Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы: Сочинения

— Мы не можем вас поселить в гостиницу.

— Как мне быть?

— Езжайте к начальнику паспортного стола. Если разрешит — устроим.

Ругая ненавистную запись «Положение о паспортах», поехал в отделение милиции.

— Товарищ капитан, я приехал посмотреть Ленинград, но меня не прописывают в гостинице «Октябрьская». Необходимо ваше разрешение, — Петров протянул паспорт с картой гостя.

— По какой статье сидел?

Не ожидал такого вопроса, но нашелся:

— По двести двенадцатой[28].

Капитан весело, но с недоверием посверлил Колю глазами.

— Что надо в нашем городе?

— Приехал посмотреть Ленинград — колыбель Октябрьской революции.

Капитан усмехнулся.

— Нечего делать в нашем городе.

— Но я хочу посмотреть Ленинград.

— В гостинице остановиться не разрешу. Мой совет — уезжай быстрее.

Ночь продремал на Московском вокзале. Только засыпал — будила милиция. На вокзале страны Советов спать не положено.

Но все же немного отдохнул и целый день знакомился с городом.

На вторую ночь улыбнулось счастье: уснул на раскладушке в холле одной из гостиниц, а утром поехал в Петергоф. Вечером крепко заснул, вытянув ноги, в мягком сидячем вагоне поезда Ленинград — Москва.

В Москве увидел рекламу: в Колонном зале проводится авторский вечер Евгения Евтушенко. На мгновенье задумался: «А вдруг попаду?» Но взял билет на самолет и, решив: «Посмотрю по телевизору», — поехал в аэропорт.

Дома написал зарисовку в многотиражную газету о поездке в город на Неве.

Проглядывая программы передач телевидения, ждал, когда же покажут авторский вечер Евгения Евтушенко? Наконец вечер включили в программу, и Коля пошел к соседям. Своего телевизора не было. Но вечер поэта отчего-то заменили передачей «50 лет Мосфильму».

15

Перед выходными домоуправ сказал Коле:

— Собирай документы на квартиру.

Не прошло и двух недель, и Петровы въехали в однокомнатную. Взяв у матери двести пятьдесят рублей, вложил в конверт и передал домоуправу.

Квартиру оформили на мать, и он мог рассчитываться с работы, но не стал: Максим Петрович обещал поставить техником.

В прессе шла травля Александра Солженицына. На Западе он опубликовал роман «Архипелаг ГУЛАГ», и в стране проходили собрания: коммунисты, да и не только коммунисты, осуждали писателя за его произведение.

Утром в Красном уголке собрались работяги, не было лишь домоуправа и главного инженера: их вызвали в исполком на ковер.

Лысый упитанный лектор поднялся на трибуну.

— Я прочитаю лекцию об Александре Солженицыне. — Несколько выждав, продолжал: — Все присутствующие не раз слышали, что Александр Солженицын опубликовал на Западе свой, не имеющий литературного достоинства, роман «Архипелаг ГУЛАГ». И название-то непонятное, туманное. О чем он пишет? Солженицын опросил около трехсот бывших заключенных, и все это записал. Ну, дело понятное, спроси любого заключенного, считает ли он себя виновным, и большинство ответят, что не считают. А если кто и признает свою вину, то добавит, что срок дали завышенный. Конечно, просчеты у правосудия бывают, и он насобирал именно таких данных. А роман ничего общего с литературным произведением не имеет, так себе, бред сына кулака. Его отца раскулачили, вот и выместил злобу, написав грязный пасквиль на советскую действительность.

Лектор около часа критиковал Солженицына. Хорошо хоть не по бумажке. О писателе Солженицыне многие и слыхом не слыхали, и за свою жизнь не прочитали ни одной книги.

Закончив, лектор спросил:

— Вопросы есть?

— У меня, — поднялся Петров. — Вот вы сказали, что название романа «Архипелаг ГУЛАГ» какое-то туманное. А вы что, не можете расшифровать?

— Ну, если взять слово «архипелаг», то все знают, это группа островов. А вот почему он ГУЛАГ к архипелагу приплел — не знаю.

— ГУЛАГ расшифровывается, это — Главное Управление Лагерей, — громко сказал Коля.

— Простите, я не знал этого. Нам не объяснили название. Еще вопросы есть?

— Есть, — поднялся слесарь со второго участка, Геннадий Маслов, — скажите, а вы сами читали «Архипелаг ГУЛАГ»?

— Нет, но нам о нем рассказывали.

Люди расходились, а маляр, женщина лет сорока, Евдокия Полунина, пока лектор одевался, спросила:

— Когда в магазинах появится мясо?

Лектор выкручивался, а Евдокия кричала:

— Конечно, вы мясо каждый день жрете, вон кожа-то лоснится и брюшко навыкате. Вам мясо и колбасу свободно отпускают, вот вы и читаете лекции, умяв с килограмм колбасы. А тут за день наработаешься, а потом как ишак по магазинам. А в них пусто. Лекцией сыт не будешь. Лучше бы по килограмму мяса принесли.

Лектор успокаивал женщину: скоро в магазинах будет все.

Слесари закурили и компанией пошли в магазин, обсуждая Солженицына. Они верили непрочитанному роману и язвили над лектором.

Коля мысленно благодарил Солженицына, рассказавшего миру о лагерях правду.

Осенью в «Литературной России» прочитал статью Олега Тенина о биографии песни «Зоренька». Об авторе слов песни Вельтмане Коля ничего не слышал, но лагерный вариант «Зореньки» знал. И никогда не думал, что песню, которую выучил в тюрьме, написал русский писатель. «Раз Тенин интересуется биографией «Зореньки», напишу ему лагерный вариант. Это подтверждает популярность песни», — подумал он и написал в редакцию на имя Тенина письмо. Сообщил: песню в детстве часто слышал во дворе в исполнении ребят под гитару.

Вскоре пришел ответ:

«Уважаемый товарищ Петров!

Ваше письмо мы при первом удобном случае передадим Олегу Тенину.

Спасибо за внимание к еженедельнику».

Прошло три месяца. Коля и думать не думал о Тенине, но вот из общежития бывшая соседка принесла письмо. На конверте московский штемпель, но фамилии адресата нет.

«От кого бы это?» — подумал он, отрывая край конверта. На листе из школьной тетради написано: «Уважаемый тов. Петров, редакция «Литературной России» сообщила мне, что Вы прислали письмо по поводу моей статьи «Неугасающая Зоренька» с вариантом песни «Что отуманилась зоренька ясная». Меня это сообщение очень заинтересовало, но само Ваше письмо редакция затеряла: разгильдяйство для них дело привычное. Так что я смог получить лишь Ваш адрес. Не потрудитесь ли сообщить мне приведенный вариант и вообще все, что Вы знаете о популярности А. Вельтмана? Буду Вам очень признателен.

С наилучшими пожеланиями Тенин Олег Викентьевич».

Перечитал письмо. Какая радость: ему написал московский литературовед и просит вариант «Зореньки». Да запросто! И накатал письмо, не упомянув, что песню выучил в тюрьме. «Зачем литературоведу знать об этом?»

Вот и ответ. С восторгом влетел на пятый этаж, схватил ножницы, отстриг кромку конверта и с жадностью набросился на приятные для него строки:

«Уважаемый тов. Петров, я получил Ваше письмо 7 марта. Благодарю за него.

Сообщенный вами вариант переработки песни А. Ф. Вельтмана интересен — конечно, не формой, и не содержанием, а как свидетельство популярности произведения.

Александр Фомич Вельтман, хороший знакомый Пушкина, был очень популярным писателем в середине прошлого века. Он создал много поэтических произведений, четырнадцать романов. Один из них неоднократно издавался в СССР, переведен на иностранные языки. Вы можете найти издание 1957 года. Называется роман — «Приключения, почерпнутые из моря житейского, Саломея». Это очень любопытное произведение. Советую Вам его прочесть. Остальные романы писателя достать очень трудно, а иногда и невозможно: некоторых нет и в крупных библиотеках. Если Вам когда-либо попадутся произведения А. Ф. Вельтмана, сведения о нем — сообщите мне. В этом заинтересован и Институт Мировой литературы.

С наилучшими пожеланиями. Тенин.

Буду рад получить от Вас ответ на мое письмо».

«Господи, так у меня с ним переписка наладится. Он рад получить от меня письмо! Литературовед он, наверное, известный, раз пишет, что если мне попадутся произведения Вельтмана или сведения о нем, сообщить ему. Главное, в этом заинтересован Институт Мировой литературы!»

Сразу отвечать не стал, захотелось прочитать роман Вельтмана, и стал носиться по волгоградским библиотекам, но романа не нашел даже в областной. В каталоге хранился только формуляр.

Поняв, что «Приключения…» Вельтмана не найти, написал об этом Тенину с сожалением. И еще просил совета: как определить — копия это или оригинал — имеющийся у него первый номер газеты «Искра». «Искру» он нашел в отцовских документах. Из Государственной библиотеки имени Ленина, из Института марксизма-ленинизм а ему отвечали: газету надо посмотреть и сделать заключение.