Том 1. Усомнившийся Макар - Андрей Платонович Платонов

В стране Крейцкопфа уже собирали урожай. Горела солома в топках локомобилей в полях и молотила хлеб. Падал лист с деревьев, и его жевали козы. Глотали ягоды змеи, и на деревьях от них трепетали птицы. Множество детей народилось от урожая, и появились хорошие писатели. Строились фабрики тонких сукон, и заготовлялись на зиму впрок фрукты и овощ. Люди явно поспешали.

Настал новый бюджетный год. Управлению строительства лунного полета отпустили вторую половину сметной стоимости работ.

Крейцкопф, Нимт и пятьсот мастеровых занялись делом.

Недели за неделями шли в истощающем труде – труде, где требовалась сверхчеловеческая точность и где от каждой нитки гаечной резьбы зависело завоевание Луны.

Эрну однажды Нимт привозил на работы. Она была без ног, и мутные глаза ее смотрели бессмысленно: расколотый череп ей скрепили, но ее тонкий и острый разум рассеялся через щели разбитого черепа. Лицо Эрны было в синих шрамах, редкие волосы поседели, и она равнодушно глядела в лицо Крейцкопфа. Она налетела в своем автомобиле на автобус.

– Петер, – сказала Эрна, – а помнишь, в Карбоморте мы любили в заросшей канаве ловить ящериц? Помнишь еще, как мы спали на узкой кровати и нам было так жарко летом, что ты уходил спать под кровать и оттуда рассказывал мне про то, что человек неустойчивое существо и скоро должен появиться на свете более одаренный организм, но ему мешает народиться собственность и классовое общество…

Эрна еще не все утратила. Какая-то часть ее мозга была жива и увеличивала ее страдания.

– Ты знаешь, Петер, меня муж любит больше тебя. Он ласковей и всегда со мной, а ты бы меня давно оставил…

Крейцкопф пошел:

– До свиданья, Эрна. Приезжай еще, когда тебе будет скучно дома.

– Прощай, Петер. Ты тоже не скучай.

IV

Кидающий диск был закончен. Снаряд был давно готов. Электродвигатель, передачу и все измерители и автоматы установили.

Осталось оборудовать самый снаряд всеми приборами наблюдения и фиксации.

Это пошло быстро. Построечное управление было ликвидировано и заменено Научным бюро лунных изысканий. Во главе его стал известный астрофизик академик Лесюрен, а Нимт остался его заместителем по технической части. Крейцкопф значился по-прежнему конструктором.

Временем отлета Бюро установило 19–20 марта, точная астрономическая полночь. В это время Луна находилась в наивыгоднейшем для прицела положении. В полночь 19–20 марта автомат отцепит снаряд от вращающегося диска – и «кирпич» улетит в окрестности Луны, а через 81 час возвратится вновь на Землю и сядет близ города Коро-Коротанга.

Газеты, эти провокаторы жизни, писали о полете такие подробности, что и Лесюрен, и Нимт сначала усердно помещали поправки информационных сообщений печати, а потом бросили: газеты вовсе не созданы для новостей и точной информации, они – привычка людей, некое курево утомленного мозга.

На место отправления «кирпича» съезжался мир. Правительство не хотело лишних затрат и ограничилось постройкой огромного цирка вокруг летающего диска: эти расходы оправдаются в одну ночь отлета. Да и ничего не было необычайного в полете на Луну, говоря по существу. Металлический камень полетит, брошенный, как всякий камень, но лишь в обратном падению направлении.

Крейцкопф задумался. Истекло 10 марта: день полета близок. Если прибавить в «кирпич» аппараты для производства кислорода и поглощения углекислоты, то можно лететь и человеку; ведь и полет будет длиться всего 81 час.

Крейцкопф написал заявление в Научное бюро лунных изысканий о своем желании лететь к Луне в «кирпиче» и подробно изложил пользу делу от такого дополнительного оборудования «кирпича» живым человеком, указав на это как на насущную необходимость для обеспечения успеха всего предприятия.

Бюро переслало заявление Крейцкопфа правительству, то отказало. Крейцкопф написал второе заявление: «Правительством не был куплен у меня патент на изобретение „кирпича“, детали конструкции до сих пор известны только мне, Крейцкопфу, я не даю согласия на пуск моего изобретения в действие, да без меня и практически его не сумеют как следует пустить в ход: я, Крейцкопф, отказываюсь также от всякого денежного вознаграждения на любую сумму, – я заменяю свое вознаграждение возможностью лететь в „кирпиче“». По существующим патентным законам этой страны Крейцкопф был совершенно прав – он создал безвыходное положение для правительства, и оно разрешило ему сесть в «кирпич». Кроме того, Крейцкопф был социально бесполезным, даже вредным, элементом, исключая дело «кирпича», и то неизвестно – будет ли толк какой из этого предприятия.

Известие о полете Крейцкопфа в «кирпиче» поразило общество. Но потом решили: эффектный жест самоубийцы.

19 марта в 8 часов вечера Крейцкопф сел в «кирпич», посадка его и укупорка всего снаряда была исполнена в мастерских, после чего снаряд сразу был подан на диск. Этим действием Крейцкопф отвел от себя внимание публики. В 10 часов весь цирк вплоть до последних амфитеатров был полон. Наблюдалось обычное скопище читателей, зрителей, служащих, кореспондентов, нелепых женщин, знаменитостей – всей пассивной массы истории, живущей в ее животе, всех экскрементов, оплодотворяющих века и эры.

Было пышное освещение, музыка, продавали воды, квас и мороженое, дежурили таксомоторы, – обычное окружение редкого события: этой дикой обстановки никто уничтожить не может.

За три минуты до точной полуночи диску дали обороты. Электродвигатель ревел, пять гигантских вентиляторов прогоняли сквозь гудящий, греющийся ротор целые облака холодного воздуха – и воздух вылетал оттуда сухим, жестким и раскаленным, как смерч пустыни. Масло в аппаратах охлаждалось ледяными струями из центробежных насосов, и все же едкий дым стоял вокруг диска и всего сооружения: подшипники грелись сверх меры, масло горело во льду.

Диск, несмотря на точную установку и совершенный монтаж, грохотал, как канонада и извержение вулкана: так велико было число его оборотов. Периферия диска дымилась – она горела от трения о воздух. Нимт холодел от ужаса – малейший отказ ничтожного автомата в этот миг повлечет неслыханную катастрофу: диск работает в окружении сотен тысяч живых людей. Измеритель показывал уже нужное для полета число оборотов: 946 тысяч в секунду. До отрыва снаряда от диска оставалось полсекунды. Астрономические часы автоматически на 24 часах замкнут ток, управляющий автоматом на диске. Этот автомат освободит от диска «кирпич» – и он полетит за счет живой силы, накопленной им в бытность на диске.

Нимт закрепил регулятор числа оборотов: необходимая вычисленная скорость дана.

Сразу засияли на плацдарме солнечные прожекторы: сигнал, что «кирпич» улетел. Мига отлета никто не заметил: начальная скорость полета снаряда была непостижимо велика, и этот разлом природы техническим гением человека не поддается чувству.

Диск продолжал вращаться по инерции, уже разомкнутый Нимтом от ведущей муфты. Только через четыре часа удалось его остановить, применив всю