Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

Ознакомительный фрагмент

— У тебя шарики за ролики зашли, — сказал Эл. — Такой машины у меня вообще не было.

— Черта с два ее не было, — запинаясь и моргая, сказал старик.

Откинувшись в кресле так, чтобы видеть лицо Эла, Крис Харман бросил на него долгий изучающий взгляд, но ничего не сказал.

Эл поднялся.

— Прошу прощения, — сказал он.

— В чем дело, Эл? — спросил Харман своим утонченным голосом.

— Мне надо в ванную, — сказал Эл.

После паузы Харман тем же тоном сказал:

— Пройдите по коридору. Вторая дверь справа. После картины.

— После Ренуара, — сказал Боб Росс, жуя свою трубку.

— Спасибо, Крис, — сказал Эл, выходя в коридор.

Закрыв и заперев дверь ванной, он по–прежнему слышал старика. Даже здесь, подумал он, расстегивая и спуская брюки и усаживаясь на сиденье унитаза. Голос старика все равно достигал его, перекрывая звуки, производимые им самим.

Долгое время он оставался в ванной, ничего не делая, просто сидя со стиснутыми перед собой руками, сгорбившись, чтобы было удобнее. У него не было ни мыслей, ни осознания времени; голос старика стал размытым, его речь — нечленораздельной.

Стук в дверь заставил его вздрогнуть; он сел прямо.

— Вы долго собираетесь там оставаться? — спросил Харман прямо из–за двери, тихим и резким голосом.

— Не знаю, — сказал Эл. — Знаете же, как это бывает. — Он подождал, но Харман ничего не говорил. Эл вообще не мог бы сказать, по–прежнему ли тот там, прямо за дверью. — Что, здесь всего одна ванная? — сказал он.

— Вам лучше вернуться сюда, — сказал Харман тем же настойчивым, напряженным тоном.

— Почему? — сказал Эл. — Я не собираюсь оспаривать ваш авторитет и суждения в этом предмете, но, Крис, такие дела требуют времени.

Он снова подождал. Харман ничего не сказал. Наконец Эл услышал, что тот удаляется по коридору.

— Эй, Эл! — крикнул старик, так громко, что Эл подпрыгнул. Опять раздался стук в дверь, удары в нее были настолько сильны, что видно было, как она содрогается. На этот раз стучал старик. — Эй! — крикнул он; ручка повернулась и задребезжала. — Слезай с горшка. У нас много дел, дружище. Ты что, засел там на целый день?

— Выйду через минуту, — отозвался Эл, разглядывая кафель душа.

Старик, приблизившись к самой двери, сказал:

— Эл, ты там что, дрочишь?

— Выйду через минуту, — повторил Эл.

Старик отошел. В гостиной возобновилась его болтовня. Потом, спустя какое–то время, воцарилось молчание.

— Слушай, — сказал старик, снова оказавшись у двери в ванную. — Эл, ты меня слышишь?

— Слышу, — сказал он.

— Мы едем обедать в один ресторан, который я хорошо знаю, — сказал старик. — Собираемся заключить нашу сделку там. Так что вылезай, а не то останешься.

— Сейчас выйду, — сказал Эл.

— Мы поедем на «Мерседесе», — сказал старик. — Слышь, Эл. Ты сможешь вести. Крис говорит, он хочет, чтобы ты был за рулем.

— Хорошо, — сказал Эл.

— Ты выходишь?

Эл встал и спустил воду. Старик что–то говорил, но его слова потерялись в реве воды.

Открыв дверь, он обнаружил, что старик так за ней и стоит.

— Не дал мне закончить, — сказал Эл.

Когда они шли по коридору в гостиную, старик взволнованно хлопнул его по спине.

— За твой обед заплачу я, — сказал он. — Угощаю.

— Идет, — сказал Эл.

Харман глянул на него без выражения. Он, пока Эл был в ванной, надел итальянскую черную вязаную спортивную рубашку, слаксы и туфли на каучуковой подошве; он был готов ехать.

— Надеюсь, мы все влезем в «Мерседес», — сказал он, увлекая всех к выходу.

— Если нет, — сказал Эл, — то один из нас сможет следовать сзади в грузовике.

— Это следует счесть шуткой? — спросил Харман.

— Нет, — сказал Эл.

Харман промолчал. Они спустились по короткому лестничному пролету и вошли в гараж, в котором стоял «Мерседес». Харман достал ключи, отпер дверцу и придерживал ее открытой, пока старик забирался внутрь.

— У Эла есть старый «Мармон», — сказал старик, усевшись на черное кожаное сиденье сзади и сложив руки на коленях. — Правда, Эл? Шестнадцать цилиндров.

— В самом деле? — пробормотал Харман, меж тем как он и Росс забирались внутрь. — Вот это, должно быть, машина. Коллекционный экземпляр. Держите. — Он протянул Элу ключи.

— Я не могу вести, — сказал Эл.

— Почему? — спросил Харман медленным, спокойным голосом.

— Права потерял, — сказал Эл.

После паузы заговорил старик:

— Эй, Эл, ты портишь все веселье. Вечно ты вот такой угрюмый и злой как черт. — Он повернулся к Харману: — Он всегда такой. У него зуб на весь мир.

— Вообще–то я прав не терял, — сказал Эл. — Просто неохота вести машину.

— Вот об этом я и толкую, — сказал старик. Он быстро дышал, изо всех сил прижимая руку к пиджаку. Лицо у него было измученное, какое–то приплюснутое, вялое. В голосе чувствовалась боль. — Он внес меня в черный список, потому что я продал свою мастерскую. А он хотел, чтобы я ему помогал до скончания века. — Он прервался, лицо исказила гримаса. — Чтобы чинил ему его развалюхи.

Харман сидел, задумчиво жуя губами. Нельзя было сказать, что он рассержен или растерян; он размышлял, бросил взгляд на старика, затем на Эла, а потом повернулся, открыл дверцу и выбрался наружу.

— Не беда, — сказал он. — Миссис Харман будет рада подать нам ленч. Закончим дело здесь.

С заднего сиденья «Мерседеса» старик сказал напряженным голосом:

— Мне… не хотелось бы доставлять ей беспокойство.

— Мы даже можем заказать обед с доставкой на дом, — сказал Росс, тоже вышедший из машины.

Наконец и старик, крепко ухватившись за дверцу, выбрался наружу. В машине оставался только Эл.

— Да какое тут беспокойство, — сказал он.

— Что? — спросил Харман.

— Я говорю, в этом нет никакого беспокойства. — Эл выбрался из машины. — Я проголодался, — сказал он. — Давайте–ка за дело. Велите ей сварганить что–нибудь вкусненькое.

— Конечно, — сказал старик, тяжело дыша. — Ты для других палец о палец не ударишь, а сам хочешь, чтобы тебе прислуживали. — Он повернулся к Харману: — Не такова ли человеческая природа? Говорю вам, это черт–те что. Этому хмырю надо бы сказать мне спасибо. Уж я точно совсем немного брал с него за аренду стоянки, так выгодно расположенной. Вот почему он так злится: прекрасно знает, что никто не поможет ему с его проблемами лучше, чем я. — Снова входя в дом, он бросил через плечо: — Не знаю, зачем вам вздумалось нанимать такого типа. Это, ясное дело, было ошибкой.

Когда они вошли в столовую, Харман увлек Эла в сторону.

— Эта враждебность между вами, — сказал он. — У меня нет никакого желания вмешиваться в чьи–либо личные дела, но, наверное, было бы лучше, если бы вы мне заранее намекнули. Как вы считаете? Чисто с практической точки зрения.

— Может, и так, — сказал Эл.

— Во всяком случае, вам не следует забывать о том, что он старик. И он давно уже серьезно болен. Не мне, конечно, давать вам советы.

— В этом что–то есть, — сказал Эл.

— Я полагаю хорошим правилом, — сказал Харман, — не смешивать личные дела с бизнесом. Меня поражает, что вы путаете их друг с другом в ущерб нам всем. Теперь давайте постараемся вернуться к цивилизованным отношениям, а впредь…

— Это бесполезно, Крис, — сказал Эл.

После паузы Харман сказал:

— Что это значит?

— Шутки кончились, — сказал Эл.

Харман долго и пристально его разглядывал. Рядом появился Росс, но Харман отослал его взмахом руки. Старик в дальнем конце столовой болтал с миссис Харман о еде; его голос разносился по всему помещению. Он, казалось, почти восстановил свои силы.

— Это мы организовали тот звонок, — сказал Эл.

— Какой звонок? — спросил Харман. Его лоб стал белым как мел.

У него на нем ни волоска, заметил Эл; лоб у Хармана был абсолютно гладким, словно отполированным, и блестел.

— Миллер, — сказал Харман, — знаете, что я начинаю о вас думать? Что вы брехун собачий. Мне надо было быть с вами настороже с самого начала. Вы все время брешете. — Он не казался особо обеспокоенным; голос хорошо его слушался.

— Цветной парень, который звонил вам, спросил о пластинке «Маленькая Ева», — продолжал Эл. — Не так ли?

Голова Хармана поднялась и опустилась.

— Вы в ответ, — сказал Эл, — предложили ему купить какое–то количество экземпляров. Но это нас не одурачило. На это, Крис, ушло много времени, но в конце концов у нас все получилось.

— Что получилось? — спросил Харман.

— Мы пробрались внутрь, — сказал Эл. — Проникли в вашу организацию. Вы были правы. Теперь мы здесь. — Он сделал паузу. — Не так ли, Крис?

Глаза Хармана по–прежнему ничего не выражали. Как будто, подумал Эл, он его не слышал. Не слышал ни единого его слова.