиде, то я тем более! Вам понравился танец?

– Очень мило! Когда закончите, приходите к нам.

– Ах, я лучше домой поеду. Как-то очень глупо получилось.

– Вы можете выйти через заднюю