Владимир Петров - Польский пароль

— Да вы не беспокойтесь, герр оберст! — хлопнул по плечу Крюгеля чех, — Этот фельдфебель сущий дьявол! У него тут на каждом углу друзья-приятели, а фельджандармы, как он говорит, братья земляки. Они ведь, оказывается, все австрийцы. Кроме того, он сейчас кум королю: у него, у автомеханика, золотые руки. Все теперь драпают на машинах, а машина, известное дело, вещь хрупкая, ломается на горных дорогах. И все — к нему. Он гребет денежки, будьте уверены!

На асфальтированной стояночной площадке рядом с полицейскими машинами красовался, сияя никелем, приземистый «хорьх» — как лощеный сенбернар между беспородными дворняжками. Чуть поодаль в кругу фельджандармов что-то такое рассказывал фельдфебель Герлих (Крюгель сразу узнал его) — видимо, очень смешное, потому что солдаты хохотали во все горло.

Увидав выходящего из машины Крюгеля, фельдфебель быстренько застегнул мундир и, раскатывая рукава, пошел навстречу. Еще издали обрадованно прокричал:

— О-ля-ля! Господин полковник! Кого я вижу?! Рад вас приветствовать!

Крюгель пока не мог понять: искренен ли Герлих или играет роль перед фельджандармами, показывая диапазон своих приятельских знакомств? На всякий случай Крюгель решил подыграть. Здороваясь, ткнул его кулаком в тучный живот:

— А ты опять клюкнул, Франц?

— Работа такая, герр оберст! — ухмыльнулся фельдфебель. — Я ведь деньгами не беру, деньги нынче тьфу — и ничего нет! Ребята-жандармы попросили трофейный «додж» подремонтировать. Они-то в нем ни черта не смыслят, а мне начхать: была бы техника — разберусь. А у вас тоже нелады с машиной?

— Да, представь себе, барахлит мотор.

— Айн момент! Я как Цезарь: увидел — победил.

Откинув капот и копаясь в моторе, Герлих что-то бурчал, удивленно присвистывая. Крюгель нагнулся, спросил:

— Что, и в самом деле неисправность?

— Нет! — рассмеялся фельдфебель. — С мотором все в порядке. Я на вас дивлюсь, никак не могу прийти в себя: ну и выкинули вы фокус, скажу я вам! Эти ваши попросили: дескать, тебя хочет видеть один полковник, твой давний знакомый. Пожалуйста, отвечаю, почему бы и нет? У меня знакомых полковников много. Но чтобы увидеть вас — майн гот, никак не ожидал! Вы словно с того света, герр оберст.

— Нет, дорогой Герлих, я, как видишь, с этого света. Только издалека.

— Представляю…

Деловой разговор здесь вести не было смысла — это понимал и Герлих. Подумав, поерошив затылок, он предложил выехать отсюда обеим машинам, потом где-нибудь за мостом оберст Крюгель пересядет в его «хорьх» и они обстоятельно поговорят. Дело ведь требует обстоятельного разговора, не так ли?

Крюгелю предложение понравилось. Через полчаса, пересаживаясь на обочине в роскошный «хорьх», Крюгель шутливо заметил:

— А у вас по-прежнему пахнет в машине американскими сигаретами, Герлих!

— О да, герр оберст! Но теперь-то уж постоянно, и, как я полагаю, надолго. Начинается новая жизнь, герр оберст.

— И для вас тоже?

— Как знать… Может, и для меня. А для моего шефа это уж точно.

— Доктора Грефе?

— Нет, ведь теперь я обслуживаю самого генерала Дорнбергера. А доктора Грефе в отеле нет, герр оберст. Он удрал.

— Как удрал?! — Крюгель резко повернулся.

Попыхивая сигаретой, Герлих взглянул в зеркало на бегущий следом «БМВ», меланхолично заметил:

— Вы напрасно так реагируете, герр оберст… Совершенно напрасно, скажу я вам. Доктор Грефе вовсе не тот человек, каким вы его представляете. Это уже спившийся тип, который давно продал душу дьяволу. Вы порядочный человек, и я бы не советовал вам связываться с ним. К тому же это очень опасно.

— Почему?

— Потому что доктор Грефе снюхался с эсэсовцами (это я знаю достоверно!), а с другой стороны — продался американцам. Я бы не желал вам оказаться между гестапо и американской разведкой — тут никаких шансов. А вы, герр оберст, хороший человек — это я помню.

— Так где же все-таки сейчас инженер Грефе?

— А вы настойчивы… — ухмыльнулся фельдфебель. — Я понимаю: это интересует не вас лично. Отвечу так: не знаю. Ибо в самом деле я этого не знаю. Мне известно только, что по поручению генерала Дорнбергера и Вернера фон Брауна доктор Грефе вместе с младшим братом шеф-конструктора лейтенантом Магнусом фон Брауном неделю назад тайно покинули отель «Ингебург» с целью установить контакты с американским командованием. Возможно, даже их полномочия шире: они подпишут деловой контракт с некоей могущественной заокеанской фирмой. Да-да, не удивляйтесь! Дело тут зашло далеко. Мне удалось узнать, что у Грефе уже были предварительные переговоры с неким инженером Ричардом Портером — агентом США. Они встречались здесь, в Альпах. Я также знаю, что американцы проводят специальную операцию «Пейперклип», цель которой — заполучить в свои руки всю «ракетную команду» фон Брауна. Сведения точные, можете не сомневаться. Хочу вас предостеречь, герр оберст, держитесь подальше от отеля «Ингебург».

— Вы, кажется, что-то упомянули о связях Грефе с СС?

— Да, это я установил лично еще в Нордхаузене. Небезызвестный вам штандартенфюрер Ларенц в начале апреля вывез сюда, в Альпы, комплект сверхсекретной ракеты А-9 — это так называемый трансатлантический вариант. Так вот комплектовал автоколонну именно доктор Грефе. Я полагаю, что между ним и Ларенцем существует определенная договоренность и Грефе знает, где сейчас находятся контейнеры с этой ракетой. Тем более что Ларенца тоже след простыл.

— Вы думаете, они припрятали контейнеры для американцев?

— Безусловно, герр оберст! Ведь фон Браун и Грефе умышленно оставили в штольнях «Доры» более сотни полностью собранных Фау-2, которые на другой день после нашей эвакуации попали в руки американцев целехонькими. Конечно, американцы зачтут это и группенфюреру Каммлеру — это он отвечал за полное разрушение и уничтожение «Миттельбау-Доры». Он преподнес им весьма приятный сюрприз. Выходит, янки не зря торопились: ведь Нордхаузен через несколько дней отойдет в зону русских.

— Вы и это знаете, Герлих?!

— К сожалению, да, герр оберст… К сожалению, я знаю слишком много и потому уже начал по-настоящему беспокоиться за свою шкуру. Думаю, что мне пора выходить из игры и сматывать удочки из этого вонючего отеля — иначе мне не сегодня завтра перережут глотку. Если не эсэсовцы, так агенты США — их уже полно шныряет здесь. А вы как считаете, герр оберст?

— Это ваше личное дело, Герлих.

— Вот именно, черт побери! С меня достаточно. Как говорят русские: я свои щи отхлебал. К тому же вы ведь знаете, что Австрия — моя родина. Я из Браунау, к великому несчастью, этот психоватый ефрейтор, фюрер рейха, — мой земляк. Нам, гражданам Браунау, придется еще многое сделать, чтобы реабилитировать наш городок перед будущим.

— Насколько я помню, ваша жена и дочь остались в Польше, в Жешуве?

В долине над рекой, над серой лентой шоссе уже заметно наслаивались сумерки. Фельдфебель бросил взгляд в зеркало, дважды нажал «стоп-сигнал» и, затормозив, плавно свернул на обочину. Грустно улыбнулся, показав на часы.

— Кажется, мне пора назад, герр оберст. Я очень жалею, но…

— Вы не ответили насчет жены, Герлих.

— Их уже нет в живых… Ни жены, ни дочери… Погибли под бомбежкой осенью прошлого года.

Крюгель вдруг подумал о том, что, в сущности, судьба была к нему милостивее, чем ко многим другим: за всю войну он ни разу не испытал безысходной горечи по утраченным близким — их у него просто не было. Ни жены, ни детей, ни сестер и братьев — никого из родственников, кроме престарелой тетки Хильды, живущей в родном Магдебурге.

Он никогда этого не испытывал, но в то же время представлял, как это, наверно, чудовищно трудно — осознавать и в то же время усилием воли глушить боль, безысходность, горькие воспоминания. А еще труднее — выглядеть при всем этом бодрым и добросердечным…

— После войны я непременно приеду к вам в гости в Браунау, дорогой Герлих! — пожимая руку, сказал на прощание Крюгель. — Если вы, конечно, не будете возражать.

— Ловлю на слове, герр оберст! Меня будет очень легко найти, скажу я вам. Я непременно заведу свою небольшую автомастерскую — уверяю, Герлиха станет знать в городе каждый автомобилист. Обязательно приезжайте, герр Крюгель!

И, уже выйдя из машины, по-прежнему улыбчивый, хитроватый и толстощекий проныра-фельдфебель, чем-то похожий на лесного гриммовского гнома, Герлих лукаво подмигнул:

— А пока я бы посоветовал вам, герр оберст, съездить на досуге в здешний городок Бад-Аусзее. Туда на днях проследовала автоколонна в тридцать машин. И знаете, что в кузовах? Музейные сокровища, банковское золото в слитках, даже, говорят, старинные алтари из русских церквей. Словом, всякое такое восточное. При вашем любопытстве я бы не удержался, герр оберст. Ей-богу!