Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

шагов стало больше. Конец! Глаава вспомнила женщин, которых тзохи приносят в жертву Сокрытым жизням. Она видела, как те умирали с глазами, полными ужаса, она слышала их мольбы и предсмертные крики. Темные люди уготовили ей ту же участь.

Глава одиннадцатая

Возвращение разведчиков

До самой зари оугмары страдали от чудовищного ливня. Без огня, в непроницаемой тьме, будто заживо погребенные под монотонные звуки нескончаемого дождя, они дрожали, промокшие до костей. Временами погружались в тяжелый сон и пробуждались от невыносимого холода, лишенные сил и воли.

Охранники Глаавы не обращали на нее внимания: мысль о том, что она может убежать в такую ненастную ночь, просто не приходила им в голову.

Дождь наконец прекратился. Незадолго до рассвета на измученных людей повеяло прохладным ветерком; пробился мягкий свет; кочевники проснулись. Один из них вскрикнул, остальные в замешательстве переглядывались.

Тогда один воин спросил:

– А где же дочь тзохов?

Акроун с трудом поднялся. Тело ломило, сырость гибельна для здоровья в его годы. Он обернулся на крик воина и не увидел пленницы.

Он вскипел от ярости и спросил громовым голосом:

– Что делали те, кто должен был охранять Дочь Скалы? Есть ли у них глаза, уши и руки или они подобны червям, ползающим по земле?

Четверо воинов, которые стерегли беглянку, опустили головы:

– Слепые и глухие не заслуживают права быть воинами. Они не заслуживают ни жен, ни потомства. От них меньше толку, чем от собак!

– Но собаки не лаяли! – униженно сказал один из них.

– Девушка тзохов не была чужой для собак. Она была чужой для мужчин.

Акроун замолчал, в нем боролись желание наказать виновных и страх лишиться сторонников. Глаава должна была служить его целям, благодаря ей он мог держать в напряжении Хейгоуна и Хелгвора, а затем натравить друг на друга.

– Пусть воины спросят у земли! – приказал он.

Он сам принялся за дело и очень скоро убедился, что только случай может помочь им обнаружить девушку. Она бежала, пробираясь через топи и дождь, и, возможно, не вынесла изнеможения и холода. Как и вождь, воины понимали, что теперь бесполезно искать следы: все размыто дождем. Они все же попытались, правда, некоторые из них совсем без охоты. Один из воинов, дойдя до места, где привязали каноэ, воскликнул:

– Лодка исчезла!

Акроун вспомнил, что женщины-тзохи приплыли из своей страны на лодке, и теперь, когда уже не сомневался, что Глаава похитила каноэ, одновременно чувствовал и гнев, и уважение к девушке.

– Девушка тзохов сражалась вместе с Хелгвором! – прошептал он. – У нее и сердце, и воля мужчины-воина.

Ему еще сильнее захотелось поймать ее, потому что он вспомнил сверкающий ненавистью и отвращением взгляд, которым она смерила Хейгоуна; и он подумал о своей бабушке Аве, убившей воина, который собирался взять ее в жены.

– Пусть две пироги отправятся в погоню за Дочерью Скал! Но воины должны вернуться прежде, чем солнце встанет между утренними водами и вершиной неба…

Отсутствие Хейгоуна и Хтраа начинало его раздражать.

Вернулись каноэ с разведчиками, они не нашли никаких следов Глаавы, и Акроун вновь с сожалением подумал:

– Дочь Скал хитра, словно рысь!

Подчиняясь судьбе и имея лишь смутное представление о времени, он уселся ждать.

Солнце прошло зенит и двигалось к закату, когда в лагерь с северо-востока вернулись дозорные:

– Хейгоун показался за холмами!

Акроун помрачнел: он предвидел победу соперника.

– Хейгоун ведет пленных! – донесся второй голос.

На душе Акроуна стало горько, как от листьев ивы. В ушах звучала одна и та же фраза: Хейгоун станет вождем.

Повернувшись в сторону холмов, он увидел, что Хейгоун стоит на вершине, победно размахивая руками, и показывает на двух пленных тзохов, а рядом с ними – четыре женщины.

Оугмары закричали, обезумев от восторга, и один из них осмелился произнести:

– Хейгоун будет великим вождем!

Все бросились навстречу прибывшим; трое воинов, узнав своих жен, запрыгали, как горные козлы.

Хейгоун из хвастовства сперва подошел к вождю и гордо сказал:

– Вот два пленника и четыре женщины; три тзоха убиты.

– Хейгоун – искусный воин! – произнес Акроун через силу. – Сколько тзохов он поразил?

– Пятерых! – ответил другой. – Разве я не сказал, что трое погибли?

– Почему было только пять тзохов?

Одна из женщин ответила:

– Сначала было больше двадцати тзохов и десять женщин. Потоп забрал шесть женщин и полтора десятка воинов. И тогда пришел Хейгоун со своим отрядом.

– А пять тзохов доблестно сражались? – коварно спросил Акроун.

Женщина ответила, не почувствовав подвоха:

– У тзохов совсем не оставалось сил.

Акроун хмурил брови, сдерживая смех, а Хейгоун с негодованием посмотрел на женщину. Но мало кто из оугмаров понял, что произошло на самом деле: все они восхищались мастерством Хейгоуна.

Воины столпились вокруг пленников – жалкие, измазанные кровью и грязью, с израненными ногами, впавшими животами, расширив от ужаса глаза, они дрожали всем телом. Некоторые из оугмаров выкрикивали им оскорбления и грозили смертью.

Хейгоун кивнул:

– Сын Волка хотел, чтобы оугмары увидели лица врагов, – сказал он. – Но от этих лиц скоро ничего не останется.

– Разве они не убивали стариков и детей, не мучили женщин оугмаров? – спросила женщина, которая уже говорила.

Под одобрительные громкие крики один из воинов взмахнул топором, и вот уже дротики вонзились в животы пленников, которые просили пощады, вздевая к небу трясущиеся руки. Взметнулись дубины, вонзились острия: тзохи рухнули на землю, пытаясь защищаться и испуская пронзительные стоны.

Кровь хлынула потоками, внутренности вываливались наружу, похожие на синих рептилий, еще живым пленникам выкололи глаза, раскроили черепа, отрубили конечности. Скоро несчастные затихли, а гвахи тем временем отрезали куски все еще теплого мяса, вырывали сердца и пили кровь.

Акроун и несколько оугмаров с отвращением отошли в сторону.

Хейгоун, который внимательно наблюдал за происходящим, не увидел Глааву и спросил:

– А где чужестранка?

Акроун, волнуясь, ответил:

– Чужестранка сбежала!

Дрожа от гнева, Хейгоун повторил:

– Чужестранка сбежала!

Его огромные плечи тряслись, глаза угрожающе смотрели на вождя:

– Кто позволил ей сбежать?

Акроун покачал головой.

– Вождь рассудит позже! – загадочно сказал он.

Он выпрямился; угроза вернула ему энергию: Хейгоун понял, что должен остановиться.

– Пусть ее ищут!

– Ее уже искали.

Хейгоун расслабился, и голос его смягчился:

– Хтраа еще не вернулся? – спросил он.

– Хтраа не вернулся.

Хейгоун разразился странным смехом: он надеялся, что Хелгвор погиб, и эта надежда почти обрадовала его. Затем он внезапно испугался: а вдруг девушка тзохов теперь соединилась с сыном Хтраа?

Солнце опустилось на треть, а Хтраа все не возвращался. Акроун тревожился: без Хтраа и без Хелгвора борьба усложнилась