Джонатан Франзен - Свобода

Ознакомительный фрагмент

Около одиннадцати часов Уолтер начал неудержимо зевать.

— Прости, — сказал он. — Я отведу тебя домой.

— Я сама дойду. Если что, буду отмахиваться костылями.

— Нет, — сказал он. — Мы поедем на машине Ричарда.

— Нет, тебе пора спать, бедный ты, бедный. Может, Ричард меня отвезет? Согласишься на это ради меня?

Уолтер закрыл глаза и печально вздохнул, словно переступая через себя.

— Конечно, — сказал Ричард. — Я тебя отвезу.

— Сначала пусть посмотрит твою комнату, — пробормотал Уолтер, не открывая глаз.

— Добро пожаловать. Порядок говорит сам за себя.

— Мне понадобится экскурсовод, — со значением посмотрела на него Патти.

Стены и потолок комнаты были выкрашены в черный цвет, и панковская разруха, которую Уолтер свел на нет в гостиной, здесь цвела пышным цветом. Повсюду валялись пластинки и конверты от них, а также пустые заплеванные банки; пейзаж дополняли несколько гитар, переполненные книгами полки и кровать со смятыми черными простынями — было интересно и почему-то не противно думать о том, что на этих простынях происходило яростное стирание Элизы.

— Жизнерадостный цвет! — прокомментировала Патти.

Уолтер снова зевнул.

— Я это, разумеется, перекрашу.

— Если Патти не предпочитает черный, — заметил Ричард, стоя в дверях.

— Никогда об этом не думала, — ответила она. — Черный — это интересно.

— По-моему, очень успокаивающий цвет, — сказал Ричард.

— Так ты уезжаешь в Нью-Йорк.

— Да.

— Круто. Когда?

— Через две недели.

— О, я тоже в это время еду туда же. У родителей двадцать пятая годовщина свадьбы. Планируется какое-то омерзительное Празднество.

— Ты из Нью-Йорка?

— Уэстчестер.

— Я тоже. Хотя, видимо, из другой его части.

— Мы жили в пригороде.

— Определенно это не Йонкерс.

— Я кучу раз проезжала там на автобусе.

— Именно.

— И ты едешь в Нью-Йорк на машине? — спросила Патти.

— А что? Тебя надо подвезти?

— Возможно. Это предложение?

Он потряс головой:

— Мне надо об этом подумать.

Глаза бедняги Уолтера закрывались, и он в буквальном смысле слова не видел этого разговора. У Патти перехватывало дыхание от чувства вины и смущения, и она торопливо заковыляла ко входной двери, откуда и поблагодарила его за приятный вечер.

— Прости, что я так устал, — сказал он. — Тебя точно не отвезти?

— Я ее отвезу, — сказал Ричард. — Иди ложись.

Уолтер выглядел очень несчастным, но, возможно, он просто очень устал. Снаружи был прекрасный воздух, и Патти и Ричард в молчании дошли до его старой «импалы».

Ричард, казалось, старался не прикасаться с ней, пока она усаживалась. Патти протянула ему свои костыли.

— А я думала, у тебя фургон, — сказала она, когда он уселся рядом. — Думала, у всех групп есть фургоны.

— У Эрреры есть фургон. Это мой личный транспорт.

— Значит, так я поеду в Нью-Йорк.

— Да, слушай. — Он вставил ключ в замок зажигания. — Ты уж либо рыбачь, либо снимай наживку. Понятно? Это нечестно по отношению к Уолтеру.

Она уставилась прямо на ветровое стекло.

— Что нечестно?

— Давать ему надежду.

— Вот как ты обо мне думаешь.

— Он удивительный человек и очень, очень серьезный. С ним надо обращаться бережно.

— Я знаю, — сказала она. — Можешь не объяснять.

— Хорошо, и зачем вы сюда пришли? Мне показалось…

— Что? Что тебе показалось?

— Мне показалось, что я чему-то помешал. Но когда я попытался уйти…

— Ну ты и сволочь.

Ричард кивнул, как будто ему было совершенно наплевать на то, что она о нем думает, или как будто он устал от глупых женщин, говорящих ему глупости.

— Когда я попытался уйти, — сказал он, — ты как будто не поняла намека. Ладно, дело твое. Просто хотел узнать, понимаешь ли ты, что просто убиваешь Уолтера.

— Я не хочу говорить с тобой об этом.

— Ладно. Не будем говорить об этом. Но ты с ним часто видишься? Почти каждый день, да? Уже много недель.

— Мы друзья. Мы гуляем.

— Отлично. И ты знаешь про ситуацию в Хиббинге.

— Да. Его маме нужна помощь в отеле.

— Это все, что он тебе сказал.

— У его отца эмфизема. Мать — инвалид.

— И он двадцать пять часов в неделю работает на стройке и учится на отлично в юридической школе. Но у него тем не менее есть время каждый день гулять с тобой. Как здорово, правда, что у него столько свободного времени? Но у тебя ведь симпатичная мордашка, ты же этого заслуживаешь, правда? И такая ужасная травма. Травма и мордашка, и это дает тебе право ни о чем даже не спрашивать.

В Патти бурлило чувство несправедливости.

— Знаешь что, — нервно сказала она, — он рассказывал мне, как ты по-скотски обращаешься с женщинами. Рассказывал.

Это, казалось, совершенно не заинтересовало Ричарда.

— Я все пытался понять, как это вы так подружились с малышкой Элизой, — сказал он. — Теперь понятно. Сначала я удивился. Ты показалась такой славной девчушкой из пригорода.

— То есть я тоже сволочь. Ты это хочешь сказать? Я сволочь и ты сволочь.

— Конечно. Как хочешь. Я не в порядке, ты не в порядке. Не важно. Я всего лишь прошу тебя не быть сволочью с Уолтером.

— Чушь!

— Говорю о том, что вижу.

— Значит, не то видишь. Уолтер мне нравится. И мне на него не плевать.

— И все же ты понятия не имеешь, что его отец умирает от заболевания печени, старший брат признан виновным в аварии с пострадавшими и сидит в тюрьме, а второй брат тратит армейскую зарплату на взносы за свой старенький «корвет». А Уолтер спит по четыре часа в день, пока ты с ним просто дружишь и болтаешься повсюду, чтобы иметь возможность приходить сюда и заигрывать со мной.

Патти притихла.

— Я и правда всего этого не знала, — сказала она после паузы. — Всех этих подробностей. Но тебе не следует с ним дружить, если тебе не нравится, когда с тобой заигрывают.

— Ах, так это моя вина. Ясно.

— Извини, но, по-моему, да.

— Я сказал. Тебе надо разобраться в себе.

— Я в курсе, что мне это нужно. Но ты все же сволочь.

— Слушай, я отвезу тебя в Нью-Йорк, если хочешь. Две сволочи путешествуют, может быть забавно. Но если ты хочешь этого, сделай одолжение, не динамь Уолтера.

— Хорошо. Теперь, пожалуйста, отвези меня домой.

Возможно, из-за никотина она всю ночь не могла заснуть и без конца прокручивала в голове события вечера, пытаясь, как требовал Ричард, разобраться в себе. Но мысли ее играли какую-то странную пьесу кабуки: как бы она ни задавалась вопросом, кем на самом деле является и что станется с ее жизнью, в центре картины упрямо торчал один непреложный факт — она хотела поехать с Ричардом в путешествие и, более того, собиралась это сделать. Печальная правда заключалась в том, что их разговор в машине взбудоражил и успокоил ее — взбудоражил потому, что ее будоражил Ричард, а успокоил потому, что наконец после многих месяцев, потраченных на попытки стать кем-то, кем она на самом деле не была или была не до конца, теперь она ощущала себя и действовала в соответствии со своим истинным внутренним «я». Именно поэтому она знала, что найдет способ совершить это путешествие.

Оставалось только подавить чувство вины, которое вызывал у нее Уолтер, и грусть из-за того, что она не была той девушкой, которая была нужна и ему, и ей самой. Как он был прав, не торопя события! Как он был прав в своих суждениях о ней! Осознавая, как верно и точно он ее оценивал, Патти все сильнее охватывали грусть и чувство вины из-за того, что она собиралась разочаровать его, и она еще глубже погружалась в омут неуверенности.

Затем почти неделю от Уолтера ничего не было слышно. Патти заподозрила, что он держался на расстоянии по предложению Ричарда, что Ричард прочел ему женоненавистническую лекцию о девичьем вероломстве и необходимости защищать свое сердце. В ее воображении Ричард считал, что оказывает тем самым услугу своему другу, а тот был в шоке от крушения иллюзий. Она не переставала думать об Уолтере, который возил ей в автобусе горшки с крупными растениями и краснел в тон пуансеттии. Она вспоминала вечера в ее общежитии, когда его заставала врасплох местная зануда, Сюзанна Сторс, — она зачесывала волосы на одну сторону, оставляя с другой несколько жидких прядей, болтающихся над ухом, — и как терпеливо он выслушивал монотонную кислятину насчет диеты Сюзанны, тягот инфляции, духоты в ее спальне и ее многочисленных разочарований в администрации и преподавателях университета, в то время как Патти, Кэти и другие девочки хохотали над «Островом фантазий».[33] Как Патти, якобы обездвиженная травмой, отказывалась встать и спасти Уолтера от Сюзанны, боясь, что та придет и будет изливать свою тоску на всех остальных, и как Уолтер, который вместе с Патти подшучивал над Сюзанной и прекрасно помнил, сколько работы у него впереди и как рано ему предстоит завтра вставать, все же раз за разом попадал в ее сети, потому что Сюзанна увлеклась им, а он жалел ее.