Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

Голова спряталась, остался только панцирь, похожий на обтесанный камень.

Глаава развела костер и испекла черепаху. Шакал все еще рыскал поблизости, то убегая в испуге, то возвращаясь с надеждой.

Ему перепали черепашьи внутренности, и он окончательно уверовал в могущество Глаавы, поэтому примкнул к ней, как к себе подобным. Он ластился, не боялся прикосновения легкой руки, но, когда девушка повела его в каноэ и он почуял воду, в зрачках вспыхнул страх. Но очень скоро он привык к каноэ, согласный в бесконечных случайностях, уготованных жизнью и смертью, разделить судьбу человека.

Глава десятая

Люди ночи

Прошло несколько дней. Пока было светло, Глаава плыла по реке, где, несмотря на водовороты и пороги, чувствовала себя в меньшей опасности, чем на суше. Каждый вечер приближал ее к Амхао, и все же нетерпение росло, как молодая луна. Между ней и шакалом установился дружеский союз. Шакаленок привязывался к ней все сильнее, потому что она знала его слабости и детскую уязвимость. И в этом одиноком путешествии дикий зверек тоже стал дорог Глааве. Он был сообразителен, его тонкий нюх помогал обнаруживать хищников и выслеживать добычу. Живя бок о бок с девушкой, шакал изучал и узнавал человека, а Глаава, интуитивно распознавая ощущения маленького спутника, без конца удивлялась его поступкам, движениям, ласкам и взглядам.

Он казался ей не менее понятливым, чем некоторые примитивные человеческие существа, например, как сын Муфлона, воин с землистым лицом и неподвижными глазами ящерицы; у маленького шакала взгляд был живой и осмысленный.

Однажды ночью, когда уже погас костер и Глаава спала, шакал стал царапать ей плечо. Дочь Скал выпрямилась и увидела, что к ней подбираются два огромных черных волка. Не проснись она вовремя, они бы перегрызли ей горло. Она закричала и вскинула кол, острие которого было заново заточено и закалено огнем. Теперь у Глаавы была еще и дубина, вырезанная из акации, и острые камни… Волки, обескураженные криком двуного зверя, замерли.

В свете неполной луны она разглядела их могучие шеи и острые клыки: это были волки самого опасного для человека вида, способные мгновенно перегрызть ему горло и сразиться на равных с пантерой, но даже голод не лишал их осторожности.

Шакаленок спрятался за спину девушки, хотя древний инстинкт подсказывал ему, что он вряд ли станет добычей: хищники были сильнее и смелее, чем он, но одного с ним рода.

Глаава грозно крикнула:

– Люди сильнее волков! Глаава пронзит их животы колом, раздробит их кости дубиной!

Волки внимательно слушали. Им уже был знаком человеческий голос, ибо, хотя и редко, они слышали голоса гвахов: но те почти не говорили, а только издавали охотничьи кличи. Более высокий и мелодичный голос Глаавы пробудил их подозрения, однако не заставил вовсе отказаться от борьбы – голодное брюхо придает храбрости.

– Пусть волки охотятся на оленей, ланей или сайгаков!

Сильнейший из двух, возбужденный запахом Глаавы, часто задышал и оскалил клыки. Всем телом он предвкушал радость: прыгнуть, впиться зубами в горло, и голод будет утолен.

И, преисполнившись ярости к противнику, который отказывался стать добычей, он завыл… Глаава метнула острый камень, но не слишком сильно, ведь неистовство раненого зверя бывает устрашающим. Второй волк, получив камнем по голове, тоже взвыл от гнева и страха, но отступил, а первый усвоил, что Глаава опасна.

И все же сделал движение, как будто собираясь напасть. Тогда Глаава швырнула второй камень и попала ему в бок. Волк попятился. Пусть он и был знаком с голосами двуногих, но не ожидал, что они умеют больно бить: гвахи никогда его не преследовали.

Укрывшись за выступом, растерянный поведением этого необычного двуногого существа, он наблюдал за ним, но уже с меньшим энтузиазмом… Если бы не запах, пробуждавший голод, он бы ретировался, но вожделение удерживало его.

Луна скрылась, однако девушка видела, как зрачки волков отсвечивают, словно четыре зеленые звезды. Они по-прежнему не нападали, но, вероятно, напали бы, убедившись, что она уснула. Чтобы не дать им повода проверить, она время от времени что-нибудь говорила или выкрикивала. Иногда, желая сохранить запас острых камей, подбирала вокруг себя мелкую гальку и бросала в темноту.

Ночь длилась бесконечно. Волки постоянно кружили вокруг, делая вид, что нападают, и к рассвету подошли к ней почти на шесть локтей. Но два острых камня, а может быть, запах другой, более доступной жертвы, все же заставили их отступить: хищники скрылись в тени и тумане.

Над рекой, лесами и саваннами занималось новое утро; поднимался туман, и девушка дрожала с головы до ног. Убедившись, что путь свободен, она направилась к месту, где оставила лодку. Ей не терпелось покинуть негостеприимный остров, оказаться на реке, в безопасности от страшных хищников. И тут она оцепенела от ужаса: каноэ исчезло.

Остались обрывки причальных ремней, разорванных голодными зверями, а на поверхности реки крутились, уносимые течением, пена, листья и обломки веток.

И тут на нее навалилась чудовищная тоска. Она села на берег и зарыдала. Как и в ту ночь побега из лагеря оугмаров, она чувствовала беспредельное одиночество и казалась себе беззащитнее маленького шакала, который жалобно попискивал от голода.

Ветерок унес клочья тумана, неиссякаемая земля манила простором, и Глаава, осознавая, какое огромное расстояние отделяет ее от Амхао, уже не верила в завтрашний день. У нее оставалось еще немного жареного мяса со вчерашнего дня; один кусок она отдала шакалу, другой съела сама. Но если мир вновь стал приветливым для сытого зверька, то для Дочери Скал он оставался мрачным и тоскливым.

И все-таки она отправилась в путь. Между лесом и берегом пролегала ровная земля, и идти было легко, но если по реке она плыла, почти не испытывая страха, то здесь опасность могла подстерегать за каждым деревом. Шакал весело семенил рядом, хотя и боялся дневного света.

У поворота скалы беглянка остановилась и задрожала всем телом: она увидела подлинных хозяев острова! Их было пятеро – черных, как базальт, с огромными головами величиной с лошадиные, острыми и волосатыми ушами, длинными конечностями и впалыми животами.

Она узнала союзников оугмаров – гвахов, Сынов Ночи, свирепых, как гиены, и тоже питающихся плотью побежденных. Они были совершенно голыми и вооружены копьями и камнями. Она стояла, не в силах шелохнуться, глядя на этих жутких, отталкивающих существ.

Они направлялись к скале и вскоре должны были заметить Глааву. У нее сильно колотилось сердце, но она сохраняла спокойствие – так невозмутимо ведут себя травоядные, пока их не схватил хищник. В отвесных