Наследницы - Мареева Марина Евгеньевна

— Это Сашка перезванивает! — радостно сказала Галина Васильевна и сняла трубку. — Саш, мы тебя уже не ждем, мы… — начала было она, но, осекшись, умолкла.

— Нет, это не Саша… — услышала она женский голос. — А вы, наверное, Галина Васильевна? — Голос был низкий и волнующий.

— Да, это я.

— Меня зовут Арина. Мы не знакомы, но мне нужно сообщить вам кое-что важное… Вы слушаете меня?

— Да-да, конечно.

Галине Васильевне не довелось сталкиваться с гипнотизерами, но представление о них у нее, конечно, было. Сложилось оно исключительно по фильмам. Сейчас, вслушиваясь в интонации голоса Арины — завораживающие, с какими-то едва уловимыми вибрациями, она почувствовала себя точь-в-точь на приеме у гипнотизера.

— Прекрасно, — одобрительно сказала Арина. — У меня совсем немного времени… Я буду говорить кратко и по существу… Завтра утром я улетаю в Бостон. Навсегда. Увожу с собой коллекцию живописи, которую собирала почти двадцать лет… Но одну картину я хотела бы оставить в России. И вернуть ее вам… Именно вам, Галина Васильевна. — Она сделала паузу и торжественно произнесла: — Это «Этюд в красных тонах». Уверена, вам знакома эта картина!

— Бо-о-оже!!! — вскрикнула Галина Васильевна. Восклицание больше походило на стон, чем на возглас радости. Ее как подкосило, она обессиленно опустилась в кресло у телефонного столика. — «Этюд в красных тонах»! Это одна из лучших Володиных работ! Моя любимая… Она пропала много лет назад…

— «Этюд в красных тонах»? — переспросил ошеломленный Андрей, сорвавшись с места и повалив стул. — Да, Галь? — Через секунду он стоял рядом с бабушкой. — Ты про нее?

Галина Васильевна утвердительно кивнула.

— Воды и корвалол! — Она схватилась за сердце, начала массировать левую сторону груди. — Арина, — решительно сказала в трубку, — мы сейчас к вам приедем… Можно?

— За картиной? — предположил Андрей.

Галина Васильевна снова утвердительно кивнула.

— Вау!!! — взметнув вверх руки, крикнул внук В его глазах зажегся хищный огонь знатока живописи, будущего коллекционера. — Виктори!!!

Галина Васильевна слабо рассмеялась.

— Воды, балбес! И капли…

— Картина не пропала, — тем же ровным, значительным голосом возразила Арина. — Несколько лет назад Иваницкий подарил ее… Собственно, это не важно…

— Она действительно у вас? — В голосе Галины Васильевны проскользнуло легкое сомнение.

— Да. Она сейчас передо мной.

— Невероятно! Это моя любимая картина! Володя писал ее, когда мы еще были вместе… — Она воодушевилась. — Он посвятил ее мне. Вы видите надпись?

— Конечно. «Галке».

Галина Васильевна залпом выпила стакан воды, который подал ей Андрей. Возбужденно засмеялась.

— Андрюшка… — прикрыв трубку рукой, потребовала она, — накапай-ка мне корвалолу в шампанское!

— Ага, самое то, чтоб по шарам! — Андрей присел на корточки перед Галиной Васильевной, выжидательно глядя на нее и ловя каждое ее слово.

— Арина, вы хотите продать ее нам? — немного успокоившись, осторожно спросила Галина Васильевна.

— Купим за любую цену! — запальчиво выкрикнул Андрей.

— Андрюш, где мы такие деньги найдем? — шепнула она, на секунду снова прикрыв трубку рукой. — Что? — потрясенно переспросила Галина Васильевна. — Подарить? Я не ослышалась?.. Но это по-царски… Спасибо вам… Да, сегодня Володин день рождения… Мне приятно, что вы помните об этом… — Внезапная догадка на минуту погасила сияющую улыбку на ее губах. — Арина, простите за нескромный вопрос… — с ревнивой болью в голосе начала Галина Васильевна, — а кем вы… Нет! — резко оборвала она себя. — Это не мое дело.

— Я понимаю, о чем вы хотите спросить. — В голосе Арины появились ядовитые нотки. — Нет, я не состояла в полку штатных любовниц вашего мужа. Все остальное вы узнаете при встрече…

— Простите меня, — пробормотала Галина Васильевна, — я не хотела вас оби…

— Короче, — резко оборвала ее Арина, — если хотите получить картину, вы должны немедленно приехать ко мне.

— Конечно, я с самого начала предлагала…

— Вижу, наши желания совпадают… Как я уже говорила, завтра утром я улетаю в Штаты… Все картины из моей коллекции — уже там… а эта ждет вас… пока ждет, но я могу и передумать.

— Нет-нет, мы едем… с внуком. Говорите адрес.

— Станция Вороново.

— Господи, это где ж такая?

— По Ярославской дороге. На станции вас встретят, — уже скороговоркой добавила Арина и отсоединилась.

— Бросила трубку, — удивленно глядя на внука, сказала Галина Васильевна. — Странная она какая-то, эта Арина. Голос вроде трезвый, а говорит…

Обнаружив записку Олега, Вера едва не расплакалась. Она, как и отец, не верила в случайности, оставляя их дуракам. «Ведь встретила же я его? — рассуждала Вера. — Встретила! Могла проехать мимо, но не проехала». Оставив на столе все как есть, она, не раздеваясь, легла на кровать, накрывшись халатом Олега, включила телевизор и отвернулась к стене. «Возможно, тогда, пять лет назад, я была не права, — продолжала размышлять Вера, — но я же признала свою ошибку — первой подошла к нему. И где, спрашивается, его хваленое всепрощение? Вот начал бы с себя — понял бы, простил… А он вместо этого сбежал как последний трус».

Вера резко встала с кровати, подошла к комоду, стала судорожно выдвигать ящик за ящиком, перебирая стопки писем и телеграмм. Она отчетливо помнила, что несколько лет назад тетка Олега Клавдия прислала им поздравительную открытку по случаю какого-то праздника и там был указан обратный адрес. Перебрав несколько десятков писем и не найдя открытки, Вера подошла к телефону и набрала номер.

— Алло, это я, привет… Ты случайно не помнишь, как фамилия тетки Олега из Мытищ?.. Ну смешная такая — она еще своих коз как музыкальные инструменты называла: козу — Гармошкой, козла — Аккордеоном… Ну да… А фамилию не помнишь?.. Да не коз! Тоже мне шутник!.. Ладно, попробую ему позвонить.

Она вновь набрала номер.

— Алло, Антон? Ты давно с Олегом виделся?.. Помнишь, у него тетка в Мытищах жила? Адрес не знаешь?.. Да нет, она точно в Мытищах… А может, фамилию помнишь? Распространенная такая фамилия… Я тоже никак не могу… Хорошо, Антон, тогда позвони, как узнаешь.

Положив трубку на рычаг, Вера прислушалась к голосам, доносившимся, скорее всего, из холла первого этажа. Самый резкий и громкий, без сомнения, принадлежал ее матери. Слов было не разобрать. Вера вышла из комнаты и направилась к лестнице. Замерев на верхней ступеньке, она увидела, как Анна Федоровна с раскрасневшимся, перекошенным от гнева лицом отчитывает охранников:

— Да как вы могли впустить в дом этих проходимцев?! — выкрикнула она, меряя холл шагами.

Охранники попытались что-то сказать в свое оправдание, но Анна Федоровна резко оборвала их на полуслове:

— И как можно было не предупредить меня об этом?! За что я вам деньги плачу? И немалые, хочу заметить. За что?! — она негодующе смерила их взглядом. — Все уволены. Все трое! С сегодняшнего дня!

— А меня ты тоже уволишь? — насмешливо спросила Вера, спускаясь по лестнице.

— Надо же! — Анна Федоровна повернулась к дочери, через плечо резко бросив охранникам: — Нечего стоять над душой, вы свободны, оставьте нас. — И, вновь переведя взгляд на Веру, с удивлением спросила: — Что такое? Моя дочь заговорила со мной! Впервые после шестимесячного бойкота!

— Это я впустила в дом этого мужчину и его спутницу, — спокойно объяснила Вера.

— О чем ты думала?! — взорвалась Анна Федоровна. — Ты документы у него спросила?

— Ну конечно. Он сказал, что готовит материал про отца. Пришел, чтобы взять у тебя интервью. Я думала, тебе будет приятно…

— Интервью? — не унималась Анна Федоровна. — Это шантажист!

Вера не на шутку встревожилась. С удивлением и сочувствием посмотрела на мать.

— Как ты могла впустить в дом этого проходимца?! — от волнения Анна Федоровна начала повторяться. — Оставить его здесь одного?! В смысле вдвоем… с этой… разнузданной девкой?!