Беги - Давыдова Лидия Карловна

Когда полицейские ушли, Бруно подошёл к Аните и процедил:

– Ну что, доигралась, вот тебе. Я поставил камеры. И твоя эта sfuriata просто так тебе с рук не сойдёт. Теперь у тебя точно родительские права отберут, но если прямо сейчас ты свалишь, может быть, я заберу назад заявление.

– «Свалишь»? – Анита всё ещё ждала, что он скажет, что пошутил.

Она замолчала, подождала секунду. Бруно стоял, скрестив руки на груди.

Нет, ну не может быть, чтобы он написал на неё заявление. Сейчас он включит телевизор, она уйдёт к себе в комнату, примет ванну, ляжет в кровать, почитает на ночь книгу. Позже в кровать вернётся он, возможно, чтобы завоевать её прощение, начнёт к ней приставать, а она скажет, что не в настроении. Совсем скоро они помирятся.

Бруно стоял, нахмурившись, и смотрел в пол.

– Это и мой дом, я не хочу никуда уходить… – произнесла Анита осторожно.

– Ты слышала? Они будут выяснять, потом расследование, потом суд. У тебя заберут детей, ты не поняла?

Анита замотала головой.

– У матери не могут забрать детей, только если она не больная какая-то или не наркоманка… – повторяла Анита заученную фразу, услышанную много раз.

Бруно посмотрел на неё брезгливо:

– Если не больная, да, ты права. Но ведь только больная кидается на мужа с ножом, ты больная точно… и я это докажу… лучше уходи прямо сейчас. – Он подошёл к ней совсем близко, так, что на мгновение Анита подумала, что вот, вот этот момент розыгрыша, вот сейчас всё решится, он просто её поцелует, но вместо этого он процедил сквозь зубы:

– Будь проклят день, когда я женился на такой никчёмной и больной на голову бабе, – и, смачно плюнув ей в лицо, он вышел из комнаты.

Анита стояла с плевком на лице несколько секунд, резко схватила кухонное полотенце, тёрла сильно и быстро, пока лицо не начало жечь. Она схватила плащ, сумку и выбежала на улицу. Смеркалось. Улицы пустовали, кто-то ужинал, кто-то готовился ко сну.

Она шла. Внутри всё горело. Пекло. Она чувствовала себя вулканом, который каждый раз попадался им на Сицилии. Анита дымилась, как Этна. Плакать не хотелось, хотелось орать, вместо этого она зарычала, как дикий зверь.

Увидев скамейку, женщина села и закрыла ладонями глаза. Постепенно внутреннее пламя утихало, осталось лишь выжженное чёрное поле и безобразные кратеры. Она открыла сумку, чтобы достать сигареты, и увидела зайку Кати. Дочка не успела выложить игрушку после работы.

Анита обняла мягкие заячьи уши и тихо заплакала.

* * *

Она проснулась по привычке в шесть утра. Потянулась, встала, чтобы пойти будить детей, и тут же села обратно на диван-кровать. Острая боль, которая ночью спала вместе с ней, проснулась и дала о себе знать. Заскулила грустным воем так, что хотелось достать это плачущее создание наружу, обнять и завыть ещё сильней. Анита подобрала ноги, сжала кролика Люсю, обняла колени и заплакала… Слёзы падали на длинные пушистые уши игрушки, мочили тряпичные вставки с маками. Анита качалась из стороны в сторону. Как они там сейчас? Чем позавтракают, утрут ли сопли Мише, как он оденет Катю, чем покормит на ужин?

Анита продолжала качаться, как если бы убаюкивала ребёнка. Она качала белого кролика Люсю, а на самом деле качала себя, маленькую Аниту, гладила кролика и прижимала его к груди.

«Я с тобой, моя девочка, я рядом…»

Прямо сейчас Анита хотела оказаться в объятьях тёти Маши, она бы зарылась в знакомый с детства запах и сидела бы рядом на диване. Они укрылись бы пледом, и тётя Маша гладила бы Аниту своей мягкой рукой.

– Будешь кофе? – Галин голос вывел из состояния транса. – Тебе надо поесть. Я сделаю яичницу.

Меньше всего Анита ожидала помощи от Гали. В тот вечер на звонки не ответили ни Кристина, ни Снежана. Галя ответила сразу.

– Конечно, приезжай, – сказала она.

Галя присела на край дивана, погладила Аниту по голове. Тогда её приютила тётя Маша. Сейчас её приютила Галя. У Гали те же добрые глаза.

– Анита, одна ночь – ничего страшного, но тебе надо вернуться домой… так будет лучше. Иначе они расценят это как abbandono del tetto coniugale, что ты вроде как покинула общий дом, а тебе нельзя…

Анита продолжала качаться из стороны в сторону. Галя села ближе и раскрыла объятия. Анита рухнула на её плечо и заплакала. Галя гладила её по спине и нежно шептала:

– Всё будет хорошо, вот увидишь… твои дети останутся с тобой, я уверена… ничего не бойся. Ты не одна.

43

– Он хочет отобрать у меня детей! – выпалила Анита. Слова врезались в сердце и больно надавили. Стало тяжело дышать.

Снежана подняла свои идеальные пудровые брови. Кристина оторвалась от телефона:

– То есть как забрать?

– Я так восхищалась тем, что он рукастый, умный дом делает. «Гугл, включи свет, гугл сделай то, гугл сделай сё», – кривлялась Анита, передразнивая Бруно.

Подруги переглянулись.

– Он поставил камеры…

Глаза Аниты блестели от слёз. Она принялась рассказывать, что произошло.

– Ну и дрянь, – выпалила Кристина.

– К нам приходили полицейские, говорят, начнётся расследование, потом суд, он сказал, что я больная на голову, ну и теперь это легко доказать, когда на записи я угрожаю ему ножом, – хлюпнула носом Анита. Её голос дрожал.

Кристина выкатила глаза:

– Ну и стронцо-о!..

– Кто бы мог подумать, – прошептала Снежана, наморщив свой идеально гладкий лоб.

– Так, спокойно. – Кристина деловито выпрямила спину и взяла в руки телефон. – Я поговорю с боссом, его брат – лучший адвокат города, не переживай. – Она почувствовала себя героиней любимых сериалов про адвокатов. Конечно, она была всего лишь корпоративным юристом, но, как любой влюблённый в своё дело адвокат, мечтала бороться с грубым нарушением справедливости. – Но, Анита, – Кристина накрыла своей рукой руку подруги, – тебе надо вернуться в дом. Поверь мне, чтобы у матери забрали детей, она должна быть совершенно больной на голову, алкоголичкой и прочее. И это не твой случай.

Кристина покачала головой:

– Мне твой Бруно никогда не нравился, ещё когда забрал у тебя все каблуки, запретил носить декольте… но это… Да он просто козёл! Не удивлюсь, если он и руку поднимал на детей. То, что он в тебя стол двинул, я помню…

Анита тяжело вздохнула.

Кристина нервно потопала носком своих лаковых Prada:

– Поднимал?

Анита втянула голову в плечи и закрыла лицо ладонями.

Кристина потрясла головой. Зачем она его выгораживала? Бесполезно читать мораль. У неё чуйка на уродов. Да это было видно ещё тогда, когда Анита рассказывала об их свадебном путешествии на Сицилию с кучей придурочных родственников.

– Так, – сказала Кристина, – возвращайся домой и будь максимально спокойной. Если он тебя провоцирует, звони кому-то из нас. Девочки, – скомандовала она, – все держим телефоны включёнными. И днём, и ночью.

Галя поставила на стол поднос с блюдами.

– Анита, – произнесла она тихо, – помню, социальная работница сказала фразу, которая очень мне запомнилась: «Потерять детей – это значит, что ты вообще перестаёшь за них бороться».

Анита вытерла салфеткой глаза:

– Не перестану, не дождётся.

44

– Tu devi stare tranquilla, это будет медленно, больно, но всё получится, главное – сохранять спокойствие.

Адвокат по имени Дарио, спортивного телосложения, на вид лет сорока, обладал бархатным голосом и роскошным офисом в центре Милана.

«Во сколько мне эта защита обойдётся…» – Анита разглядывала коллекцию винтажных моделей «фиат чинквеченто» на полке рядом. В жёлтой машинке сидел Винни-Пух.

– Моя мама русская, ты знала? – Дарио встал и нажал кнопку кофемашины. – Отец выставил её из дома без ничего. Со мной на руках. – Он протянул Аните кофе. – Мне было восемь.

Анита хотела спросить, говорит ли он по-русски. Дарио, словно прочитав её мысли, уселся в кресло со своим кофе и продолжил: