Меир Шалев - Дело было так

Так или так, но вид свипера, который на моих глазах облекся в шланг и корпус, а также мягкое тепло женского тела под моим левым боком, неопровержимо свидетельствовавшее, что я в здравом уме и в полном сознании, — все это привело меня в восторженное состояние. Так, наверно, чувствовал себя Генрих Шлиман, когда, по его словам, «подтвердил писания Гомера», раскопав и опознав развалины Трои. И так, наверно, будут чувствовать себя какие-нибудь будущие археологи, когда в один прекрасный день вдруг обнаружат Скинию Завета и Ноев ковчег.

Впрочем, бабушку Тоня интересовали отнюдь не эти историософские и когнитивные аспекты явления ее свипера народу.

— Спроси ее, — сказала она мне, совершенно игнорируя и нашу ситуацию, и мою наготу, и растерзанную кровать, как будто мы все еще сидели с ней на ее кухне, разговаривая и закусывая водку селедкой, — спроси ее, может ли ее отец достать мне маленькую прокладку для этого свипера.

Я не поверил своим ушам.

— Бабушка, — изумился я, — и ради этого ты вошла сюда без стука, прямо посредине? Ради какой-то прокладки для твоего старого пылесоса? Ты знаешь, который час?

— Это очень маленькая прокладка, — сказала она, — и я не вошла посредине. Я слышала, когда все закончилось. И я дала вам достаточно времени отдохнуть и остудиться.

Авигайль была в шоке. Она спросила шепотом:

— Что происходит? Это тот самый пылесос, которым она не пользуется? Чего она хочет?

— Она хочет, чтобы твой отец достал ей какую-то деталь для этого пылесоса, — сказал я. — Объясни ей, что это невозможно, иначе она не даст нам спать до утра, и дай мне конец простыни, я не могу так лежать перед нею.

— Скажи ей, что это очень маленькая вещь, — сказала моя бабушка. — Эта испорченная прокладка, она не закрывает как следует быть, и мне нужна новая вместо нее.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь пользовалась им всего одну неделю.

— Две, — сказала она. — И я очень хорошо все знаю, потому что так сказал Ицхак, а Ицхак почти инженер, и он понимает толк в таких делах. Он разобрал этот свипер, и он его проверил, и он сказал, что когда-нибудь, через много-много лет, эта прокладка уже не будет работать как следует быть, и тогда вся пыль убежит мне наружу.

— Но почему она понадобилась тебе именно сейчас?

— Она понадобилась именно сейчас, потому что Ицхак сказал, что это случится через много-много лет, а с тех пор прошло почти сорок лет. Разве это не много?

Эта железная логика меня покорила.

— Она хочет поменять уплотнительное кольцо для этого пылесоса, — сказал я Авигайль, — и просит, чтобы твой отец достал ей его.

Авигайль встала, потянула всю простыню к себе и завернулась в нее. Потом подошла к свиперу, наклонилась над ним и стала внимательно его рассматривать. Я остался лежать, от всей души наслаждаясь происходящим. Немногим парам дано уже в первую совместную ночь оказаться в такой необычной и возбуждающей ситуации: «последняя стража»[62] ночи, сквозь щели жалюзи просачивается свет полной луны, висящей над горизонтом, любовник лежит на кровати в чем мать родила, его бабушка стоит рядом в ночной рубашке, а его женщина, в одной простыне на голое тело, склоняется над древним пылесосом, который материализовался какую-нибудь минуту назад и уже нуждается в замене прокладки! Чего еще желать?!

— Сделай мне одолжение, — сказал я Авигайль, — скажи ей, что это очень старый пылесос и для него нигде уже нет прокладок. Она уйдет, и ты вернешься ко мне.

Бабушка Тоня рассердилась. Она не поняла моих слов, но их интонация была ей совершенно понятной.

— Что ты ей там сказал? — требовательно спросила она, но Авигайль уже утратила всякий интерес ко мне и к моим словам и перенесла все свое внимание на бабушку и на ее свипер.

Она выпрямилась.

— Скажи ей, — сказала она, обращаясь ко мне, но продолжая смотреть на бабушку, — скажи ей, что мой отец будет очень рад выставить эту машину в витрине своего агентства в Лос-Анджелесе. Во всех Соединенных Штатах нет такой старой машины в таком хорошем состоянии. Mint condition! Скажи ей, что, если она отдаст его мне, мой отец пошлет ей взамен совершенно новый современный свипер.

— Авигайль, — сказал я, — это не просто «sweeper», это сввииипперрр! Ты должна поработать над своим английским произношением.

— О чем вы там говорите? — снова спросила бабушка Тоня. Она, конечно, слышала, как я подражал ее произношению, и теперь к ее обычной постоянной подозрительности примешалось еще и раздражение.

Я объяснил ей, какую сделку предлагает Авигайль, и она еще больше насторожилась. Что? Ее свипер приглашают в Америку? А ей пошлют новый? А когда? И как? И вообще, она не может отдать им этот свипер, пока ей не привезут оттуда другой.

— Бабушка, — сказал я, — где ты живешь? Уже существуют самолеты, и есть почта с доставкой на дом. Посылка от отца Авигайль прибудет прямо из его конторы в Америке к твоему дому в Нагалале. Тебе придется лишь крикнуть посыльному: «Вокруг, со двора!» И вообще, почему ты всегда думаешь, что все на свете только и хотят тебя обмануть?

— Скажи ей, — сказала Авигайль, явно опасаясь потери темпа, — скажи ей, что вдобавок к новому свиперу мой отец пошлет ей еще какой-нибудь электроприбор компании «Дженерал электрик». Какой-нибудь небольшой подарок. Блендер, тостер, фен — что она захочет.

Ее голос, который еще недавно шептал нежности в мою шею, теперь вдруг стал деловым и даже немного жестким. Я перевел бабушке это новое предложение, и ее подозрения еще более усилились.

— Что это такое тостер? Мне не нужны всякие штучки, которые даже мой внук не может перевести.

И она решительно пошла к двери, ведя за собой свой свипер — по-прежнему покорный, послушный и еще полный надежды.

— Задержи ее, — сказала Авигайль.

— Бабушка, — позвал я, — подожди минутку.

Она остановилась.

— Авигайль хочет тебе еще что-то сказать.

— Скажи ей, — сказала Авигайль, — что мой отец будет рад уплатить тоже. Вдобавок к новому пылесосу и к маленькому подарку он даст ей за эту старую машину еще пятьсот долларов. Я могу немедленно выписать чек.

На этот раз подозрение проснулось и в моей душе. Эта девушка, такая симпатичная, такая персиковая, такая ароматная, забавная, полная юмора и страсти, с которой я познакомился накануне утром на почте около рынка, с позвоночником, который начинается на таком привлекательном затылке и кончается таким симпатичным хвостиком, вдруг обернулась жадной, корыстолюбивой спекулянткой, которая к тому же еще и торгуется, как на иерусалимском рынке.

А кроме того, во мне поднялось возмущение.

— У тебя в кармане чековая книжка с такими суммами, а мы ездим в автобусах и принимаем душ вместе с коровами? — укоризненно сказал я.

— Семьсот пятьдесят, — быстро сказала она.

— Бабушка, — сказал я, — не считая всех подарков и совершенно нового свипера, Авигайль предлагает тебе за твой старый и испорченный свипер еще семьсот пятьдесят долларов чеком, и я полагаю, что смогу убедить ее дать еще больше. Так что, если ты согласна, я думаю, мне причитаются небольшие комиссионные.

— Твой перевод был намного длиннее моего оригинала, — сказала Авигайль. — Что ты ей там добавил?

— Мы с ней обсуждали цену.

— Скажи ей тысячу долларов, это включает также десять процентов, которые положены тебе.

— Я уже добился тысячи, — сказал я бабушке. — Но за это я в дополнение к своим десяти процентам требую разрешения мыться в твоей закрытой ванной.

— Ни в коем случае нет, — отрезала она и немедленно поинтересовалась: — А какой доллар она имеет в виду, новый или старый?

— Что она сказала? — насторожилась Авигайль. — О каком долларе она говорит?

— Я думаю, что она путает доллар с рублем, — сказал я.

Я объяснил бабушке, что на доллар, в отличие от рубля, совсем не повлияло убийство царя Николая большевиками, и снова повторил ей предложение Авигайль.

— Сколько это будет в лирах? — спросила она.

Я перевел в лиры. Я уже не помню, какая получилась сумма, но это была очень большая сумма, как для такой, как она, старой мошавницы, так и для такого, как я, молодого водителя машины «скорой помощи», который вынужден выращивать белых мышей, чтобы заработать на жизнь и учебу. Но стоило мне назвать эту сумму, как бабушка тут же сказала:

— Раз она готова выложить за этот старый свипер такую кучу денег, значит, он стоит намного больше.

И тут Авигайль, не понимая, о чем мы говорим и не зная мою бабушку как следует быть, сделала роковую ошибку.

— Скажи ей, — сказала она, — что я прошу также, чтобы она его включила, потому что мне нужно убедиться, что он работает.

— Ты делаешь ошибку, — сказал я.