Маркус Зузак - Я — посланник

Но он продолжает сердиться на себя и свирепо ругаться на возраст и плохую память.

— Вы не волнуйтесь, пожалуйста, молодой человек, я вам верну деньги. Или даже покажу еще один фильм бесплатно. Какой захотите! — повторяет он беспрерывно. И с горячностью предлагает: — Да, именно, какой захотите!

Я соглашаюсь. Похоже, у меня нет выбора.

Он бежит вперед и бормочет:

— Поспешите, поспешите на свое место, молодой человек, а то фильм начнется и вы все пропустите!

Перед тем как последовать его совету, я вдруг решаю представиться:

— Меня зовут Эд Кеннеди.

И протягиваю руку.

Старик останавливается, пожимает ее и смотрит мне в лицо:

— Да-да, я знаю, кто вы. — На мгновение он даже забывает о катушке и добродушно улыбается: — Меня предупредили, что вы придете.

И возвращается к своему делу.

Я стою и чешу в затылке.

Однако это становится любопытнее и любопытнее.

Досматривая кино, я повторяю себе раз за разом: «Никуда не пойду, с места не двинусь, пока не узнаю, кто сказал старикану, что я приду».

— Понравилось? — интересуется он.

Но я не намерен вести пустые разговоры!

— Кто вас предупредил о моем приходе?

Старик пытается увильнуть от ответа и пожимает плечами:

— Ну… — На лице у него беспокойство, почти паника. — Я… не могу сказать. — Он даже пятится. — Видите ли, я им пообещал. Они такие милые ребята, я не могу…

Я беру его за плечи и заглядываю в глаза:

— Кто?

Теперь он кажется старше своих немалых лет. Утонувшие в морщинах глаза изучают ботинки на вытертом ковре.

— Двое таких здоровых парней?

Старик коротко взглядывает, и это похоже на утвердительный ответ.

— Дэрил и Кейт?

— Кто?

Я пытаюсь зайти с другой стороны:

— Они попкорн ели?

Снова утвердительный ответ.

— Это точно были Дэрил и Кейт, — киваю я себе. Прожорливые паршивцы. — Они вас не обидели случайно?

— Ох, ну что вы! Нет, нет, они вели себя просто безупречно. Пришли с месяц назад и посмотрели «Мистера Робертса». А перед уходом предупредили, что скоро придет молодой человек по имени Эд Кеннеди. И что вас будет ожидать посылка по окончании работы.

— А когда это окончание наступит?

Он разводит руками:

— Они ответили, что вы сами должны понять. — И старик сочувственно присматривается ко мне. — А вы как считаете? Окончена ваша работа?

Я отрицательно качаю головой:

— Нет. Непохоже, во всяком случае. — Поглядев по сторонам, я снова встречаюсь со старичком взглядом. — Я должен для вас что-нибудь сделать. Что-нибудь хорошее, понимаете?

— Почему?

У меня с языка едва не срывается: «Сам не знаю». Но лгать не хочется, и я отвечаю:

— Потому что вам нужна помощь.

Только вот какая? Заполнить зал, как в церкви отца О’Райли?

Нет, не думаю. Задания не должны повторяться.

— А может, — задумчиво говорит он, — вы поймете, когда придете посмотреть бесплатное кино?

— Возможно, — соглашаюсь я.

— Приводите девушку, — предлагает старик. — У вас же есть девушка, правда?

Я смакую этот миг. И гордо отвечаю:

— Да. Есть.

— Ну вот, пусть она тоже приходит!

Он радостно потирает руки.

— Вы с девушкой перед большим экраном — что может быть романтичнее?

И хитро хихикает:

— Знаете, я сам сюда девушек водил в молодости. Наверное, поэтому и купил этот кинозал, когда вышел на пенсию и оставил строительный бизнес…

— Ну и как, прибыль имеется?

— Да ну что вы, какая прибыль! Нет, деньги мне не нужны. Я просто люблю ставить и смотреть фильмы. Вздремнуть под них. Жена говорит, это лучше, чем седина в бороду, бес в ребро…

— А, понятно…

— Ну что, когда придете в следующий раз?

— Может, завтра?

Он выдает мне увесистый каталог, толщиной с хорошую энциклопедию, — чтобы выбрать фильм. Но мне не нужен каталог.

— Нет, спасибо. Я уже выбрал, какое кино хочу посмотреть.

— Правда? И какое?

— «Хладнокровный Люк», — киваю я.

Старик снова потирает ладони и не может скрыть улыбки:

— Отличный выбор, молодой человек. Прекрасный фильм. Пол Ньюман играет замечательно. У Джорджа Кеннеди — кстати, вашего тезки — тоже одна из лучших ролей. Как насчет половины восьмого?

— Прекрасно.

— Ну и отлично. Что ж, до завтра. И девушку приводите. Как ее зовут?

— Одри.

— Ах, как романтично.

Собираясь уходить, я вдруг понимаю, что так и не узнал, как зовут хозяина кинозала.

— О боже, я совсем забыл про манеры. Меня зовут Берни. Берни Прайс, — принимается извиняться он.

— Приятно познакомиться, Берни, — говорю я.

— Мне тоже, — улыбается он в ответ. — Здорово, что ты пришел, Эд.

— Да.

И я выхожу на улицу — в жаркий летний вечер.

Рождество в этом году выпадает на четверг. Так что в этот день вечером ко мне завалится вся честная компания — играть в карты и есть индейку. А Марв будет смачно целовать Швейцара.

Я звоню Одри насчет завтрашнего похода в кино. Она безропотно отменяет свидание. Мне кажется, Одри что-то такое почувствовала в моем голосе и поняла, что без нее не обойтись.

Разобравшись с организационными вопросами, я направляюсь на Харрисон-авеню, в гости к Милле.

Пожилая леди открывает дверь, и, похоже, старость ее совсем подкосила — такая она стала хрупкая. Я давно не заходил, и Милла вся светится от радости. Даже распрямляется, увидев меня, — хотя совсем сгорбилась за последние несколько недель…

— Джимми! — восклицает Милла. — Заходи, заходи!

Я послушно прохожу в дом. В гостиной на столе лежит «Грозовой перевал». Похоже, Милла пыталась читать без меня, однако далеко не продвинулась.

— Ах да, — кивает она на книжку, расставляя чашки с чаем. — Я пыталась, но оказалось очень трудно…

— Почитать тебе?

— Спасибо, — улыбается она в ответ.

Как же мне нравится ее улыбка. Нравится, как собирается морщинками лицо, как вспыхивают радостью глаза.

— Хочешь прийти ко мне в гости на Рождество? — спрашиваю я.

Она ставит чашку на стол и отвечает:

— Да, конечно, с удовольствием. Мне ведь… — тут она искоса взглядывает на меня, — мне в последнее время так одиноко без тебя, Джимми…

— Да, Милла. Я понимаю.

Моя рука нежно накрывает ее. И легонько поглаживает. В такие мгновения я искренне молюсь, чтобы после смерти души могли найти друг друга. Чтобы Милла встретила — там — настоящего Джимми. Я молюсь об этом.

— Глава шестая, — громко читаю я. — «Мистер Хиндли приехал домой на похороны и, что нас крайне удивило и вызвало пересуды по всей округе, привез с собой жену…»[18]

В понедельник я весь день провожу за рулем. Пассажиры садятся один за другим, и у меня даже получается аккуратно прошмыгивать между машинами. Таксистов не очень-то любят, и я стараюсь не сердить остальных водителей. Сегодня у меня выходит.

Без чего-то шесть я прихожу домой, мы со Швейцаром едим, а около семи я уже стою у дома Одри. На мне лучшие джинсы, ботинки и старая красная рубашка, выцветшая до оранжевого цвета.

Одри открывает дверь, и я чувствую запах духов.

— Вкусно пахнешь.

— Спасибо за комплимент, сэр. — И она важно протягивает мне руку для поцелуя.

На ней черная юбка, красивые выходные туфли на каблуке и песочного цвета блузка. Все детали костюма идеально подходят друг к другу, волосы заплетены в косу, только несколько прядей спадают на щеку.

Мы идем вдоль улицы — под ручку.

Сообразив, как выглядим, начинаем хохотать.

— Ну, от тебя так приятно пахнет, — повторяю я. — И вообще, ты сегодня прекрасно выглядишь.

— Ты тоже, — замечает Одри и после некоторого раздумья добавляет: — Несмотря на эту чудовищную рубашку.

Я осматриваю себя:

— Жуть-кошмар, да?

Впрочем, Одри не возражает против этой детали моего костюма. Она пританцовывает, чуть не пляшет, так ей хорошо.

— Что же мы будем смотреть?

А я пытаюсь не выглядеть слишком самодовольно. Потому что выбранный фильм — ее любимый.

— «Хладнокровного Люка».

Одри застывает на месте, и лицо ее озаряется такой неземной красотой, что я чуть не плачу от восторга.

— Боже, Эд. Ты превзошел себя.

Последний раз я слышал это выражение от Марва, когда он пытался подковырнуть официантку Маргарет. Однако сейчас это сказано без всякой иронии.

— Спасибо, — коротко отвечаю я, и мы идем дальше.

Вот уже и поворот на Ариэль-стрит. Одри все еще держит меня под руку. Жалко, что кинотеатр так близко…

— А, вот и вы! — восклицает Берни Прайс и выбегает нам навстречу.

Он в полном восторге. Честно говоря, я думал, мы найдем его посапывающим в кресле.