Александра, Плотникова - Нф-100: Небесное Сердце-1. Игры с Черной Матерью

- Мы найдем его, - кисло ответил гость и решил сменить неприятную тему. - Но даже сейчас беглые исследования уже показывают в некоторых камнях значительный рост нейросвязей, инициированных носителем.

Однако канцлер отмахнулся от слов, как от мухи. Вызывающе крупный перстень сверкнул рубином редкой коллекционной огранки.

- Вам не мешают? - с деланым равнодушием спросил канцлер, хрустя прожаристым крекером. - Слишком умные генералы, например?

Ашир задумался, и лицо его застыло восковой маской. Да, бывало, что отчёты подобного рода, в просторечье именуемые доносами, ложились ему на стол. Мелкие дела решались быстро и тихо, сложные (например, если вопросы начинало задавать высшее командование субъекта Федерации) требовали одобрения Верховного концлера. Попадались ли такие в последнее время? Пожалуй, нет.

- Проблем не возникало, - ответил он. - Но отсутствие "батареи" сильно тормозит наш основной проект.

Это было сказано в отместку за напоминание о Первом Полиморфе. Кэрейт не закатил глаза к инкрустированному золотом потолку только благодаря сдержанности. Ну где, скажите на милость, он раздобудет то, чего нет? Подходящего человека ищут во всех уголках Федерации вот уже без малого двести лет -- и всё впустую.

- Увы, - бесцветно отозвался канцлер, прикрыв тяжёлые веки. - Нужные нам люди рождаются только и единственно на Тории, куда, как вы понимаете, у нас нет доступа.

- Все, кого вы предлагали до этого -- не подходят, - отрезал Ашир, рубанув ладонью воздух. Его зрачки, похожие на две булавочные головки, безуспешно пытались пробуравить собеседника. Канцлер оставался равнодушен -- подобных жалоб он успел наслушаться более, чем достаточно.

- На этот раз почему?

- Потому что даже с корректировкой коэффициента защиты они не живут дольше суток. Ну ладно, один продержался неделю.

- Понятно... Значит, всё-таки нам нужен псионик вне категорий.

- Найдите нам его, - каркнул Ашир. - Иначе все наши затраты и старания -- песчинки с Атурана не стоят.

Любил он кидаться красивыми сравнениями... Как язык выучил и в роль вжился -- так и проникся этой страстью к образному мышлению. Дорвался, чернь.

- Есть один... вариант с ментальным коэффициентом сто восемьдесят...- задумался канцлер сперва даже многообещающе, - но это птица слишком высокого полёта.

С коэффициентом Кэрейт слега приврал. Оценка была не просто очень примерной -- теоретической! На основании всего лишь слухов! Позор, до чего докатилась разведка...

Согласно повсеместно популярным "тестам Гиммела" коэффициент ментальной активности у обычного служащего равнялся сорока. У того же Вайона Канамари, если Верховному не изменяла память, примерно был равен восьмидесяти. Если он достигал ста, человек попадал под наблюдение и официально считался медиумом. Его могли завербовать службы госбезопасности, он мог сделать неплохую научную карьеру... а могла прибрать к рукам "Амина". И тогда этот "везунчик" навсегда пропадал для общества. Родственники подписавшего контракт медиума, надо отдать дельцам должное, всю оставшуюся жизнь получали приличных размеров компенсацию и молчали, не задавая лишних вопросов.

Пси-способности при этом никак не зависели от уровня интеллекта. Какой-нибудь профессор кафедры нейропрограммирования мог выдать стандартные сорок баллов, а распоследняя институтская уборщица -- все сто.

И ведь не погонишь же граждан проходить пси-тестирование поголовно. Не поймут. Заподозрят. В школах тестируют, понятное дело, всех учеников, но бывает и так, что человек становится телепатом в зрелом возрасте и предпочитает об этом молчать. Как прикажете выявлять таких? Сетевые нейроигры тоже собирают информацию, но этого до смешного мало!

А главный вопрос в том, как заставить пройти тест человека с суверенной планеты, а потом достать его для корпорации.

И этот, как назло, всё не унимается... Канцлер почувствовал, как у него нервно задергался глаз.

- Кого вы найдете и как -- не важно! - продолжал занудствовать Ашир. - Я уже не первый раз вам повторяю...

Кэрейт молча скривился. А потом так выразительно глянул на подельника, что тот понял: ещё одно слово в таком духе, и батарейкой для "Чёрного Ока" станет он сам. Дураком Ашир не был, поэтому немедленно заткнулся.

- До меня дошла информация, - канцлер сделал последний глоток чая и отставил чашку, - что некоторые из машин, приписанных к разным авиаполкам, слишком умны.. У вас есть объяснение?

Ашир, к его удивлению, расплылся в довольной и хищной ухмылке.

- О, оставьте это нам. Мы отслеживаем каждый подобный объект, и больше, чем надо не дадим им себя показать. Видите ли... Это как дорогое вино. В некоторых случаях -- нужна выдержка. Особые условия, особый уход, тогда продукт правильно настаивается и зреет. Его ценность возрастает разом до астрономических размеров. Так что да, умные машины есть и с ними ничего не поделаешь. Но те, кто умудряется пробить блок -- попадают под наш прицел и мы их контролируем.

Сказано это было так уверенно и с такой гордостью, что Кэрейт даже поверил.

- Поэтому, - продолжил гость, - исходя из сказанного, если вдруг ваши службы опередят нас и найдут первый кристалл -- будьте крайне осторожны. Он бесценен и нужен нам целым.

Ашир поднялся с дивана и взялся за кейс, давая понять, что разговор окончен. Теперь он почему-то напоминал канцлеру длинного серого червя, к тому же, угловатого.

- У вас реклама хромает, - напоследок уведомил "червь", вкрадчиво улыбнувшись. - В прессу просачиваются нежелательные слухи о военной программе. И да, поберегите себя -- уж больно ваше нынешнее тело одышливо.

С этими словами гость вышел, оставив правителя в скверном расположении духа.

На столе остался медленно чернеть недопитый Аширом чай.

***

Если спросить любого торийского школьника: "как долго правит династия Сан-Вэйвов на планете?", первым делом он ответит: "всегда". Если продолжить и спросить "сколько лет?", школьник живо поинтересуется: "в какой из годичных систем счисления?"

Только на Тории, закрытой, негостеприимной, знали, сколько столетий держит власть этот знатный род. Но даже эта общепризнанная цифра далека от той, которую устно передает король -- своему наследнику и Учитель -- своему принцу. Прошлое Тории покрыто завесой тайны, о некоторых эпохах не принято даже вспоминать. В Содружестве доподлинно известен лишь один факт -- династия основала Лазурный Берег. И считала это побережье своим с тех пор, как кочевое племя Журавлей поставило там первый шатёр.

Если спросить об истории, школьник перечислит все девяносто девять племенных войн, расскажет о "тирании народов леса", о "битвах на летучих катамаранах". Но в конце обязательно упомянет золотую эпоху Мира, когда, наконец, вся планета признала главенство династии, и всем бойням пришёл конец. Обязательно этот школьник в красках распишет как воины всех народов сложили пылающее оружие и заложили каждый по кирпичу в Солнечный дворец. Но когда настала очередь последнего воина -- дворец уже был достроен. Тогда воин положил свой кирпич перед набатным рогом, закрыв его горловину, и произнес: "Чтобы запел этот рог -- вам придётся сдвинуть мой камень, а с камнем на другом месте -- это будет уже другой дворец и другая эпоха".

Так и стоит с тех пор этот несчастный одинокий кирпич на вершине центральной башни, как неприкаянный, а служители лишь сдувают с него пыль, да боятся пошевелить. А вдруг что случится! Суеверные...

Народ любил золотокаменную громаду Дворца. Это был символ эпохи, знамя мира, да просто красота неописуемая. Особенно в лучах солнца на восходе, когда камень переливался, словно настоящее золото. И лишь один человек, не стесняясь, мог заявить, что натерпелся этого строения со всеми его неотъемлемыми обитателями на всю оставшуюся жизнь и больше радости никакой оно у него не вызывает. Лаккомо, вице-король торийский, генерал федеративной эскадры и просто брат, которого мрачно ожидал сейчас Эйнаор Сан-Вэйв в своем кабинете.

Наверное, только привычка отбивать размеренную дробь пальцами по столу в моменты ожидания оставалась у братьев общей. В остальном -- манеры, речь, даже внешность у обоих совершенно разнились. Особенно сильно это стало заметно после кончины отца.

Он покинул мир, или как сказали жрецы "взлетел со своим ветром к Нефритовой Горе" почти двадцать лет назад. И с тех пор всё изменилось.

Лаккомо окончательно стал замкнутым, нелюдимым и абсолютно холодным человеком. Придворные разлюбили его и позволяли себе отпускать колкие замечания. Немногочисленные двоюродные, троюродные и прочие родственники ехидно интересовались каждый раз, зачем же пожаловал на родину его недосягаемое святейшество...

Лаккомо сам признавался брату, что поводов для визита у него нет, а ядовитое придворное общество он терпеть не может, оскомину, дескать, набило. Как ни упрашивал Эйнаор оставаться подольше, какие бы причины не находил -- в ответ звучало жесткое, как камень дворцового шиарданита и категоричное "Нет". В этом был весь Лаккомо -- упрётся, что тот кирпич, и ни влево, ни вправо. Хорошо хоть ради брата с Учителем всё ещё спускался на Торию.