Великий Гэтсби. Ночь нежна - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

– Чтобы не пострадала репутация, им нужно, чтобы их выпустили на поруки, а поручителем может быть только лицо, владеющее собственностью в Маритимских Альпах.

– Какая наглость!

– Да чего уж там, съезжу. Но на всякий случай прихвачу с собой Госса…

После его отъезда Николь долго не могла заснуть, размышляя, что такого могли натворить эти дамы; потом сон все же сморил ее. Но когда в начале четвертого Дик вернулся, она вскинулась, как ужаленная, и, сев на постели, спросила:

– Ну что? – словно обращалась к кому-то, ей приснившемуся.

– Невероятная история, – ответил Дик.

Присев в изножье кровати, он стал рассказывать, как поднял с постели старика Госса, спавшего беспробудным эльзасским сном, велел выгрести все, что было в кассе, и повез в карабинерский участок.

– Не желаю я помогать этой англичанке, – ворчал Госс по дороге.

Мэри Норт и леди Кэролайн, в костюмах французских матросов, томились в ожидании на скамье перед дверьми, которые вели в две грязные камеры. У леди Бирс был оскорбленный вид истинной британки, не сомневающейся, что весь базирующийся в Средиземном море британский флот должен немедленно броситься ей на выручку. Мэри Мингетти, напротив, пребывала в состоянии паники и полной подавленности. При появлении Дика она буквально упала ему на живот, словно это был долгожданный источник спасения, и стала умолять его что-нибудь сделать. Тем временем полицейский начальник объяснял суть дела Госсу, который каждое слово воспринимал с отвращением, разрываясь между необходимостью отдать должное повествовательному дару офицера и желанием продемонстрировать, что его, бывалого служаку, ничем не удивишь.

– Это была просто шутка, – свысока пояснила леди Кэролайн. – Мы притворились матросами в увольнении, подцепили двух дурех и повели в меблированные комнаты. А они подняли шум и устроили гнусную сцену.

Дик серьезно кивал, уставившись в каменный пол, словно священник, выслушивающий исповедь, между тем как его разбирал смех и хотелось приказать всыпать каждой по пятьдесят горячих и недельки на две посадить на хлеб и воду. Отсутствие в лице леди Кэролайн какого бы то ни было осознания вины – кроме вины трусливых прованских девчонок и тупых полицейских – сбивало с толку. Впрочем, он давно уже пришел к заключению, что англичане, представляющие определенные слои общества, привыкли питаться концентрированным экстрактом антисоциальности в таких количествах, что по сравнению с ними ньюйоркцы с их аппетитами выглядят малыми детьми, объевшимися мороженым.

– Я должна выбраться отсюда прежде, чем Оссейн что-нибудь узнает, – умоляла Мэри. – Дик, прошу вас, вытащите меня, вы всегда умели улаживать любые неприятности. Скажите им, что мы немедленно уедем отсюда, скажите, что мы заплатим любые деньги.

– Ничего я платить не буду, – надменно заявила леди Кэролайн. – Ни шиллинга. Но мне будет чрезвычайно интересно узнать, что скажут обо всем этом в нашем каннском консульстве.

– Нет-нет! – запротестовала Мэри. – Мы просто должны немедленно отсюда выбраться.

– Посмотрим, что мне удастся сделать, – сказал Дик и добавил: – Но деньги, конечно, потребуются.

Глядя на них как на безобидных озорниц, каковыми они уж точно не являлись, он покачал головой и пробормотал:

– Это же надо было выкинуть такой безумный фортель!

Леди Кэролайн самодовольно улыбнулась:

– Но ведь это ваша профессия – лечить безумных, доктор, не так ли? Так что вы уж нам помогите. А Госс, так тот просто обязан это сделать!

После этого Дик отвел Госса в сторонку, намереваясь выяснить, что поведал ему полицейский начальник. Оказалось, все было серьезней, чем виделось поначалу, – одна из девушек, которых подцепили дамы, принадлежала к добропорядочной семье и ее родители были в ярости или притворялись, что были, так что улаживать инцидент предстояло с ними. Другая была просто портовой девчонкой, что облегчало дело. По французским законам Мэри и леди Кэролайн грозил тюремный срок или в лучшем случае высылка из страны с публичным оглашением. Дело усугублялось еще и тем, что среди определенной части местного населения – той, что не получала доходов от присутствия иностранной колонии, – из-за неуклонного роста цен все сильнее ощущалось нетерпимое отношение к иностранцам. Изложив все эти соображения, Госс предоставил действовать Дику. Тот призвал полицейского начальника и приступил к переговорам.

– Как вам известно, французское правительство заинтересовано в притоке американских туристов – причем настолько, что нынешним летом в Париже было издано распоряжение, разрешающее арестовывать американцев только в самых серьезных случаях, – сказал он.

– Черт возьми, вам кажется, что этот случай недостаточно серьезен?

– Послушайте, у вас ведь есть их документы?

– Не было при них никаких документов. Вообще ничего – только две сотни франков да несколько колец. Даже шнурков для обуви, на которых они могли бы повеситься, и тех не было!

Обрадовавшись, что никакие документы в деле не фигурируют, Дик продолжил:

– Итальянская графиня пока сохраняет американское гражданство. Она внучка… – ложь лилась из его уст неторопливо и торжественно, – …Джона Дэвисона Рокфеллера Меллона. Надеюсь, вам знакомо это имя?

– Господи, ну конечно! За кого вы меня принимаете?

– А кроме того, она – племянница лорда Генри Форда и, таким образом, связана с компаниями «Рено» и «Ситроен»… – Тут ему самому показалось, что пора остановиться, но, заметив впечатление, которое искренность его интонации начала производить на офицера, он продолжил: – Арестовать ее – все равно что арестовать видного члена английской королевской семьи. Это может иметь самые серьезные последствия – вплоть до войны.

– Ну а как насчет другой, англичанки?

– Я как раз перехожу к ней. Она помолвлена с братом принца Уэльского – с герцогом Букингемским.

– Отличную невесту выбрал себе герцог.

– Так вот, мы готовы заплатить, – Дик быстро произвел расчеты в уме, – по тысяче франков каждой из девушек и дополнительно тысячу отцу «добропорядочной». Ну и еще две тысячи – исключительно на ваше усмотрение, уверен, вы распределите их наилучшим образом. – Он неопределенно повел плечами. – Например, учтете интересы тех, кто производил арест, хозяина меблированных комнат и других, кого сочтете нужным. Я сейчас же вручу вам пять тысяч и надеюсь, что вы немедленно приступите к переговорам. После этого дам можно будет выпустить под поручительство. А завтра, как только суд назначит им сумму штрафа за… скажем, нарушение общественного порядка, мы с посыльным передадим эту сумму мировому судье.

Еще до того, как начальник заговорил, Дик понял по выражению его лица, что все будет в порядке.

– Я не оформлял на них протокола, – неуверенно произнес полицейский, – поскольку у них не было документов. Посмотрим, что мне удастся сделать. Давайте деньги.

Часом позже Дик и месье Госс высадили дам перед отелем «Мажестик», где стоял ландолет леди Кэролайн со спящим в нем шофером.

– Не забудьте: вы должны месье Госсу каждая по сто