Наследницы - Мареева Марина Евгеньевна

Сняв с головы кожаную бандану, Диана кинула ее на колени Анны Федоровны.

— Грабить меня пришли? — Анна Федоровна брезгливо, двумя пальцами, сбросила бандану на пол и посмотрела на Евгения. — За картинами явились? Ну что ж, давайте выносите! Там у меня внизу — пять лбов охраны!

— Ерунда! Раз сюда вошел, значит, и отсюда выйду, — хмыкнул Евгений.

— Мою «Третьяковку» в карман не положишь, — с сарказмом заметила Анна Федоровна.

— Дианка, плесни ей! Пусть охолонится. Да и мне тоже, — Евгений буравил Анну Федоровну недобрым взглядом. — Слушай сюда, вдова Айвазовского! Обойдусь без твоего Лувра. Баблом откупишься.

— Нам бабки нужны! И много! — Диана протянула Анне Федоровне полный бокал.

Демонстрируя завидную выдержку, Анна Федоровна ударила по бокалу ребром ладони. Кьянти выплеснулось на джинсы Дианы.

— Жека, вломи ей! — потребовала Диана, отскочив в сторону.

— А ну замри! — неожиданно рявкнул на нее Жека. — Брысь в угол!

Диана мгновенно сникла и покорно побрела к кушетке в углу гостиной. Евгений встал, подобрал с ковра бокал и снова налил в него кьянти.

— Глотни, полегчает, — презрительно сказал он Анне Федоровне, поставив бокал на подлокотник ее кресла. — Я же знаю, ты квасишь по-тихому. Да и муженек твой покойный дай бог как попивал… Я мно-о-о-го чего знаю! Книжонку собираюсь о вас нацарапать…

— Собирайся, собирайся, пока ты соберешься…

— Да она уж готова почти! — победоносно крикнула Диана из своего угла.

— Устами младенца глаголет истина, — подтвердил Жека. — Ее вот-вот издадут! Договор с издательством уже подписан.

Это был удар под дых Анна Федоровна похолодела. Она была готова завыть, впасть в истерику. Но все же справилась с собой, чтобы как можно достойнее принять удар.

— Шантажируешь? — глухо спросила она.

— Маэстро твой — зашитый алкаш, — вместо ответа продолжил Евгений. — Вы это скрывали. Грамотно скрывали, надо отдать вам должное. Иваницкий же никогда не пил на людях. Но когда запивал раз в полгода, то по-черному… А ты его прятала…

— Ложь! — в отчаянии выкрикнула Анна Федоровна, утратив самообладание. — Грязная подлая ложь!

— И ты вместе с ним попивала, — будто и не слыша ее, вещал незваный гость. — Тогда-то и сама пить начала… из солидарности. А че! Обычное дело — баба хочет спасти мужика, вот и берет на себя лишнее, чтоб ему меньше досталось… Ну а в итоге — сама в полном разборе… Примеров — тьма! Высоцкий — Влади, Есенин — Дункан…

— Дункан? — оживилась Диана, которой явно было скучно в изгнании. — Это че, у Есенина мужик был? Дунка-а-ан… Блин, не зря же говорят, что все великие — педики!

— А девочка у тебя дремучая! Я ей букварь подарю. — Анна Федоровна с бесстрашным вызовом посмотрела на Евгения, который навис над ней, упершись руками в подлокотники ее кресла. — Все вранье! Ничего не докажешь.

— А чего мне доказывать? Вот книжка выйдет — и вся недолга. А знаешь, как называется? «Иваницкий и его женщины». — Он еще ниже склонился над Анной Федоровной, приблизив к ее лицу свою разгоряченную, хищно оскалившуюся физиономию. — Я мно-о-ого чего о тебе знаю.

— Блефуешь? — отрывисто спросила Анна Федоровна. — Кто заказал-то?

— Тебе не один хрен? Я все-е про тебя знаю. Ты пей, пей, авось полегчает…

— Да что ты можешь знать?! — крикнула она, снова сорвавшись. — Откуда?!

— Откуда надо, — грубо парировал Евгений, уклонившись от ответа на первый вопрос. — Я даже знаю, что, когда твой Репин запивал, он требовал, чтобы ты… — он дико заржал, — а вот не скажу, выйдет книжка, сама прочтешь и…

— Сколько? — перебила его Анна Федоровна. Ужас, смятение и отчаяние захлестнули ее как девятый вал. Она уже не справлялась с собой. — Сколько ты хочешь? Ведь, если я тебе заплачу, ты не выпустишь свою книгу? Говори: сколько?! Ты ведь за этим сюда пришел!

— О, догадливая… — расплылся в улыбке Жека, — но вы правы, мадам.

— Нам много надо, — подала голос Диана, подойдя к дружку.

— Абсолютно точно, нам надо много. У нас расходы очень большие потому, что планов громадье!

— Сколько?! — отрывисто повторила Анна Федоровна.

— Не гони! — посмеиваясь, Жека почесал в затылке. — Дай мне три дня!

Анна Федоровна медленно поднялась с кресла. Евгений, облапив Диану, вразвалочку, неспешно направился к выходу. В дверях он обернулся и, выкинув руку с тремя оттопыренными пальцами, крикнул:

— Три дня — и я назову сумму! Готовь денежки!

— Вот где она, спрашивается? — Галина Васильевна с тревогой посмотрела на часы. — Два часа ждем твою матушку! Володя уже полчаса как родился… А он любил, чтобы первый тост за него поднимали ровно в восемь вечера…

— …В момент его рождения, — подхватил Андрей. — Ты рассказывала.

Галина Васильевна и Андрей, не сговариваясь, посмотрели на картины Иваницкого, висевшие на стенах столовой. Бабушка и внук, нарядные и немного взволнованные, сидели за празднично накрытым столом в своей новой квартире, в которую переехали полгода назад.

Квартирка была не бог весть что, но по сравнению с очаковской халупой — натурально царские хоромы. Им нравилось их новое жилище, где у каждого была своя комната плюс столовая — Галина Васильевна с внуком едва ли не каждый вечер устраивали посиделки за любимым круглым столом и вели бесконечные беседы об Иваницком. Андрей, который поначалу мало проявлял интереса к творчеству деда, повзрослев, «подсел», по его собственному выражению, на «это дело» и, как бабушка, стал не только страстным поклонником творчества художника, но и неплохим знатоком его работ.

Галина Васильевна вздохнула.

— Как мне надоели эти ее бесконечные пробки…

— Тогда чего мы ждем? Давай тяпнем за деда!

— Все же я позвоню ей еще разок — Галина Васильевна потянулась к телефону.

— Валя, не стоит! — сказал Андрей.

— Опять — Галя! — Галина Васильевна засмеялась. — Я же бабка твоя!

— Ну не могу я тебя «бабкой» или «бабуликом», как в детстве, называть… — Андрей взял бутылку шампанского. — Раньше мог, теперь нет. Сейчас вообще мам-пап, бабушек-дедушек принято называть по имени, как на Диком Западе. По-моему, это демократично. Так, — он с усилием удерживал пробку в бутылке, — а теперь… по-бе-регись!

Пробка полетела вверх, оставив небольшой след на потолке, пена брызнула в разные стороны.

— Ой, ой! — Галина Васильевна схватила тряпку и начала вытирать стол.

— А теперь нам… — разливая шампанское по бокалам, продолжил Андрей, — после того как мы полгода дедов архив разбирали, друг к другу либо по имени-отчеству обращаться, либо без… Я — за второе. Ты как на это смотришь, Паль? Я даже больше скажу, — не удосужившись дождаться ее ответа, заключил Андрей, — ты мне теперь вроде другана…

— Другана! — передразнила его Галина Васильевна, набирая телефонный номер. — Скажи еще — брателло!

— Во-о-от, это я понимаю. И на сленге ты у меня догоняешь, продвинутая ты моя!

— Значит, крутая я у тебя старушка, да?.. Алло, Саша! — крикнула она в трубку. — Ты где?! Сколько можно тебя ждать?! Шампанское уже все… выкипело! Алло! — Галина Васильевна отняла трубку от уха и удивленно посмотрела на нее. — Разъединилось…

— Это знак, чтобы выпить наконец. — И Андрей поднял бокал.

— Ну что? — Галина Васильевна подняла свой. — Выпьем за деда!

— А то!

Осушив бокал до дна, Андрей принялся ухаживать за бабушкой, накладывая в ее тарелку всего понемногу.

— Между прочим, ты знаешь, что шампанское надо закусывать красной соленой рыбой, а не шоколадками там всякими или мандаринами, как вы с маман делаете?

— Откуда такая просвещенность?

— Откуда-откуда. Из Англии вестимо. Когда я там был на стажировке, у старушки королевы приключился то ли юбилей какой, то ли очередной день рождения… — Андрей подцепил вилкой кусок семги и отправил его в рот, — так вот, всем своим верноподданным она преподнесла бутылку шампанского и упаковку красной рыбы.

Зазвонил телефон.