Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Как же давно это было! Просто Ветхий Завет какой-то! О, Дьюпонт! О, традиции! Кто бы мог подумать, что спустя столько лет, умудренный опытом и ставший за время работы прожженным циником Арчер Майлз так растрогается, вернувшись на стоянку перед служебным входом на стадион в день футбольного матча? «Это похоже на возвращение домой, в молодость», – думал он, умиляясь сам себе. Пожалуй, это был предел его способности к самоанализу, несмотря на то, что анализировать мысли, чувства и поступки других людей Майлс умел на редкость хорошо. Иначе ему никогда не удалось бы добиться столь многого в профессии адвоката Впрочем, дома ему приходилось выступать перед куда более строгой судьей и суровой коллегией присяжных. Арчер давно уже убедился, что нет необходимости делиться какими бы то ни было внутренними переживаниями с Дебби – его второй женой, блондинкой на двадцать два года младше него, и – как он начал в последнее время замечать – на редкость злой на язык. Сейчас Дебби сидела рядом с мужем на переднем пассажирском сиденье «навигатора», обитом тончайшей выделки кожей. Ей уже было скучно. Впрочем, скучно Дебби стало еще до начала поездки, если не сказать – с того самого дня, когда Арчер предложил ей съездить на выходных в Дьюпонт на футбольный матч. Делиться сентиментальными переживаниями с двумя подростками – Тайсоном и Портером, сидевшими во втором ряду огромного восьмиместного джипа, было тем более бесполезно. Эти дети были результатом «второго захода» Майлса в супружескую жизнь и стали его повторным вкладом в улучшение демографической ситуации в стране. Увы, взаимопониманием с этими юными представителями нынешнего донельзя циничного поколения Арчер похвастать не мог. Стоило ему дать малейшую слабину, выражающуюся, например, в восторженных или же, напротив, депрессивных эмоциях, как дети набрасывались на него с едкими и порой неоправданно жестокими замечаниями и приколами.

– Ты действительно собрался здесь парковаться? – спросила Дебби. – По-моему, тут одни студенты.

Так оно в общем-то и было. Стоянка была сплошь уставлена разнокалиберными внедорожниками и мощными пикапами, набитыми молодыми парнями и девчонками.

– Ради этого я сюда и приехал, – пояснил Арчер. – Я хочу, чтобы Тайсон понемногу приобщался к студенческой жизни. Эти… как теперь говорят, тусовки у заднего борта всегда были необыкновенно веселым временем для каждого уважающего себя студента.

Тайсон недавно перешел в среднюю школу Хотчкисс. Для Арчера было принципиально важно, чтобы его дети учились в Дьюпонте. Речь шла даже не об их судьбе, а, положа руку на сердце, о его внутренней самооценке. Поступи его дети в тот же университет, где когда-то учился он, – и Арчер получил бы еще один повод с полным правом мысленно сказать себе: «А ведь я чего-то стою, если так многого в жизни добился».

Он еще раз осмотрел ближайший участок стоянки. Нет, что-то действительно было… не так. Повсюду, куда ни бросишь взгляд, асфальт просто усеян смятыми и пока еще целыми белыми пластмассовыми стаканчиками. Немало таких же пластиковых «грибочков» торчало и в траве под платанами. Да и сами студенты… Нет-нет, конечно, Арчер знал, что нынешние студенты одеваются куда менее официально, чем во времена его молодости годы, но все же он был несколько удивлен тем, что предстало перед его глазами: шорты, футболки, шлепанцы… и пикапы? Да, все течет, все изменяется, но у Майлса из головы не выходили картинки прошлого: «форды» и «бьюики», седаны и универсалы, набитые студентами. Не студентами и студентками, а только студентами – в те времена Дьюпонт практически был мужским учебным заведением. И даже на пикник в честь матча любимой команды они приезжали в твидовых пиджаках или в блейзерах поверх рубашек с галстуками.

Совершенно случайно – по крайней мере, так ему показалось, – Арчер Майлс припарковал свой «навигатор» в самом конце ряда, на расстоянии трех парковочных мест от ближайшей машины – внушительного джипа, возле открытой задней дверцы которого собралась компания студентов.

Выключив кондиционер, Арчер открыл окно машины. Воздух на стоянке сотрясался и дрожал от рева, наверно, нескольких сотен автомобильных магнитол. Этого, в общем-то, и следовало ожидать. Гораздо больше его удивил, причем неприятно, проникнувший в машину с улицы запах: тяжелый, густой, кислый почти до тошноты. Арчер готов был поклясться, что эта «парфюмерная композиция» состоит из двух ярко выраженных ароматов: пива… и высыхающей под солнечными лучами человеческой мочи.

– Офигеть! – выдал с заднего сиденья Портер, младший из мальчиков, делая вид, что его вот-вот вырвет. – Чем это тут воняет?

– Как, сынок? Неужели ты до сих пор не понял? – удивилась Дебби. – Сейчас я тебе все объясню. Так пахнет застарелая…

Арчер ткнул жену локтем в бок, заставив таким образом замолчать.

– Лично я не знаю, почему здесь так пахнет, – сказал он. Затем, высунув руку в окно и сделав широкий жест, торжественно объявил: – Ну вот, прошу. Дьюпонт, стадион, футбольный матч и полагающийся по этому поводу пикник у заднего борта.

«Линкольн-навигатор» – высокая машина. С ее сидений видно далеко. Арчер не мог не обратить внимания на вроде бы беспорядочное, но тем не менее явно имеющее свой внутренний ритм движение возле каждой стоявшей на парковке машины. И дело было не только в музыке, доносившейся из множества динамиков. Скорее всего, внутренний ритм этому движению задавало что-то другое. Это было какое-то качание – вверх-вниз, вверх-вниз… и бульканье… похожее на то, с каким лопаются пузыри на поверхности кипящего супа. Арчер снова прищурился. Никаких пузырей тут, понятно, не было… это были локти, плечи и головы, движущиеся вверх и вниз, к асфальту возле внедорожников и к задним бортам пикапов. Да что они там делают? От ближайшего к машине Майлсов джипа раздался взрыв смеха и крики – тоже совершенно невнятные.

Компания, окружившая заднюю часть автомобиля, на миг расступилась, и в поле зрения Арчера попал большой алюминиевый бочонок, закрепленный в какой-то пластиковой штуковине. Один из парней яростно качал рукоятку на верхней части этой странной конструкции. Другой сжимал в руках выходившую из контейнера кишку ядовито-зеленого цвета и пытался попасть вырывавшейся из нее струей в огромный пластмассовый стакан. Судя по всему, что-то в этом процессе у ребят не заладилось: либо тот, который качал насос, прилагал слишком много усилий, либо контейнер уже почти опустел. В общем, из шланга вырывалась не жидкость, а одна лишь пена, которой уже были напрочь перепачканы шорты поливальщика.

– Марк, твою мать! – завопил парень со шлангом. – Уймись ты! Что, сила есть – ума не надо? Займись, на хрен, чем-нибудь другим!

Компания, наблюдавшая за попытками приятелей налить себе еще стакан пива, просто покатилась со смеху.

– Так это же пиво! – радостно сообщил жене и детям Арчер, сделав вид, что не расслышал «какой-то там матери». – Понятное дело, почему я сразу не догадался. В наше время у таких бочонков кран был сбоку, и мы их укладывали горизонтально.

Настало время спуститься с высот «навигатора». Арчер потянулся и сказал сыновьям:

– Тайсон, Портер, идите сюда. – Мальчики послушно подошли. Он показал рукой: – Видите, вон там, между деревьями? Это Чаша Чарли. Трибуны вмещают семьдесят тысяч человек. Долгое время это был самый большой университетский футбольный стадион в стране. Когда я здесь учился, он был забит под завязку на каждом матче. Да уж, народу набивалось туда столько, сколько проектировщикам и не снилось. – Арчер ухмыльнулся, подмигнул сыновьям и покачал головой, явно углубившись в воспоминания о тех славных временах, когда он с однокурсниками всеми правдами и неправдами пробирался на стадион.

Шестнадцатилетний Тайсон не постеснялся продемонстрировать отцу, как ему скучно слушать все эти рассуждения о том, как когда-то кому-то было хорошо и весело. Не успевший еще стать полным циником и наглецом тринадцатилетний Портер соизволил порадовать папочку, сделав вид, будто ему не все равно, что за стадион тот ему расписывает. Ради этого он даже несколько секунд смотрел приблизительно в том направлении, которое указал отец.

Повернувшись к Дебби в надежде заинтересовать ее воспоминаниями о добрых старых временах, Арчер подмигнул жене и сказал:

– Мамочка, я кажется тебе не рассказывал? Мы обычно здесь назначали свидания, на этой парковке, только не в любой вечер… а обязательно в ночь накануне матча… то есть… сама понимаешь… наш пикник у заднего борта начинался еще с вечера.

– Да что ты, пап? – спросил Тайсон. – И чем же вы всю ночь занимались? Давай, колись, называй вещи своими именами!

Арчеру очень не нравилось, что Тайсон в последнее время стал активно отвоевывать внешние права на «взрослость». Так, например, он считал своим долгом влезть в любой разговор на темы, считающиеся взрослыми, и потребовать, чтобы родители, как он выражался, «называли вещи своими именами». Не говоря уж о том, что парень энергично навязывал всей семье свой подростковый жаргон, который, к сожалению, очень быстро пускал корни в семейном лексиконе.