Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

Интересно, на что бы я потратил свое хорошее настроение — тогда, еще до перемен? Скорее всего, работал бы. А сейчас я пытаюсь продумать, как залезть в чужой дом. С обычными домами проблем нет, но конкретно этот защищен от меня. Я просто хочу забрать свое, ну и, бонусом, убить бывшего друга. Разве ему сложно для этого выйти на улицу?! Но вот уже четыре года он сидит там безвылазно. Я чувствую его, знаю, что он там, но сколько бы ни следил, он не показывается. Тварь.

Как я ни крутился, чего бы ни придумывал, по всему выходило, что мне нужен еще кто-то. Только кто на это пойдет?.. Может, тот зеленоглазик, что осмелился меня грабануть, подойдет? Он явно плевал на все. Только я даже по запаху почувствовал, что он слишком свободолюбив, с этим могут возникнуть проблемы.

Так и не придумав ничего лучше, я решил проветриться и дойти в кофейню, что обосновалась на нижнем этаже соседней многоэтажки. Я и раньше об этом подумывал, но все как-то пролетал мимо, не до того было, а вот сейчас, пользуясь своим хорошим настроением, просто накинул пальто и пошел.

Влажный ветерок касается кожи, принося слегка солоноватую свежесть, а еще тут очень тихо, что не может не радовать.

Единственное, что слышу, приближаясь к кофейне, — тихая мелодия, такая старая, что даже не верится.

Я захожу и попадаю в стилизованное под прошлое помещение. Век двадцатый, двадцать первый максимум. Сейчас подобный интерьер вызывает странные ностальгические эмоции. Вот жили люди когда-то и не предполагали, что построенный ими мир со всем своим укладом рухнет, а на его месте появится новый.

Татуированный мальчишка за стойкой в пустой кофейне, улыбается дежурной улыбкой, а я от порога чувствую, что у него кровь сладковатая, по запаху чем-т о отдаленно напоминает кленовый сироп.

— Здравствуйте! Впервые у нас?

Я подхожу ближе и, облокотившись на стойку, смотрю в его глаза, прикрытые линзами со зрачком-звездочкой. Одна фиолетовая, вторая голубая, в цвет его волос.

— Хочу чай. Удиви меня, Сладкий, — веду носом, вдыхая его запах. Чистая сладость. Этот запах совсем не вяжется с его внешним видом, но этому я не удивляюсь, слишком частое явление в нашем мире.

— Красный, зеленый, черный, белый? С лимоном, молоком, медом, мятой, фруктовый, может, со сливками?

— Давай поиграем? — предлагаю я. — Ты делаешь для меня чай, а я угадываю состав. Если сумею, ты мне расскажешь о себе что-нибудь интересное.

— У нас нет возврата, — уточняет он, веселя меня этим. Кто-то реально может захотеть вернуть чай?!

— Даже и не думал, — говорю и протягиваю правое запястье с тонким браслетом, прикладывая его к терминалу.

— С собой или тут? — он улыбается, не так натянуто, как вначале, но все еще не совсем искренне. Ничего, это можно исправить.

— Тут. Я же хочу тебя послушать.

Ароматы кофейни приятны: зерновой кофе, что недавно размолот, ваниль, корица, а в холодильнике сливки и мороженое, но ярче всего оттуда слышится нота разрезанного лимона.

Мальчишка кивает и принимается за приготовление чая, а я присаживаюсь на барный стул и разглядываю плакат на стене. Там, под стеклом, некогда известная группа БИ-2: красный фон, черные костюмы. Под песенку «Скользкие улицы» складывается ощущение, что я собрался на их концерт и сижу, жду своей очереди где-то в холле.

— Если подать в обычном чайнике, вы все увидите. Можно налить в стаканчик на вынос? — спрашивает бариста, возвращая внимание на себя.

— Можно, — разрешаю я, не сообщая, что уже и так знаю, что он для меня приготовил.

— Тогда, ваше имя.

— Аман.

Мальчишка пишет имя и ставит стаканчик передо мной. Даже крышкой закрыл, чтобы я не подглядел. Он ставит  локти на стойку и укладывает подбородок в чашу ладоней, в ожидании замирая. Линзы совсем не скрывают его любопытства.

Я делаю глоток и довольно протягиваю: «м-м-м», после чего отпиваю еще и, нарочито задумчиво говорю:

— Черный чай с медом, апельсином и корицей, — делаю еще глоток и добавляю: — А также тут гвоздика, кардамон и бадьян. Интересное сочетание.

— Если заменить чай вином, получится глинтвейн. Мой любимый рецепт, — он улыбается, на этот раз по-настоящему, искренне, что меня радует. Я хотел увидеть что-то настоящее, живое. И, отлипнув от стойки, говорит: — Браво. Откуда такие познания? Работали ранее с чаем?

— Нет. Моя профессия очень далека от чая и каких бы то ни было напитков. Просто хорошо развиты вкусовые и обонятельные рецепторы. А теперь расскажи мне, сладкий, что-нибудь о себе.

— Что именно было бы вам интересно?

Хм-м… Я думал, он сам решит это, но раз меня спрашивают, то могу выбрать. Обычно люди, когда их просишь рассказать о себе, либо не говорят ничего путного, либо начинают расхваливать свои «добродетели», которые даже не всегда имеются. Последнее особенно печалит, потому что никакой искренности в том нет.

На вид мальчишке около двадцати, явно не больше, значит, спокойно можно брать возраст до восемнадцати лет. Поэтому я задаю свой вопрос:

— С чем у тебя ассоциируются твои шестнадцать?

— С фотоаппаратом. Я тогда смог себе купить именно тот, о котором мечтал, он до сих пор со мной. Пожалуй, лучший мой год.

Даже и не знаю как реагировать на такое. А о чем бы вспомнил я? Чем мои шестнадцать отличались от пятнадцати? Да ничем, тогда все было более-менее похоже. Учеба, мелкие попытки сотворить что-нибудь новое.

— Так ты фотограф? А какого стиля придерживаешься?

— Я бариста, — с улыбкой говорит мальчишка. — Но коплю на колледж, хочу пойти на криминальную журналистику, вот и учился делать движущиеся кадры. С людьми получается, с трупами не очень, у меня, к сожалению, их нет, зато есть… ой ! Извините, мне явно не стоит болтать с гостями.

И, стушевавшись, хватает тряпку, чтобы начать усердно натирать и так чистую стойку. Забавный.

— Очень печально. А то, если б мы говорили, я бы сказал, что могу тебе с этим помочь.

Подобных связей у меня не имеется, но помочь и вправду могу.

— Найти труп? — он пораженно распахивает глаза, но через мгновение в них уже пылает надежда. А вот последнее удивляет. Очень интересный мальчик.

— Можно и найти, а можно забраться в морг, — пожимаю плечами и отпиваю чуть остывший чай.

— Не думаю, что воровать людей, хоть и мертвых, хорошая идея. Мне бы бесхозного… — вздыхает и принимается стаканы протирать, меня этим развеселив.

— Где же ты хранить его будешь, сладенький? За ним уход нужен. Не проще ли посещать морг?

Я чувствую очень знакомый запах — солоноватый, как морской бриз, и овевает свободой. И он все ближе и ближе.

— Хранить — не проблема, а вот находить время, чтобы на другую часть города в морг ездить — да. Но, так явно лучше, чем вообще без. У вас там знакомые?

— Нет, но я могу договориться…

Дверь позади открывается и заходит вчерашний рыжий похититель янтаря. Пират одноглазый.

— Раф, с собой, без имени, — говорит он с порога, на что мальчишка-бариста очи к потолку закатывает, но заказ делать начинает. А я оборачиваюсь и, заглянув в ярко, даже неестественно-зеленый  глаз, что расширяется при виде меня, усмехаюсь.

— Ты, — коротко утверждает.

И для чего это было сказано? Я должен подтвердить или отнекиваться? Какая глупость. И так же все яснее ясного.

Отворачиваюсь от пирата и смотрю на татуированные руки, что ловко и быстро делают раф.

Рыжий, вместо того, чтобы просто дождаться свой кофе или вообще уйти, садится рядом на соседний барный стул и пялится. Ему понравилось, что ли? Или это шок? Так и хочется удлинить клыки и улыбнуться, пусть это и совсем какая-то глупая шутка. Но я этого не делаю, чтобы не напугать мальчишку, что мечтает о собственном трупе.

На стойку опускается стаканчик с рафом, но пират его не берет, вместо этого спрашивая у меня:

— Сколько хочешь за информацию по той штуке, для парализации?

Смотрю на него как на повредившегося умом. Головой его, что ли, роняли часто?