Завтра будет лучше - Бетти Смит

Фло, – у тебя тот еще норов, раз ты такой пустяк до сих пор из головы не выбросила. Что такое пальто? Их у тебя много будет после того, как я сойду в могилу. Много раз ты еще скажешь: «Зачем я мучила мою бедную маму только из-за того, что она не могла купить мне пальто?» Так упрямо думать про такой пустяк, как пальто, когда у тебя вся жизнь впереди! Стала бы я опять молодая, как ты, мне бы и дела не было до того, что у меня новое, а что нет. Кто бы мне только вернул молодые годы?!

Глава 15

В июне, на день рождения, он подарил ей часики. Теперь и у нее имелась ценная вещь, которую она, перед тем как вымыть руки, могла снять с себя и сказать: «Рини, проследи, чтобы я не оставила на умывальнике часы».

Рути заявила, что такой подарок свидетельствует о серьезности намерений Фрэнки, потому что ее молодой человек подарил ей часики на первый день рождения после того, как они начали встречаться. На следующее Рождество Рути получила кольцо, а теперь уж и до свадьбы оставалось несколько недель.

Когда Марджи впервые пришла на работу в часах, во время вечернего марафета рядом с нею оказалась Мэри. В надежде произвести впечатление на красу фирмы Марджи посмотрела в зеркало, но увидела в зеленых глазах, встретившихся с ее собственными, лишь нечто вроде презрительной жалости. Удивляться не приходилось! На Мэри, как Марджи теперь заметила, тоже были часы, но с более миниатюрным циферблатом и на золотом браслетике, а не на черном матерчатом ремешке, и перед мытьем рук она их не снимала, словно бы демонстрируя, что для нее подобные вещи ничего не значат.

Марджи задумалась о том, чей бы это мог быть подарок. Мистера Прентисса? При этой мысли она ощутила пронзающую ревность, чем была приятно удивлена. Ей, наверное, предстояло выйти замуж за Фрэнки (если тот позовет, конечно), а что от мистера Прентисса она изредка получала улыбку и доброжелательное слово, так это не давало ей права испытывать к нему романтические чувства. Тем не менее ее чувства к нему были безнадежно романтическими, и она ревновала – с этим ничего нельзя было поделать.

На следующий день мистер Прентисс обратил внимание на часики Марджи.

– Не подскажете ли точное время, мисс Шэннон?

Она совершенно серьезно посмотрела на запястье и сказала, который час. Только потом, подняв глаза и встретив его улыбку, Марджи сообразила, что на стене за его спиной висят большие часы, показывающие самое что ни на есть точное электрическое время.

Наручные часики были первым украшением Марджи и предметом ее гордости. Она надевала их циферблатом на внутреннюю сторону руки, потому что ей нравилось выворачивать запястье, чтобы на них посмотреть. Нравилось видеть одновременно и циферблат, и свою ладонь. Так время казалось более важным и более личным.

Иногда, разглядывая свои часы, Марджи размышляла о том, что время всегда было и всегда будет. Секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы и века неумолимо сменяли друг друга до того момента, когда она родилась. Ее появление на свет не нарушило вечного ритма. Не нарушит его и ее смерть. Посмотрев на циферблат, Марджи переводила взгляд на свою левую ладонь и спрашивала себя, кто она такая, какова ее роль в космическом плане рождения, роста и умирания, какая судьба ей уготована.

Да, эти часы очень много значили для Марджи.

Родителям она их не показывала: прятала в сумочку, прежде чем войти в квартиру. Обманщицей она не была. Просто не чувствовала себя готовой рассказать о Фрэнки матери.

Но бесконечно ее молчание длиться не могло. Однажды в среду, после похода в Бушуикский театр, Марджи и Фрэнки задержались в ее подъезде, чтобы немного пообниматься перед прощальным поцелуем. Это был важный вечер – вечер, когда он сделал ей предложение.

– Марджи, я бы хотел подарить тебе кольцо, – такую формулировку он выбрал.

– Такое, какое дарят в честь помолвки? – уточнила Марджи, стараясь не дрожать от волнения.

– Да. Камешек будет небольшой, но…

– Это довольно внезапно.

– Ничего внезапного. Ты ждала, когда я предложу тебе пожениться, и знаешь это.

Фрэнки был прав. Само по себе его предложение не прозвучало неожиданно. Марджи имела в виду другое: ей требовалось время, чтобы принять решение. Встречаться с Фрэнки было хорошо, но замужество…

– Не знаю, – заколебалась она.

– Ты же любишь меня, разве нет?

Казалось бы, проще всего было ответить «да», но что-то мешало Марджи произнести это слово.

– Конечно, – проговорила она с несколько излишним нажимом.

– Ну и все тогда. Давай поженимся поскорее.

– Поскорее? – Мысль о том, чтобы действительно стать женой Фрэнки, повергла Марджи в подобие паники.

– А почему нет? Рано или поздно мы все равно поженимся, так, по-моему, лучше пораньше. Через месяц, например.

Он тягуче поцеловал ее. Поцелуй был ей приятен, и она поборола панику, рассудительно сказав самой себе: «Действительно, почему нет? Однажды мне придется выйти замуж, а с Фрэнки мы хорошо ладим. У меня будет свой дом. Конечно, я не чувствую того восторга, о котором пишут в книжках. Но как знать, может, книжки врут? Может, в жизни все и должно быть именно так: тебе просто кто-то нравится, и вы хорошо уживаетесь». Вслух Марджи сказала:

– Месяц – это мало. Надо подыскать квартиру… и мебель. Я должна подготовить вещи… одежду…

– У меня скоплены кое-какие деньги, – сказал Фрэнки, – я все улажу. И комнаты найдем, и обстановку купим у Бэттермена на распродаже. А ты можешь взять на работе отпуск, чтобы собрать платья и всякое такое.

– Но мы должны какое-то время побыть женихом и невестой, прежде чем…

– Терпеть этого не могу! – взорвался Фрэнки. – Когда все знают, что ты встречаешься с девушкой и ждешь, чтобы на ней жениться, начинаются шуточки исподтишка: мол, бьешь ты в гонг или нет. Всем все надо знать.

– Когда девушка выходит замуж слишком поспешно, тоже начинаются разговоры…

– И пускай. Говорить все равно будут – хоть так, хоть этак.

– Чтобы наши имена трижды огласили после воскресной службы, нужно три недели.

– Ладно. Тогда через два месяца, – нетерпеливо уступил Фрэнки.

– Прежде чем назначать дату, нужно познакомить тебя с моими. Не могу же я выйти замуж, им не сказав.

– Я им не понравлюсь.

– Понравишься! А если и нет, это ничего не изменит. Но все-таки они мои родители, и я должна им сказать.

– Понимаю, – сказал Фрэнки. – У меня у самого примерно такие же. Мать раскричится, когда узнает,