Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

— Вы справитесь с этим. И я понимаю, что ты переживаешь за него, но смотри на это с другой стороны. Зато теперь ты не один, и тебе может быть в чем-то легче.  Хотя я понимаю,  если бы была возможность оградить Аша от возможного вреда, я бы сделал все для этого, а не стал бы его таскать за собой по городам. Хочу, чтобы он жил нормально, был счастлив, занимался тем, чем хочется, но пока не совсем получается, хоть Аш и не выглядит из-за этого расстроенным.

— У этой ситуации слишком много сторон, чтобы смотреть на нее трезвым. А ты откуда про Кошек в Монтре знаешь? Возвращался?

— Возвращался, но с ними не виделся. Мне сказали бариста и Ниррай. Оба видели.

Ниррай… И как попытаться справиться с последними событиями, если даже разговоры о другом ведут к нему? Я снова пью, вкус не такой яркий, как когда напиток у него в крови, но напоминает, да…

— Аман, что случилось?

— Я ему рассказал и, что естественно, он велел мне уйти, — говорю это так буднично, словно и так все понятно. Но ведь так и есть — я знал, что приведет к этому.

— Нахрена?

— Потому что не хочу врать, потому что я себя всего искусал за это изнутри…

И укусы такие болючие, прямо как от зубов вампира, и теперь они ноют и почему-то не заживают. Сила моя, оказывается, действует только на физические увечья.

— Хочешь, тащи то, что ты там пьешь, отпразднуем вместе.

— Не сказал бы, что это праздник… И я голодный, а ты вкусный.

Мур смеется и говорит:

— Иди давай. С тебя вино, с меня закуска. Но лишь глоток! А то у меня потом голова кружится, если некоторые обжоры перебарщивают.

— Жди, — говорю, улыбнувшись, и, отключив звонок, прыгаю.

***

К Муру я добираюсь быстро, всего-то полчаса, и это я еще по дороге заглянул в магазин, прикупив еще выпить и ботинки. В этот раз я ничего не воровал, поэтому продавец заметно прифигел от моего внешнего вида, а охранник следил за мной пристально-пристально, готовый в любой момент на меня кинуться.

Увернувшись от ножа, кинутого в мою сторону улыбающимся Муром, я ставлю пакет на пол и сообщаю:

— Рад тебя видеть, но сначала мне надо помыть ноги, пока я тебе тут все не перепачкал.

И ступней в воздухе кручу, слегка ее приподняв, показывая, какая она «чистая», вся в грязище и засохшей крови. Есть хочется безумно, и его запах так и залезает в нос, но я держусь. С каждым разом становится чуточку легче себя контролировать. Да и плюс, его запах хоть и притягателен, все равно частично отдает Ашем. В магазине сдерживаться было сложнее.

— Решил поиграть в Золушку? — Мур машет в сторону ванной, куда я и иду, быстро омывая ноги.

— Я был взволнован и сорвался с места, даже не подумав о такой мелочи как обувь,  — говорю, уже вернувшись в комнату и смотря на лохматый пучок, что Мур соорудил у себя на голове.

— Эх, жаль, я-то надеялся. Ролевые игры — это так весело.

Он протягивает мне руку, запястьем вверх, и я сразу же сокращаю расстояние, припадая к голубоватой венке, что сейчас так доступна для меня. Но, как он и просил, я делаю лишь глоток, провожу языком по ранкам и отстраняюсь, чувствуя себя значительно лучше, по крайней мере, физически.

— Я сидел на крыше, так что сегодня в кровать к тебе не полезу, — говорю я и, взяв пакет, устраиваюсь на полу.

Мур берет подушку и, кинув ее на пол, садится по-турецки, облокачиваясь на нее, прямо напротив меня.

— Показывай, че припер.

Я достаю виски, новую и мою недопитую, а еще немного закуски, что набрал все в том же магазине.

— А где сородич? — спрашиваю я, открывая бутылку.

Мур тыкает пальцем в потолок и тырит у меня бутылку, сразу отпивая из нее. Поморщившись, возвращает, говоря:

— У нас достаточно своеобразное общение.

— Расскажешь? — я тоже делаю глоток виски. Его вкус уже ощущается довольно привычно, словно я постоянно его пью.

— Да нечего рассказывать. Сначала мне признаются в любви, а потом мы живем в разных квартирах, делая вид, что просто коллеги и ничего не было.

— Может, он хочет дать тебе время? А ты что, хочешь, чтобы он жил с тобой?

— Нет. А я тупо не знаю, чего хотеть, — Мур цепляет кусочек колбаски из лотка с нарезкой и, слямзив его, продолжает: — На самом деле сейчас мне так комфортнее. Не знаю, возможно, он это чувствует, но от этого у меня хреновое ощущение, будто я порчу ему жизнь. Хотя я прекрасно понимаю, что ничего такого не делал. У всех должно быть право на выбор.

— Возможно, что и он думает, что портит жизнь тебе, вот и не лезет. Вы друг с другом вообще общаетесь или только по делу?

— В основном по делу. И… да, блин, — снова забрав у меня бутылку, делает глоток и возвращает ее мне, и я следую его примеру. — Мне нравится с ним работать. Всегда нравилось. Ощущать рядом того, на кого можно положиться, кто понимает без слов, кто прикроет спину — это круто, реально круто. Так что на самом-то деле жаловаться вот совсем неправильно. В конце концов, мы почти всю жизнь жили бок о бок, как он может меня напрягать? Но, бля… напрягает же.

— А ты не думал с ним сам попробовать? Вдруг у вас и тут будет взаимопонимание.

Вокруг нас творится пиздец, за обоими ведется охота, а мы спокойненько сидим на полу съемной студии и бухаем, обсуждая мужиков. Забавно, но поговорить иногда очень важно, иначе складывается ощущение, что в одиночку просто не вывозишь.

— Думал. Я, знаешь ли, к сексу отношусь очень просто. У меня нет этих твоих… — Мур машет колбаской около виска, что-то непонятное изображая, — заморочек насчет того, с кем можно или нельзя. Почему нет, если это несет обоюдное удовольствие? Маленький кусочек любви в мире полного эгоизма еще никому не мешал. Главное, не относиться к этому так серьезно. Реально, на хрена ты ему рассказал?!

Усмехаюсь, глаза закатывая. Он не понимает, но я ему объясню.

— Потому что мы начали… что-то. И договоренность была по этому поводу, которую я нарушил. Да, можно было смолчать, но я не хочу его обманывать, хочу, чтобы все честно. Плюс, я весь мозг к тому моменту успел себе вытрахать, и по мне было сложно не заметить вину. Даже я понимал, что не выдержу этого.

— Во, говорю же, слишком много заморочек. А потому — что? А потому — нефиг разбрасываться обещаниями!

— Ну, вот ты не в отношениях, но реально думаешь, что если приведешь кого-то к себе, и сородич твой будет об этом знать, ему не будет плохо? Да, тут обещаний явно не было, но все равно.

— Я не уверен, что смогу хранить воздержание бесконечно. И не уверен, что мне стоит спать с Милом. И че теперь? Кастрироваться?

Мур широко распахивает глаз, показывая, как он шокирован подобной идеей.

— Не надо. Для начала можно предложить твоему соседу секс без обязательства или, наоборот, поговорить с ним, что ты хочешь с кем-то еще. Я вообще не понимаю, что у него в голове, так что не знаю, чего он там выжидает, когда тебя надо в кровать тащить.

— Да не знаю я, чего хочу! Не знаю! — последнее выдает мало того что по слогам и медленно, еще и громко, чтоб точно дошло.

— А я знаю, только ничего сделать не могу, — сообщаю уже приближающемуся горлышку бутылки и снова вкус, так напоминающий мне о нем.

— Так выпьем же за то, что одни хотят, но не могут, а другие могут, но не хотят!

И, забрав у меня бутылку, допивает виски, а я открываю новую и тянусь за шоколадом — сорвать фантик и принюхаться, а потом сделать сразу два глотка и откусить кусочек.

— Слушай… — до меня только дошло. — А если он живет сверху, он не мог тогда услышать?

— Думаю, что слышал. Как я проснулся, раф мне принес.

— Пиздец… Бедный парень.

— Вот и я об этом,  — Мур вздыхает и, перехватив протянутую бутылку, делает еще один глоток.

— Не представляю, что бы я делал на его месте… Жесть ситуация, но ты не грузись, он мог уйти, но не ушел. Он сам так захотел.

— Ага, или присоединиться, — Мур грустно смеется, и я ползу к нему, переворачивая пакетик с сухой рыбкой, но тот закрытый, так что я ничего не просыпал. А оказавшись рядом, я приподнимаю Мура одной рукой и устраиваю подбородок на его плече.