Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

Он с некоторым удивлением уставился на нее.

– Знаете, мистер Митчелл, я сейчас подумала, что этот бородатый немецкий еврей Карл Маркс все-таки абсолютно прав. Любое богатство стоит на костях и слезах ограбленных и замученных. Биржа, банки, капитал – все держится на том, что у маленького человека отбирают его труд. Так же, как у рабов Рима и Египта…

Эти бумаги стоят, по самой скромной мерке, не в сто даже, как бы не в тысячу раз больше, чем я получила. А уж те бедолаги, которым доведется это золото добывать в снегах и дикой тайге, им вообще достанутся гроши. А вздумают требовать прибавки, их чего доброго расстреляют, как несколько месяцев назад расстреляли рабочих недалеко как раз от интересующих вас краев. «Лена Голдфилдс», не ваша фирма случайно? А как подумаешь, сколько людей умрет, надорвавшись, добывая это золото…

Пол исподлобья внимательно посмотрел на собеседницу, соображая, иронизирует ли она или говорит всерьез. И не найдя ответа, лишь печально развел руками:

– Мадам, я и сам всего лишь наемный управляющий при чужих деньгах!

– Да, конечно…

Молодая женщина взяла несколько купюр, пошуршав, посмотрела на свет.

– Настоящие, – хмыкнула она. – Без подделки. Что ж, как говорили флибустьеры на Тортуге: «Нет добычи, нет платы…»

Затем вышла в уборную и через минуту появилась с не очень толстой папкой.

– Вот, – хлопнула она ее на стол рядом с деньгами.

Гость распустил тесемки и принялся перебирать заполненные от руки и машинописными строками листы. Сроки маршрутов, графики, схемы с пояснениями.

Развернул карту, начертанную уверенной рукой русского офицера, с разбросанными там и сям заштрихованными овалами россыпей и золотоносных районов.

И не сдержал восхищенного вздоха.

– Мисс, от имени Ложи выражаю вам глубочайшую признательность!

Она благосклонно кивнула.

– Тут, возможно, кое-чего не хватает. Как вы сами сказали, форс-мажор. Но карта, и это главное, на месте.

Говорить о том, что карта была в двух экземплярах, и о кое-чем еще она, разумеется, и не подумала. Незачем ставить Юрия под удар, эти люди не любят свидетелей, как она не раз убеждалась. И уж тем более не собиралась она ему рассказывать, как на «Карпатии», среди плача и стонов чудом спасшихся, она торопливо собирала всякие бумаги, перемешивая их с выдернутыми из бювара барона, и мочила их под струей воды в уборной, изготовляя поддельные документы…

Гостья сгребла деньги со стола, совершенно без стеснения задрала платье и принялась укладывать купюры в широкий кожаный пояс, вроде тех, какие в дни его молодости любили носить охотники и моряки. Глядя на ее обтянутые шелковыми узкими панталонами стройные крепкие ноги и соблазнительные изгибы женской фигуры, мистер Митчелл вдруг ощутил в чреслах уже изрядно забытое томление. Глаза его невольно скользнули к широкой кровати под пологом. Сейчас в его портмоне сотня с лишним фунтов, предназначенных на оплату годового взноса в три клуба, в которых он состоял. Что, если предложить их этой дамочке за мелкую в сущности услугу? Банкир какую-то секунду колебался, но вспомнил льдистый презрительный взгляд Пантеры и чутьем мальчишки из грязных трущоб Глазго, поднявшегося почти в высший свет, понял – не стоит. Рискованно…

Между тем та, закончив дело, одернула платье и положила несколько бумажек в ридикюль.

– Итак, дело закончено. Каждый получил свое… На этом я вас покину…

– Как мы сможем вас найти, если вдруг это потребуется? – осведомился несколько растерянно мистер Пол.

– Как обычно… Следует подать объявление в четыре газеты: «Фигаро», «Дер Тагерблат», «Дейли телеграф» и «Винер цайтунг» о «покупке русской меховой шубы боярского фасона». – Елена чуть улыбнулась. – Хотя в ближайшие месяца три-четыре лучше подавать в одну, «Фигаро». Я намерена оправиться в Париж и на Ривьеру, чтобы хорошо отдохнуть. Ах, Ницца! – мечтательно вздохнула она. – Всего наилучшего, сэр!

И подхватив чемоданчик, покинула номер.

А мистер Пол остался. Мелькнула и пропала мысль, может, все же следовало рискнуть сотней фунтов?

Она поймала кеб у гостиницы. Нарочно пропустила два пустых экипажа и остановила третий в самую последнюю секунду, когда он уже проехал мимо. В ее профессии всегда лучше быть уверенной, что извозчика выбрал ты сам, а не кто-то другой за тебя.

Ложа – организация серьезная, она лучше кого-либо знала это. И в ее паутине легко запутаться, что чужому, что своему.

Уселась поудобнее, и в окошечко сверху заглянул кучер:

– Куда везти, леди? – осведомился он с ирландским акцентом.

– На вокзал Ватерлоо…

Извозчик покатил по улицам, подпрыгивая на булыжниках и разбрызгивая гуттаперчевыми шинами грязь и помои, коих на улицах Лондона хватало.

Они ехали мимо пабов и магазинов, уличных разносчиков с лотками. Мимо людей – от денди в дорогих костюмах до рабочих в обтрепанных пиджаках и рваных ботинках. Бегали стайками босоногие оборваные дети, роясь в грудах отбросов в поисках съестного. Все как всегда.

Выйдя у вокзала, она, однако, не направилась к кассам или сразу на платформы, а нырнула в метрополитен, чтобы через десять минут выйти у другого вокзала – Кингс-Кросс. Но и там она не стала покупать билеты, а вошла в ближайший отельчик – один из многих, где останавливаются путники, пересаживающиеся с поезда на поезд. Вскоре из его дверей вышел молодой человек в мешковатом пальто и широкополой шляпе, что любили носить за океаном.

Он направился к ближайшему отделению Британского банка и, предъявив канадский паспорт на имя Джеймса Филипса двадцати трех с небольшим лет, уроженца Саскачевана, сделал несколько вкладов на предъявителя. При этом житель доминиона не привлек ничьего внимания, за вычетом старшего клерка, молодящегося типа лет пятидесяти с крашеными волосами и мягкими манерами, и закончив все формальности, покинул банк. Еще через час в купе поезда Лондон – Ливерпуль ехала молодая дама во вдовьем одеянии, чье лицо скрывала густая вуаль, а фигуру – легкая накидка.

Устроившись на плюшевом диване, Елена размышляла о сделанном выборе.

В ее ремесле, как и в любой азартной игре, главное – вовремя остановиться и выйти из игры. В истории с чертовыми бумагами чертова барона она едва не рассталась с жизнью, да еще и прикоснулась к уже по-настоящему опасным тайнам. Это при том, что и без того знает о делах Ложи слишком много.

А значит, довольно скоро ее хозяева решат, что ей пора исчезнуть. Как исчезали другие причастные к тайнам сильных мира сего, так что не могли отыскать концов ни лучшие сыщики полицейских департаментов, ни конторы вроде Пинкертона.

И единственный выход – исчезнуть самой. Убраться как можно дальше от Ложи.

Судьба и так сделала ей слишком много подарков… В этом последнем деле удача не раз показывала ей спину. В памяти ее промелькнули картины минувшего. Вот она, в первый день плавания, отперев добытыми людьми Митчелла ключами одну из решеток между третьим и первым классом, добирается до каюты барона – уверенная, что тот сидит за картами в салоне. А потом, ощущая холод в груди, рассматривает его труп – и удирает, запаниковав как гимназистка. Затем, добравшись обратно, видит, как на нижней палубе у решеток торчит компания нетрезвых пассажиров – и путь назад отрезан. Вот она прячется в первой попавшейся каюте – и услышав русскую речь – мгновенно сообразив, что делать… И глупая попытка вернуться в третий класс – когда ее, крадущуюся по верхней палубе, заметил Юрий со своей американкой (Елена не смогла сдержать злого чувства к покойнице – ведь с ней пришлось делить дорогого ей человека!). Тогда Юрий чуть не схватил ее – пришлось применить кое-какие навыки…

И потом в Нью-Йорке она, уходя якобы на поиски работы, на самом деле готовилась к бегству – и лишь прикидывала – сделать ли это сразу или все же сперва отдать хозяевам бумаги? И не деньги заставили ее вернуться в Англию – она просто слишком хорошо изучила Ложу, чтобы надеяться, что эти люди не подстрахуются. И рано или поздно до них мог дойти рассказ о странном русском, что поднялся на борт злополучного лайнера один, а в Нью-Йорке оказался уже со спутницей…