Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

— Ой, да ладно… — еле слышно пробурчал Чарли.

— Ну, пусть будет «ладно»… — ответил ему Фредерик, — но четырнадцать лет, всё равно, ещё не возраст для митингов. Тем более для участия в революциях, сын.

— А мне кажется, что самый возраст, — не согласился Чарли.

— Сынок, когда я был студентом, — спокойно сказал Фредерик, — многие мои друзья, грамотные, перспективные молодые люди предпочли митинги учёбе. И остались никем, потому что отправились на рудники. А если бы они немного потерпели, выучились, то сейчас бы занимали высокое положение и могли бы мирно строить то, за что воевали в молодости.

Чарли только тяжело вздохнул и опустил глаза.

После чая Фредерик торжественно открыл конверт и достал письмо от своего брата…

— Дорогой брат! — начал он, — давно не получал от вас писем, волновался, но Джонни, приехавший недавно в Ниагару из Фулема, сообщает, что у вас уже всё в порядке, и я был рад получить поклон от тебя, твоей прекрасной супруги Августы и твоих очаровательных детей… Прежде всего, хочу тебе передать поклон от нашего друга и компаньона мистера Николы Теслы! Думаю, что тебе будет приятно узнать, что он не забыл тебя, помнит и ценит твои труды… Как Лиллиана? До сих пор мечтает поступить в университет? А Чарльз по-прежнему ходит на митинги лейбористов? Надрал бы я ему уши, если бы не понимал, что мальчик совершенно прав и старая добрая Англия не место для такой золотой головы как у него… Джесси и Гарольд, как я понимаю, почти выросли? Они до сих пор похожи как две капельки воды? Или Джесси, всё же, как старшая сестра, немного обогнала малыша Гарри? И что Уильям? Он умный мальчик и я благодарен ему за его идеи, которые он передаёт мне в каждом письме от вас. В отца сын! И думаю, он пойдёт по твоим стопам!..

Хотел тебе предложить очень выгодное дело! Ты квалифицированный инженер, и больно осознавать, что твой талант зарывается в землю то в одном городке, то в другом. У меня есть для тебя работа, от которой ты не откажешься, как я думаю…

Фредерик на минуту замолчал и посмотрел на Гарольда.

— … бросай всё, продавай свою халупу и приезжай, — продолжил он, — у меня для тебя уже есть шикарный особняк, по сравнению с которым дом в Фулеме просто конура. Он даже больше, чем твой домишка в Мелкшаме, который вы бросили из-за каких-то чёртовых привидений. Тут будет удобно и Августе, и детям, и думаю, что должность инженера-управляющего, и зарплата три тысячи долларов для тебя… — отец замолчал и снова посмотрел на Гарольда, который сразу же, виновато, опустил глаза и надул губы.

— Гарольд, — глянул Фредерик на сына, — что это значит?

В комнате воцарилось молчание…

— Ничего… — ответил испуганно Гарольд, — я ничего не знаю… честное слово, папочка…

— Во-первых, откуда ты всё это знаешь? И во-вторых, кто тебе сообщил, что на почте вскрывают письма?

— Никто… — испугался мальчик.

— Ты чего-то боишься? — Фредерик встал и подойдя к Гарольду, присел на корточки.

— Никто… — посмотрел на него Гарольд.

— Тебя опять обидели? Тебе угрожает кто-то? Ты узнал, что почтальоны читают переписку с заграницей?

— Это полиция! — вскрикнул, почти уверенно, Чарльз, — это они читают, а Гарри, видимо, нечаянно услышал разговоры «бобби» на почте! И теперь боится! А когда упал, ему память отшибло, и теперь он не помнит!

Отец поднялся.

— Что бы ни было, я думаю, надо ехать… Три тысячи в год это даже в Америке баснословная сумма! Возьмём в долг на дорогу у моих сестёр… Что думаешь, Августа?

— А что я думаю? — ответила она спокойно и не обращая внимания на оживившихся от такого поворота событий детей, — нам не привыкать… мы приехали из Шотландии, вначале в Эдмонтон… потом был Мелкшам… Переживём и ещё один переезд. Ты муж, ты отец, тебе решать…

Энтони еле досидел до конца церковной службы. Ничего нет на свете скучнее и нудней чем времяпровождение в церкви. Но, тем не менее, он каждый раз сопровождал Стеллу, Дороти и Констанцу во время их похода в Церковь Святой Марии. Наверное, ничего более унылого, для шустрого и весёлого двенадцатилетнего мальчишки, который никогда не мог долго усидеть на одном месте, нельзя было придумать. Однако, почему-то, по приезду в Лондон, эту обязанность старшие братья сразу же возложили на Энтони.

Заунывное пение, монотонный орган и не менее скучные люди вокруг, то тут, то там, сидевшие на лавках, из-за которых нельзя было выйти и погулять хотя бы возле церкви. Энтони не мог понять зачем он тут, почему он тут и, самое главное, в чём смысл его нахождения среди этих людей. Обязательно нужно было делать грустное лицо и изображать из себя саму серьёзность.

Энтони крутился, вертелся, потом ему это надоедало и, чаще всего, едва заканчивалась служба, он первым бежал к выходу, манил сестёр рукой и улыбался. Как и в этот раз, когда на мгновение мальчик увидел лица Стеллы, Дороти и Констанцы, и яркий свет вспыхнул перед глазами.

Энтони не успел вскрикнуть, только почувствовал, что падает в какую-то пропасть. Потом — удар об пол и чьи-то невнятные крики вокруг.

— Мальчишке плохо! У парня обморок! Скорее за доктором! — слышал Энтони как бы из ниоткуда, но совершенно чужие воспоминания вдруг нахлынули изнутри и очень испугали Энтони. В них было всё непонятное, другое, неизвестное, чему мальчик не мог дать объяснения. Он не понимал кто те, кого он вдруг начал вспоминать, мог назвать по именам и ему становился понятен и непонятен смыл странных вещей, не менее странных машин и причудливые здания восхитили и одновременно напугали его. Энтони понял, что это видит и помнит он и не он, а кто-то другой, кто пришёл к нему из другого, совсем непонятного ему мира.

Вдруг всё исчезло. Он вернулся в себя, медленно поднялся и осмотрелся вокруг, сидя на холодном полу. Теперь тут ему всё показалось странным, чужим, не тем к чему он привык. И, так же одновременно, таким родным и до боли знакомым. Будто бы он не видел этого сотню лет. Всё что он понимал, это то, что он помнит и знает обо всём что будет, так как будто это уже произошло. Энтони изменился в лице, побледнел и его охватил непонятный ужас…

— Тони! Тони, братик мой, — чуть не кричала Стелла поднимая его с пола, а Констанца, хныкала прижавшись к Дороти, тупо глядевшую на Энтони.

Люди столпились вокруг. Сквозь них протиснулся священник и бросился помогать Стелле.

У Энтони сильно кружилась голова и казалось он ничего не понимал, только испуганно озирался на людей, которых не мог вспомнить, как ни старался.

— Сынок, — наконец произнёс священник, — с тобой всё в порядке? Тебе позвать доктора?

— Нет, — выдохнул Энтони, — какое сегодня число?

— Второе апреля, — ответил священник, усадив мальчика на лавку.

— Второе? Двенадцатый год? — посмотрел на него Энтони недоумевающими глазами.

— Именно так, — кивнул священник, — одна тысяча девятьсот двенадцатый год от Рождества Христова, второе апреля.

Энтони молча посмотрел на священника, резко перевёл взгляд на Стеллу.

— Стелла? — удивлённо спросил он.

Люди вокруг оживились и начали успокаиваться.

— О Боже, — услышал Энтони вскрик Дороти, — ему нужен доктор!

— Не надо доктора, — будто отрезал Энтони, поднялся с лавки и тревожно направился к выходу.

Выйдя из церкви, он присел на паперть и схватился за голову.

Так он сидел молча, пока не подошли сёстры.

— Что случилось, Энтони? — услышал он голос Стеллы.

— Ничего, — посмотрел Энтони в ответ на сестру, — просто закружилась голова, — сказал он, — просто закружилась… и я упал. Просто упал.

— Ты не похож на себя, Энтони, на тебе нет лица. Ты выглядишь, будто ты увидел призрака! — ответила ему Дороти.

— Так и есть, — кивнул Энтони, — наверное я увидел призрака.

— Где? В церкви? Какого? — испугалась Констанца.

— Идёмте домой, — тихо ответил ей Энтони встав с паперти.