Ответственный представитель - Борис Захарович Фрадкин

— Как же ты это? — тихо спросила Вера. — Разве так можно?

— Ничего, пустяки… — Миша стал сжимать и разжимать онемевшие пальцы. — Отходят… А здорово встряхнуло… Это ты… выключила?

— Я.

— Ну… ладно. Спасибо тебе.

Побледневшие щеки Миши постепенно принимали естественный цвет.

— Могло бы ведь и насмерть, — добавил он и вдруг с необычайной остротой осознал, что, действительно, все могло кончиться очень печально, не появись в цехе Вера. Ему хотелось пожать ее руку, сказать ей хорошее, ласковое слово…

Происшествие осталось незамеченным другими работниками цеха. Крещенко, спустившийся было с антресолей, чтобы посмотреть, как идут дела у Миши, увидел, что «ответственный представитель» и сменный мастер мирно беседуют у станка…

Крещенко возвратился в кабинет. В эту минуту раздался телефонный звонок. Звонил начальник производства. Крещенко слушал сначала в недоумении, потом усики его гневно зашевелились.

— Нет! — закричал он в трубку. — Нет, нет! Эти фокусы ты, Анатолий Иванович, оставь для себя. Что? И не думай, не позволю. Оставить его без Юсупова? Не выйдет! Коли потребуется, я ему еще двух слесарей выделю. Пусть работает на здоровье. Да, да, пусть работает. Миллионы? За наш счет? Что ж, ежели заслужили, так и выложим, а палки в колеса вставлять не стану. Вот как? Ты не пугай меня, не пугай. Нет! — рявкнул он и швырнул трубку на рычаг с такой силой, что она подскочила, едва не опрокинув аппарат.

Успокоившись немного, Крещенко схватил кепку, распахнул дверь и ринулся вниз по лестнице. Лестница была крутая, металлические ступеньки очень узки. Поскользнувшись, Крещенко едва не скатился вниз. Широкими шагами направился он к заводоуправлению, в партком.

— Чорт знает, почему такого мерзавца держат на комбинате, — ворчал он по пути, — не понимаю, как только его главный инженер терпит! Но я не позволю! Нет уж, у себя в цехе я не позволю…

IX

В восемь вечера, когда Миша вернулся с завода в гостиницу, его позвали к телефону. Звонил главный инженер. Он просил немедленно прийти к нему.

В приемной было много ожидающих, но, как и в прошлый раз, Мишу немедленно пропустили в кабинет.

— Садитесь, Михаил Алексеевич, садитесь, — сказал главный инженер. — Сегодня я вас долго задерживать не буду и, надеюсь, вы меня не задержите. Телеграмму мы получили с вашего завода. Адресована она вам. Прочтите-ка.

Миша развернул телеграмму; она была от директора завода.

«Оформите акт согласно законному требованию комбината. Немедленно возвращайтесь. Сотов».

К столу подошел вошедший следом за Мишей начальник производства.

— Во-от и всем треволнениям конец, — сказал он и с насмешливой улыбкой подал Мише все тот же рекламационный акт. — Никогда не следует перечить людям, которые и старше вас, и знают больше. Когда будете готовы к отъезду, — позвоните. Я распоряжусь перебросить вас самолетом до Хабаровска. Там наш представитель посадит вас на курьерский поезд или в мягкий вагон скорого. Я думаю, что мы расстанемся друзьями.

— Мне бы очень этого хотелось, — сказал Миша.

— Вы в общем не плохой юноша, — мягко заметил главный инженер. — Упрямство у вас есть, это да. Вам следовало сразу же подписать рекламационный акт, а не тянуть до сегодняшнего дня.

— Я и сегодня не собираюсь его подписывать.

Голос Миши прозвучал жестко. Сквозь прищуренные веки голубые глаза его смотрели холодно. Лицо приняло суровое выражение.

В кабинете наступило тягостное молчание. Главный инженер, откинувшись на спинку кресла, тяжелым взглядом смотрел на Мишу. Начальник производства выпрямился.

— Что вы сказали? — переспросил он медленно.

— Я сказал, что не буду подписывать акт. Я считаю его неправильным.

— Вы… вы в своем рассудке?

— Да. Можете не беспокоиться за мой рассудок. — Миша говорил, удивляясь собственной храбрости и новым ноткам, появившимся в голосе. — Я буду поступать так, как подсказывают мне моя совесть и здравый смысл. Конечно, я обязан выполнить приказ директора, но не раньше, чем выясню, почему станки вышли из строя.

— Сказка про белого бычка Ваську? Вы, в конце концов, что же, нас за дурачков считаете? Да понимаете ли вы, наконец, или не хотите понять, что станки непригодны для работы?

— В данный момент они действительно непригодны.

— Стало быть, вы намерены у нас в цехе организовать музей негодной продукции вашего завода? Ясно ли вам, что мы не можем получить новые станки, пока не спишем старые?

— Это я отлично понимаю.

— Так какого же чорта, — багровея закричал начальник производства, — какого же чорта вы морочите голову нам и всему министерству? Сколько времени вы еще намереваетесь околачиваться здесь, занимаясь никому ненужными экспериментами? Чтобы завтра же вас не было на комбинате!

— Не кричите на меня, — сказал Миша, и его спокойствие подействовало на начальника производства как ушат холодной воды. — Вы не смеете кричать на меня. Вы просто не годитесь для руководства производством, и я вам сейчас докажу это. Советские люди так не поступают. Мы честно трудились, создавая «Микроны», и я не позволю, чтобы наш труд оплевывали… хотя бы и опытные производственники. Хорошо! Вы считаете, что наши «Микроны» нужно списать в утиль. А откуда вы собираетесь достать качественные станки? Из Швейцарии? Кроме-то нас в Советском Союзе их больше никто не делает. А?

— Ну, о швейцарских СИП’ах пока еще речь не идет, — хмурясь, но уже немного более примиряющим тоном заметил главный инженер.

— Но речь пойдет о них, и непременно, стоит мне только расписаться в этой бумаге.

Миша указал на рекламационный акт.

— Стало быть, вы отказываетесь выполнить приказ своего директора?

— Нет, не отказываюсь. Но в телеграмме говорится о законных требованиях.

— Кроме законных требований, там говорится также о вашем отъезде. Или вы намерены уехать, не решив вопроса, то есть не выполнив своего задания? А?

Разговор опять заводил Мишу в тупик, но на этот раз он гораздо быстрее выбрался из него.

— Срок моей командировки еще не истек, — сказал он.

— Возвратиться немедленно — это значит выехать сегодня же, — сказал начальник производства.

— Телеграмма адресована на мое имя и вас не касается, когда я выеду. Для вас единственным документом является мое командировочное удостоверение.

Начальник производства хлопнул ладонью по столу и прокричал, становясь перед Мишей:

— Меня поражает, что такого несведущего упрямца послали решать дела завода. Еще раз спрашиваю: намерены ли вы выполнить приказ своего директора или не намерены?

— Мой директор не в курсе дела.

— Ваш директор получил соответствующие указания от министра.

— А министра информировали вы.

— Станки вышли из строя или не вышли?

— Не известно еще, кто их вывел из строя. Я не проверил, насколько точно выполняется инструкция. Вы меня торопите и не даете работать.

— Разве моего заверения и