Шанхай - Риити Ёкомицу

что, вы должны выбрать Германию. Филантропия, погубленная мировой войной, возрождается именно в этом месте.

Клайбер, едва пригубив коктейль, опустил бокал:

– Я, американец, весьма сочувствую Германии. Однако, при всем том, к вашей фирме сочувствия не испытываю. В последнее время вы работаете над созданием синдиката, а для нас это прискорбно.

– Ну простите, что вас так сильно обеспокоили, однако в действительности это мы должны быть недовольны. Именно ваша GE приобрела Marconi[44] и, не довольствуясь тем, что оккупировала Рокки-Пойнт[45], контролирует еще Federal wireless company и готова захватить права на радиовещание по всему Китаю. Разве не так, а?

В ответ Клайбер криво усмехнулся и залпом выпил полную кружку пива.

– Я восхищен вашим тщательным расследованием. Однако вы ошибаетесь. Кстати, японская Mitsui лишила нашу федеральную радиокомпанию права на вещание в Китае. Да, хоть мы и противники, но успешное продвижение AEG в последнее время достойно восхищения. Но я вам не завидую, нет-нет. С компанией Линке Хоффмана вы обменялись акциями; в результате слияния капитала с Roundhammer присоединили Rheinmetall; а в итоге образовали концерн AEG Linke Hoffmann. В самом деле, вы, немцы, постоянно нас удивляете. Не стоит ли нам всем попробовать сэкономить на следующей мировой войне? Как насчет бережливости? Ведь экономия – это истинная добродетель.

Мияко поднялась и, оборвав мужчин, сказала:

– Хватит. Шампанское принесли. Если нас будут атаковать немецкий и американский синдикаты, то мы и танцевать не сможем!

– Верно-верно, лучше танцевать, чем воевать!

Клайбер, высоко подняв откупоренную бутылку шампанского, сказал:

– За наших противников, за дальнейшее процветание AEG!

Фильцер встал, пошатываясь.

– Ур-ра нашей уваж-жаемой GE!

Он уставился на электрическую лампу над головой и закричал:

– Да это ж-же лампа AEG! Ура! Ура, ура-а!

Клайбер вслед за ним задрал голову и дернул Фильцера за руку.

– Да уж нет – это лампа моей компании! Ура, ура!

– Нет! Это AEG. Это лампа накаливания Эмиля Ратенау[46]. Ура!

– Нет! Это…

– Ну что за глупости. Это японская Matsuda, – не выдержала Мияко.

Мужчины застыли в замешательстве с поднятыми руками и молчали, уставившись в потолок. Клайбер внезапно завопил:

– Конечно! Это Matsuda от Mitsui! Японскому представительству GE, компании Mitsui, – ура-а-а!

Клайбер подхватил Мияко и закружился среди вальсирующих пар. Фильцер покачнулся и пролил шампанское. Следя за уносящейся в танце Мияко, он бормотал:

– Японское представительство… Хм, а японское представительство вроде приписано к AEG. Разве это не известно в Okura?.. Ведь подписали же в Лондоне контракт!

Мияко скользнула взглядом по лицу Санки, по-прежнему погруженного в тень пальмы, и тут же отвела глаза, прильнув к плечу Клайбера.

Когда танец закончился, Мияко подошла к Санки и села рядом.

– Ну и зачем вы сюда пришли? Идите-ка лучше домой. Здесь такому, как вы, не место.

– Отодвиньтесь-ка в сторону, – сказал Санки.

– Если я отодвинусь, станут видны мои любовники. Хотите на них смотреть?

– Я все время смотрел вон на ту женщину, она очень красивая.

– Кто? А-а, Йоко. Обманет. Опасная штучка, так что смотрите лучше на меня. Она вас к себе не подпустит.

– Оставьте меня в покое, отойдите. Мне нужно подумать.

Мияко, сидя на стуле, болтала ногами. Достав сигарету, она сказала:

– Но я хочу остаться здесь. Хоть немного позвольте побыть с вами.

– Скоро появится Коя, тогда и приходите. Я решил не разговаривать с вами, пока вы не выйдете за него замуж.

– Тяжелое испытание! А я решила не разговаривать с Коей, пока не выйду замуж за вас. Пожалуйста, передайте ему от меня наилучшие пожелания.

– Я пришел не для того, чтобы шутки шутить. Для меня настало время сделать наконец хоть что-то хорошее. Так что лучше прислушайтесь к тому, что я говорю.

– Нет, это вы меня послушайте. Я ни за что не буду с Коей, хоть убейте, поэтому убедительно прошу вас прислушаться ко мне. Если я буду вынуждена выйти за него замуж и уехать с ним в Сингапур, там я просто почернею – от солнца.

– Значит, у вас с Коей уже нет ничего общего? Я так и думал.

– Да, и никогда не было. В нем мне нравится лишь то, что он не замечает своих ошибок в английском. А та, что станет его женой, несомненно, будет счастлива!

Санки были неприятны насмешки Мияко, и он отвернулся. Стоящим на коленях танцовщицам пригоршнями бросали шоколадные конфеты, что вызвало бурю веселья.

– Потанцуйте со мной сегодня. Пожалуйста. Последнее время мне жить стало совсем невыносимо. И ради чего я сделалась танцовщицей?.. Мне бы хотелось перед смертью потанцевать с вами в наряде японской невесты. А потом выйти замуж. Всего на одну ночь. Ну пожалуйста…

– Видно, вам совсем нечем заняться. Удерживать меня и говорить такое – это уж чересчур.

– Да? Когда я встречаю кого-то похожего на себя, то пугаюсь до мороза по коже. Вам тоже следует быть осторожным. Видели бы вы сейчас свое лицо!

Санки нахмурился, все больше испытывая неприязнь к этой женщине.

– Уходите. Сейчас мы с вами поссоримся, и ничем хорошим это не кончится.

– Ну да все равно! Если вам когда-нибудь станет грустно, приходите ко мне. Я буду рядом в любое время. И всегда буду вашим другом. Я не лгу! Без вас я так и останусь обычной танцовщицей. Тогда жизнь не имеет смысла. Мне бы не хотелось жить дальше, если и впредь будет такая же скукота…

Санки пристально посмотрел на Мияко и отчетливо увидел край разверзшейся бездны. Он вспомнил лицо Кёко. Несчастная вдова. Он вспомнил лицо Цюлань. Увидеть ее – все равно что умереть. Где же найти семена надежды?..

– Я чувствую, как медленно соскальзываю в ледяную пропасть. Наверняка это потому, что я всегда в мужском обществе. Любовь – это грязь, я точно знаю.

Санки смягчился, будто его, продрогшего до костей, согрели теплым дыханием, и произнес:

– Сходите потанцуйте одна. А я отсюда на вас посмотрю.

– А вы? Вы разве не станцуете со мной хоть разочек?

– Я не умею.

– Можно просто перебирать ногами. Хорошо танцуют здесь только дураки!

– Ох, займитесь лучше чем-нибудь, рядом с вами я впадаю в уныние. Идите вон туда – там, по-моему, для вас самое подходящее место.

Мияко оглянулась на группу иностранцев и засмеялась:

– Не удивительно, что вы злились с самого начала. Нет, мне такое отношение не нравится. Ну и прощайте! А знаете что? Иностранцы, что там собрались, – это те типы из альбома, на который вы недавно наступили. Запоминайте. Крайний справа – Блейман из лакокрасочной компании Meister, Lucius und Brüning, затем – да вот, сюда повернулся, – это Русс из Palmers shipbuilding and iron, следующий – Басвик из