Лев Портной - Трепетные птички

Лена вернулась с подносом. Она выставила на стол два свертка с «Бигмаками», два коктейля, два стакана «Кока-колы», картофель фри с кетчупом, картофель по-деревенски со сметанным соусом и аж шесть пирожков с вишней.

— Это все мне? Я не съем столько. А ты-то что будешь есть? — удивилась Величкина и скосила взгляд на черную майку с надписью «Х-com defence».

— Как — что? «Бигмак» съем! Это нам на двоих. Если мало, еще возьмем.

«Вот дура-то! — подумала Катя. — Да если б мне удалось сбросить вес, уж я бы точно больше и не глядела на все эти булки!» А вслух сказала, вернее, прошептала, опасаясь привлечь внимание икскомовца:

— Слушай, а ты не боишься опять лишних килограммов набрать?

Лена фыркнула и сказала:

— У меня не в питании проблема.

— Да? — удивилась Катя.

— Слушай, а ты, когда стрижешь, у тебя руки не устают? — спросила вдруг Самойлова.

— Да нет, — неуверенно ответила Катя.

— Точно не устают? — Лена прищурила глаза. — Ты подумай. У тебя живот-то вон какой! Тебе ж чтоб до головы клиента дотянуться, руки все время на весу держать приходится.

Катя бросила взгляд на ребят за соседним столиком. Парень, сидевший к ним лицом, вряд ли мог слышать их. А вот икскомовец, казалось, напрягся, впитывая каждое слово Самойловой.

— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась Катя.

— Это очень важно, — настаивала Лена. — Вспомни. Пожалуйста.

Катя пожала плечами. Она взяла соломку, воткнула ее через крестообразную щель в крышке на стаканчике и втянула в рот немного вязкой молочно-шоколадной массы. Затем развернула «Бигмак» и впилась в него зубами.

— Ну! — воскликнула Лена.

— Чего — ну? Да не устают они, не помню я, чтоб уставали. Да чего им уставать, я ж гимнастка бывшая. Сила в руках-то — ого-го еще какая!

— Подумаешь — гимнастка она! А я никогда никаким спортом не занималась, а вот руки расставлю в стороны и хоть целый день так простоять могу, — сказала Лена.

— Господи, ну и что? Никак я не пойму, что из этого?! — пробурчала Величкина.

Изо рта у нее выпало несколько пережеванных кусочков пищи. Надпись «Х-com defence» маячила перед глазами.

— Кать, это важно. Это означает то, что система Наймана скорее всего тебе поможет. Так же, как и мне помогла. И скажу тебе, что никаких особых усилий от меня не потребовалось.

— А как ты похудела-то? Что делала-то? — спросила Катя.

— Слушай, я не буду тебе ничего рассказывать. А то все испорчу. Лучше пойди сама к нему на прием. Но я тебе рекомендую. Нет, честно, Кать, обязательно пойди к нему. Результат — сама видишь! — Лена хлопнула себя по бокам.

— А при чем здесь руки-то? — рассердилась Величкина.

Лена улыбнулась и накрыла ладонью ладонь подруги.

— Кать, слушай, я понимаю, я тебе столько лет мозг разрушала всякой нетрадиционной медициной, что ты теперь не доверяешь мне. Но мне кажется, что Найман — это как раз то, что тебе нужно. У него классная система, правда, подходит не всем. Но он на первом же приеме скажет тебе, подойдет тебе его метод или нет. Без обмана, честное слово.

— Ну а руки-то тут причем? — не унималась Величкина.

— Я когда в Египте отдыхала, про тебя вспоминала. Вот, думаю, Катька, ни разу не жаловалась, что руки затекают. Вон Настьку возьми, вечно стонала, что у нее то поясницу ломит, то руки отсыхают, то пальцы у нее сведет. А она-то худющая, а ты-то вон через живот свой руки тянешь и ничего.

Катя нахмурилась. Надпись «Х-com defence» всколыхнулась, парень обернулся и бросил взгляд на Самойлову.

— Слушай, — уговаривала Лена. — За первый визит он и не возьмет с тебя ничего и сразу определит, его ты клиент или не его.

— А потом сколько возьмет? — поинтересовалась Катя.

Лена скорчила гримасу и махнула рукой.

— Да ерунда, считай, что все задаром. Ну, так чего? Давай, я позвоню ему, а?

Катя замялась. Не хотелось признавать, что она нуждается в помощи постороннего человека, тем более Самойловой. В то же время сидевшая напротив подруга была живым подтверждением эффективности метода этого самого Наймана.

— Ну, позвони, — согласилась Катя.

Лена вздохнула с облегчением, извлекла из сумочки серебристый «сименс» и набрала номер. Послышались длинные гудки. Самойлова напряженно смотрела на Катю. Вид у нее был, как у детского фотографа, пообещавшего ребенку птичку и спешащего сделать снимок, пока дитя не разуверилось в чуде.

А Величкина поглядывала на икскомовца, уверенная, что вскоре он еще раз обернется, но уже в другую сторону посмотреть, что за мадам сидит у него за спиной, озабоченная проблемами с излишним весом.

— Алло, — донесся до Кати мужской голос.

— Алло! — воскликнула Лена. — Ефим Беркович! Здравствуйте, это Лена Самойлова.

Посетители кафе — в их числе и икскомовец — дружно посмотрели на девушку. Она, не обращая ни на кого внимания, продолжала кричать.

— Ефим Беркович! Я вам про подругу свою говорила, помните?

Катя опустила глаза. Теперь все вокруг знали, что она и есть та самая подруга, о которой Самойлова говорила какому-то Ефиму Берковичу. Лену внимание посторонних нисколько не беспокоило.

— Да, Ефим Беркович, да. Вы примете ее, примете, да?.. Когда?..

Она прикрыла трубку ладошкой, посмотрела на Катю и, сделав круглые глаза, спросила:

— Ты когда сможешь? Завтра сможешь?

— Завтра? Смогу, только после обеда. Я завтра в первую смену, — ответила Катя.

— Сможет, да, Ефим Беркович, ага, после обеда сможет! — закричала Лена в трубку. — В три часа?! Ага, хорошо! Адрес я скажу.

Самойлова выключила телефон, пихнула его в сумочку и, глядя на Величкину, шумно выдохнула:

— Фу! Всё! Катька, завтра у тебя начнется новая жизнь!

— Да ладно, может, ничего не получится еще, — прошептала Величкина.

— Получится, получится, — пробурчала Лена, записывая адрес на клочке бумаги.

Она протянула листок, и Катя с удивлением прочитала: «Фитнес-центр. Отель „Марриотт“».

— Это что? — спросила Величкина.

— Там работает Найман, — ответила Лена. — Поезжай завтра к нему, и, я уверена, ты станешь совсем другим человеком.

Теперь Величкина не знала, что лучше: остаться в кафе и как ни в чем не бывало поглощать гамбургеры под взглядами окружающих или поскорее уйти.

Самойлова окончательно испортила ей настроение, сказав:

— Ты чего-то напряженная какая-то! У тебя ничего не случилось?

По дороге домой Величкина мечтала о терракте: чтобы бомба разнесла в клочья все вокруг и чтоб троллейбус, в котором она ехала, стал для нее последним. Или чтобы фантастическим образом его пассажирами стали банкир, отдавший предпочтение не ей, а юноше, самодовольная Самойлова и икскомовец, который, хотя и не взглянул на нее ни разу, но так и унес с собой образ толстухи, озабоченной излишним весом, и где-то носится теперь с этим образом, имеющим к ней непосредственное отношение.

2

На следующий день Катя опоздала на работу. И сразу заметила, что нет Максима.

— Что, голубок наш заработал миллион? — спросила она.

— Не-а, — сообщила Расплетина. — Ему морду набили в метро поздно вечером.

— А что он там делал?

— Домой возвращался, а денег на такси ему не дали, — рассказала Ирка.

— Ну, мне хотя бы рожу вчера не набили, — рассмеялась Величкина.

И к трем часам приехала в отель «Марриотт» на Тверской, где Найман заведовал фитнес-центром.

Ефиму Берковичу на вид было сорок лет. Он был среднего роста с небольшим брюшком в очках с золотой оправой. Одет в белую рубашку и джинсы.

— Вы от Лены Самойловой? — спросил он.

— Да, — протянула Величкина. — А вы доктор Найман?

— Ну, какой я доктор? — махнул рукой Ефим Беркович. — Проходите ко мне в кабинет, сейчас я вам все расскажу.

Они вошли в спортзал. Тренажеры завораживали Катю. Ей, бывшей спортсменке, захотелось оседлать серое кресло, закрепить ремешками ноги и толкнуть вес тысячу раз подряд, проливая пот на хромированные части снаряда. Она заметила девушку на беговой дорожке. Та смерила Величкину снисходительным взглядом. Катя отвернулась.

Найман проводил ее в кабинет. Едва они вошли, как девушка с беговой дорожки заглянула следом.

— Ефим Беркович, — позвала она, не обращая внимания на Величкину.

— Присаживайтесь, пожалуйста, и обождите одну секундочку, — попросил Найман Катю и вышел в спортзал.

Величкина огляделась вокруг. Кабинет был просторным. В углу у окна стоял стол. Над ним на стене висели фотографии Наймана. На некоторых снимках он выглядел статным, спортивным мужчиной, на других — толстой развалиной. Создавалось впечатление, что Ефим Беркович экспериментирует на себе с целью установить, сколько раз в году его система похудания сработает. В другом углу стояла метровая тумба для прыжков в воду. Две сандалии крепились на ее скошенной под углом в 45 градусов поверхности.