Белая мгла - Абдулла Мурадов

— Ах, какая девушка! Ни за что не женюсь, пока не найду такую.

— Проживешь свой век бобылем, — заметил, смеясь, Ораз.

— Ты лучше позаботься о своей прическе, которая что ни день все редеет, — съязвил Орунбай. — Скоро за тебя и старая дева не пойдет.

— Жаль, что только в сказках такие бывают, — продолжал задумчиво Садык, не обращая внимания на шпильки. Он, кажется, тоже влюбился в Иоланту.

— Почему? В жизни тоже встречаются, — сказал я. — Ведь все, что мы увидели, все чувства, все счастье переданы нам реальными людьми, актерами…

— Они играют. А в жизни? В жизни ты встречал таких чистых и стойких девушек? — не унимался Садык.

— Встречал, — сказал я.

— Да? И можешь показать нам?

За разговором мы не заметили, как прошли несколько остановок. На морозном воздухе дышалось легко, снежок похрустывал под ногами. Здание, мимо которого мы шли, показалось мне удивительно знакомым. Да я ведь утром несколько раз был здесь. Только лестница у подъезда сейчас выбелена снегом, а вазоны по краям, переполненные пушистым зимним пухом, напоминали невесомые шары одуванчиков. Окна всех пяти этажей ярко светились. Интересно, за которым из них Донди? Неожиданно для самого себя я дернул Ораза за рукав пальто:

— Не зайти ли нам в этот замок?

— Это же бабское общежитие, — заметил Орунбай.

— У тебя здесь знакомая? — осведомился Ораз.

— Здесь живет моя Иоланта, — объявил я.

— Это та, которую так долго прячешь от нас? — спросил Орунбай.

— Зайдем, — согласился Садык. — Может, и я здесь встречу свою Иоланту.

Ораз пожал плечами:

— Я давно не был в женской компании. Мне нравится твое предложение, малыш.

Мы узнали у вахтера, в какой комнате живет Донди. Оставили студенческие билеты и поднялись по лестнице на третий этаж. Мы шли по длинному коридору, застланному дорожкой. Чем ближе я подходил к нужной нам двери, тем громче отдавались в груди удары моего сердца. Мы остановились. За дверью слышались громкие девичьи голоса, смех. Ребята смотрели на меня. Отступать было поздно — я постучал. Сразу несколько голосов откликнулось:

— Да, да, войдите!

Я открыл дверь и, жмурясь от яркого света, остановился на пороге. Две девушки, сидя за круглым столом, читали. Одна гладила, пристроив на тумбочке гладильную доску. Еще одна, в домашнем халатике, лежала на кровати и рассматривала "Экран", а увидев нас, тотчас поднялась, оправила халат. Видимо, девушки не ждали гостей. Разговор их прервался. Они смотрели на нас удивленно, потом переглянулись.

Ребята столпились за моей спиной. Ораз подталкивал меня в спину, ворчал на ухо:

— Заходи. Чего застрял в дверях?

Девушка в бордовом вельветовом платье, что сидела за столом и с улыбкой смотрела на меня, подперев щеку рукой, отодвинула книгу. Потом медленно встала и, подойдя ко мне, сказала:

— Здравствуй, Дурды.

Наконец я узнал Донди. В моем представлении она по сей день оставалась маленькой худенькой девчонкой с прямым пробором на голове и с двумя жидкими косицами. А это была совсем иная Донди. Искрящиеся от света косы уложены кольцом вокруг головы. От длинных ресниц падала тень на глаза, и они, темно-зеленые, казались бездонными, словно океан, излучали тепло и нежность. Чуть уловимая усмешка во взгляде. Платье строго облегало красивую фигуру Донди. Я стоял растерянный. Мои щеки пылали, словно их только что натерли снегом. Должно быть, я выглядел очень смешным в эту минуту.

Донди улыбнулась и повторила, протянув руку:

— Ну, здравствуй же.

Я задержал ее руку в своей и подумал, что и голос у нее изменился: стал немножко гуще, бархатистее.

— Здравствуй, Донди, — проговорил я, с трудом проглотив комок, застрявший в горле.

— Девочки, это ко мне, — сказала она, обернувшись к подругам, и пригласила: — Ребята, проходите, что же вы не заходите? Знакомьтесь, это мои подруги.

Спустя несколько минут мои ребята уже чувствовали себя как дома. Одна из девушек взяла чайник и пошла на кухню ставить чай. Садык вызвался ей помочь и заторопился следом.

Орунбай взялся помогать другой девушке чистить картошку. Ораз наклонился ко мне:

— Не та ли это, с которой ты однажды собирался нас познакомить. Помнишь?

— Ага, она самая, — подтвердил я смеясь.

— Тогда сбегаю-ка я на улицу да одолжу кое-чего у Деда Мороза.

Ораз и Садык столкнулись в дверях и чуть не расшибли Друг другу лбы.

— Ты куда? Ошалел, что ли?

— Принесу растопленного солнца, чтобы расцветить наше знакомство!

— А-а… — протянул Садык, и тревога исчезла с его лица. Ему совсем не хотелось уходить теперь так скоро.

В дверях появилась девушка и сказала, глядя на него с упреком:

— Ну, Садык, я тебя послала за ножом, а ты пропал без вести…

Донди сидела напротив. Положив локти на стол, подперла подбородок ладошками и внимательно смотрела на меня. В ее пристальном взгляде я читал и затаенный упрек, и сомнение, и нежность. Я опустил глаза, боясь, что сейчас, вот сию минуту, Донди напомнит мне мою великую вину перед ней. Но Донди улыбнулась совсем как прежде, сверкнув ровными жемчужно-белыми зубами. И я робко протянул над столом к ней руки. Она осторожно положила свои теплые ладошки в мои.

— Я знала, что ты придешь, — сказала Донди.

Она знала обо мне то, чего не знал я сам.

Ночи, ночи… и день (повесть)

Ночи, ночи…

Ночь… Я слышу ее звучание, подобное музыке, которая то будоражит душу, то вдруг заставляет затаить дыхание, будто в лицо хлестнул горячий ветер. Я стою на балконе и смотрю, как гаснут постепенно огни, исчезают во тьме окна. Кажется, что на том месте, где они только что сияли, теперь нет ничего. И домов нет. Их растворила в себе ночь. И вернет людям, если… если наступит утро.

Только вон вдалеке чуть затеплился огонек. Кому сейчас продлевает день тот слабый свет? Может быть, там сидит за столом ученый и, водрузив на нос очки, ломает голову над проблемой, решение которой нуясно моему городу?.. Или при свете настольной лампы именитый писатель поставил точку в конце своего прекрасного произведения?.. А может, при свете этого огонька такой же парень, как я, простой работяга, именуемый людьми Его Величеством нашею солнечного края, под гул станка вытачивает нужную деталь, без которой не обойтись ни трактору, ни самоходу-луннику?.. Или сидят у огонька двое влюбленных? А может быть — кто знает? — при этой лампе обиженное мной или кем-то другим — сердце готово выскочить из