Сол Беллоу - Приключения Оги Марча

- На чем?

- Переводить иммигрантов из Канады через границу, от Раузес-Пойнт к Массена-Спрингс, штат Нью-Йорк.

- Нет, - отказался я, помня свой разговор с Эйнхорном. - Я за это не возьмусь.

- Но тут нет ничего опасного.

- А если схватят?

- Если схватят? А если не схватят? - саркастически передразнил он меня. - Хочешь, чтобы я шатался по городу и торговал краской? Лучше уж быть неподвижным, как контрольная газовая лампочка, но я не могу сидеть сложа руки - рехнусь.

- Но это государственное дело.

- Не нужно указывать, какое это дело. Тебе, похоже, требуется помощь. Я езжу к границе два-три раза в месяц и просто устал водить машину. Если отправишься вместе со мной и поведешь машину до Массена-Спрингс, получишь пятьдесят баксов и деньги на расходы. А если проделаешь весь путь, то и все сто. В пути у тебя будет время подумать, и мы вернемся назад через три дня.

На это я согласился, рассматривая новую работу как небольшую передышку. Пятьдесят долларов, ясно, не решат нашу с Саймоном проблему. Но я был сыт по горло не пользующейся спросом краской и решил, что с этими небольшими деньгами перекантуюсь недели две, а там присмотрю что- нибудь получше и, может, вернусь в колледж, потому что на своем образовании я крест не поставил. Это с одной стороны, а с другой - хотелось перемен. Что до иммигрантов, то я думал так: «Если им хочется приехать к нам, то какого черта их не пускать? Здесь для них всего хватит - в том числе и неудач».

Я отдал краску Тилли Эйнхорн, делавшей косметический ремонт ванной, и рано утром сел в черный «бьюик» Джо Гор- мана; автомобиль мгновенно разогнался, и я сразу понял, что мощность мотора основательно увеличили. Не успел я как следует устроиться - завернутую в газету рубашку положил на заднее сиденье, а пальто, расправив, подложил под себя, - как мы уже оказались в конце Саут-Сайд, миновав «Карнеги стил», затем - дюны, похожие на кучи серы; с двух поворотов объехали городок Гэри и помчались по дороге на Толедо; скорость все увеличивалась, мотор зверски ревел - не пыхтел, а просто делал то, для чего его придумали.

Гибкий, нервно сжимающий руль, с длинным - похоже, сломанным - носом, покрасневшим от напряжения лицом и сведенными бровями Горман напоминал жокея, подгоняющего лошадь. Он явно получал огромное наслаждение, давая разрядку своим нервам. После Толедо за руль сел я и постоянно ловил на себе его насмешливый взгляд: он словно по-новому оценивал мои возможности. Глядя на меня выцветшими темными - то ли от усталости, то ли от постоянного напряжения - глазами, он сказал:

- Прибавь скорость! - Казалось, то его первые обращенные ко мне слова, хотя это было не так.

Я извинился, пояснив, что еще не привык к машине, и поднажал, но Гормана по-прежнему не устраивало мое вождение - особенно его злило нежелание обгонять на подъеме грузовики - и он отобрал у меня руль задолго до Кливленда.

Стояло начало апреля, день был короткий, поэтому, когда мы подъезжали к Лакавонне, сгущались сумерки. За городом пришлось остановиться для заправки; Горман дал мне денег на гамбургеры, и я направился в забегаловку по соседству, но предварительно зашел в туалет, из окна которого увидел патрульного полицейского, осматривавшего наш автомобиль. Гормана и след простыл. Я тихонько проскользнул в грязный боковой коридор и заглянул в кухню, где старик негр мыл посуду. Незаметно прокравшись мимо него, я перешагнул через мешок в дверях и оказался на примыкающем к кафе пустыре; тут я увидел Гормана - он торопливо пробирался вдоль стены гаража по направлению к зарослям, за которыми простирались поля. Я бросился следом и нагнал его уже за деревьями; наша встреча чуть не закончилась трагически: он уже выхватил пистолет - недаром Эйнхорн предупреждал меня, что оружие у Гормана всегда при себе. Я отвел дуло в сторону.

- Зачем тебе пистолет?

- Отстань, а то врежу!

- Что на тебя нашло? Почему убегаешь от копов? Мы превысили скорость - вот и все.

- Тачка ворованная. Превышение скорости - пустяк!

- Я думал, это твоя машина.

- Нет. Ее угнали.

Мы снова бросились бежать, а услышав рев мотоцикла, упали лицом в свежевспаханную землю. Место открытое, но нас спасли сумерки. Возле деревьев полицейский огляделся по сторонам, но дальше не поехал. Нам повезло, что он повернул назад, поскольку Горман уже прицелился; у этого ковбоя хватило бы ума выстрелить, и меня чуть не стошнило от ужаса. Но полицейский уехал, освещая фарами кустарник, а мы двинулись по пашне к проселку, от которого до шоссе было приличное расстояние. Это место - печальное, с комковатой почвой и резким запахом бензина - явно опекал демон; в темноте из труб Лакавонне струились к небесам промышленные запахи.

- Ты ведь не стал бы стрелять, правда? - спросил я.

Приподняв плечо, Горман полез внутрь рукава, как женщина, поправляющая бретельку, и убрал пистолет. Уверен, каждый из нас в этот момент думал, что мы не пара: я - как, должно быть, Горман гордится своей крутостью; а он - с презрением, не наложил ли я от страха в штаны.

- Ты зачем побежал? - спросил он.

- Увидел, что ты бежишь.

- Значит, испугался?

- И это было.

- Тот тип в гараже обратил на нас внимание?

- Наверное. А если не обратил, кто-то в кафе мог заинтересоваться, куда я пошел.

- Тогда нам лучше разойтись. Мы недалеко от Буффало, и завтра в девять утра я заберу тебя у почтамта.

- Заберешь?

- Посажу в машину. К тому времени у меня будет автомобиль. У тебя есть десятка, которую я дал на жрачку, - этого хватит. До города ходит автобус. Иди по этой дороге и садись на него. Я пойду другим путем. Пропущу пару автобусов, чтобы нам не сесть на один и тот же.

Мы расстались, и без него я почувствовал себя в большей безопасности.

Худой, высокий, черты лица, плечи, шляпа резко очерчены, он следил, как я удаляюсь от него по дороге, и казался специалистом по междугородным перевозкам. Потом он быстро повернулся и уныло побрел вниз, шаркая подошвами о камни.

До первой дороги, ведущей на шоссе, я прошагал изрядное расстояние. Свет фар за поворотом у гумна заставил меня лечь на землю. Проехала полицейская машина. Что ей понадобилось на обычном проселке, если только она не охотилась за нами? Может, Горман даже не удосужился сменить номера? Я сошел с дороги и вновь зашагал по пашне, решив срезать путь до Лакавонне и не встречаться с Горманом в Буффало. Он слишком большой экстремал, меня коробило его пренебрежение к закону; зачем мне валяться в грязи, смотреть, как он совершит необдуманное преступление, стать соучастником и понести суровое наказание? Расставшись с ним, я тут же стал думать о возвращении в Чикаго.

Я пошел быстрым шагом напрямик - надоело плестись обходным путем - и выбрался на шоссе неподалеку от города и озера Эри. Там я увидел скопление старых автомобилей, перекрывших движение; их владельцы держали в руках флажки и плакаты. Я устал, плохо соображал и решил, что это обычное сборище безработных - головы многих покрывали кепки «Легион», но оказалось, что тут готовился марш на Олбани или Вашингтон с требованием увеличить размеры пособия; ждали только посланцев из Буффало. Приблизившись, я увидел множество патрульных полицейских, пытавшихся очистить шоссе для проезда, а также городских копов, и счел более безопасным затеряться в толпе протестующих, чем в одиночку пробираться в город. При свете фар я разглядел грязь на своей одежде - слишком мокрой, чтобы счистить. Старые машины с ревом и скрежетом маневрировали, выстраиваясь в линию, а я тем временем подошел к одному драндулету и помог водителю установить в кузове доски для сиденья и укрепить брезентовый верх. Так незаметно я стал членом его команды и должен был вот-вот двинуться в Буффало. Конечно, можно было вернуться и окружным путем добраться до города, но в таком виде меня бы наверняка схватили.

Пока я закреплял брезент, пробка постепенно рассасывалась, и в красно-желтом свете прожектора, скользившего по толпе, я увидел полицейский автомобиль с равномерно крутящейся мигалкой - он прокладывал дорогу сквозь густую мешанину из людей и машин. Я подался назад на боковой подножке, продолжая всматриваться, - сердце подсказывало недоброе. И действительно, на заднем сиденье между двумя полицейскими сидел Джо Горман с кровавыми разводами на подбородке - наверное, он стал драться и полицейские расквасили ему губу. Джо давно вел опасную игру и наконец проиграл; впрочем, держался он уверенно, не выглядел потрясенным, но это могла быть только видимость-кровь на его лице казалась черной, не красной. При виде его я совсем упал духом.

Патрульный автомобиль проехал, и наш грузовик, слегка покачиваясь, тронулся с места; тесно прижавшись друг к другу, двадцать человек сидели, слушая зычный рев мотора. Погода была мерзкая - дождь и ветер, - а шедший от людей пар напоминал о молочных, когда там ополаскивают бутылки. Пока нас трясло на ухабах, я представлял, как ловили несчастного Джо Гормана, и гадал, успел ли он вытащить пистолет. За брезентом я не видел бензоколонку и не знал, стоит ли там оставленная нами машина. Пока грузовик не въехал в город, я вообще ничего не видел.