Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев

— Тебе кто сказал?

— Тётка Клавдя.

— Врёт кривая, не верь. А убивать эту гадость надо, она самая вредная на земле. — Турка берёт гадюку двумя пальцами за хвост, резко встряхивает и, к удивлению Терёши, осторожно кладёт её в карман распахнутого пиджака.

— Дядя Алёша, зачем она тебе? — Терёша шарахается от него в сторону.

— Молчи знай, в трактир отнесу… подшучу там.

В будни в трактире у Петра Смолкина бывает почти пусто. За буфетом сидит жирная хозяйка, жена трактирщика, и от безделья вяжет разноцветный чепчик. Около буфета, привалясь к стене, стоит усатый, с заплывшими глазами официант и отмахивается полотенцем от тучи мух. В углу за столиком два сельских завсегдатая залпом глотают из рюмок водку и не спеша закусывают солёными огурцами.

Алексей Турка садится за стол, рядом с собой усаживает Терёшу. Барабанит по столу пальцами. Официант нехотя, ленивой походкой идёт к занятому Туркой столу:

— Что угодно-с?

— Где сам хозяин? — Алексей показывает в сторону буфета.

— В Вологду за пивом уехал.

— А с бабой его мне, пожалуй, не спеться, — мрачно говорит Алексей и любезно обращается к официанту: — Поговори-ка, дружок, с хозяйкой, не поверит ли она мне на полтину в долг? Фунт пряников и сороковочку.

Официант идёт к буфету и быстро обратно.

— В долг нельзя, под залог можно-с…

— Я так и знал, — сокрушённо говорит Алексей, — этакая подлюга! Мало, что ли, я тут у вас пропил? На полтинник доверья мне нет.

Оставив Терёшу за столиком, Турка направляется к буфету и там, покашливая, тихо и вкрадчиво беседует с пухлой хозяйкой:

— Смилуйся, государыня, в долг. Четыре версты парнишку тащил, пряников посулил ему. Круглый ведь сирота: после Ивана Чеботарёва остался. Больше на покойную мать лицом смахивает…

— Наплевать. С пустым карманом к нам не ходят, от ворот да и поворот, — не слушая Турку и не глядя на него, отвечает хозяйка.

— А может, у меня кармашек-то не пустой, уважаемая? Чего бы ты хотела под залог? — не отступается Алексей и строит хозяйке такую умильную рожу, что та невольно, заинтересованная, откладывает чепчик в сторону.

— У меня, хозяюшка, есть одна вещичка, да, знаете, не своя и такая редкость, что я, право, боюсь показать: как бы вон те двое не приметили.

— А что у тебя такое? — оживляется хозяйка, охочая, как и её супруг, до краденой дешёвки.

— Цепочка, — шепчет Алексей, вытягиваясь через стойку, — чистое серебро. Уж на что пузат твой Пётр Степанович, — и на того два раза поперёк брюха хватит.

— Покажи-ка.

— Нет, показать сию минуту не могу. Вот те два фрукта что-то за мной поглядывают. Ей-богу, оставлю, цепочка будет ваша. Немного и прошу: сороковочку водки, фунт пряников.

Через минуту Турка опохмеляется и угощает Терёшу пряниками.

При выходе из трактира, выбрав момент, когда хозяйка разговаривала с посетителями, Алексей тихонько и вроде полунамёком спрашивает, куда можно сунуть «вещичку», чтобы не заметили люди.

Смекалистая хозяйка показала на порожний чайник, кивнула:

— Сюда.

И, пока она отпускает посетителей, отвлекая их разговорами, Турка быстро и незаметно накрывает на подоконнике чайник полой пиджака и суёт гадюку. Затем он вежливо кланяется, благодарит и уходит.

На улице около трактира, у коновязи, закуривая, спрашивает Терёшу:

— Ну, как, Терёша, сыт?

— Спасибо, дядя Алёша, досыта накормился.

— Ну, вот и ладно, и, мне тоже как раз.

Он не успел докурить цыгарку, как из открытых окон трактира вырвался истошный, нечеловеческий крик. В буфете что-то упало, загремело. Кто-то, выйдя на улицу, насмешливо говорил:

— Хозяйка за буфетом упала, родимчик трясёт!..

Алексей, затоптав окурок, берёт Терёшу за руку:

— Пойдём-ка, голубчик, подобру-поздорову. Пусть Смольчиха вспоминает Туркину забаву…

XI

Ворожея Пиманиха нехорошо нагадала Дарье. Раскинув карты, прошамкала:

— Копыто тебе не жених. Дом этот всякому гроб. Две смерти в новой избе были, третьей не миновать. Или саван себе готовь, или уходи, куда хочешь.

И стало Дарье по ночам чудиться: будто стук по углам разносится и хруст такой, как от костей в мешке. Не спалось ей и страшно думалось:

«Смерть караулит, уходить надо, пока не поздно».

Невдомёк было Дарье, что новая изба осадку даёт и, оседая, потрескивает. На счастье Дарьи, в начале второй её вдовства зимы подыскался жених — вдовец Василий Росоха. Овдовел он давненько, жениться не собирался и не стал бы жениться, если бы не несчастный случай, который и толкнул его посвататься к овдовевшей Дарье. Была у Росохи кляча, ездил он на ней ровно двадцать лет, возил богачам товары из города. Росоха старался хорошо заработать, клал всегда большие, непосильные для лошади возы и однажды, помогая кляче вытаскивать воз из буерака, от надсады приобрёл грыжу. А лошадь была, видно, слабее своего хозяина, надорвалась и подохла. Неделю горевал Росоха, потом узнал от людей, что Найдёнкова дочь Дарья Чеботарёва осталась вдовой, собирается выйти замуж, а в придачу она имеет Бурка — настоящую крестьянскую лошадь. Раздумывать Росохе некогда: жди ещё такое счастье? Как проведал об этом, так целую ночь Росоха и, не спал. Утром, ещё ни свет, ни заря, он пришёл к Найдёнкову, и вместе с ним отправились в Попиху.

У Дарьи проживал Копыто. У него были своя намерения — исподволь обжиться и стать хозяином. Вдруг, как назло ему, Росоха с Дарьиным отцом пожаловали в избу.

Входят оба, раздеваются, как у себя дома. Около шестка приветливо закипает вода в самоваре. За столом заводится разговор. Отцу стесняться нечего, он говорит прямо:

— Вот, Дашка, раз не посчастливило тебе, вдругорядь подвезёт, жениха я привёл. Смотри, полюбится ли?

— Раньше я не рылась в женихах, а теперь и подавно, — равнодушно отвечает Дарья, однако пристально осматривает гостя в лицо.

А Росоха, пощипывая усы, не сводит глаз с невесты, поддакивает:

— Вдова, так о чём же разговор, — знамо дело, такой товар не нарасхват.

Но тут Копыто не выдерживает. Сначала он свешивает с полатей босые ноги в синих полосатых домотканных портках; затем пересаживается на порог — и тут ему не сидится; прохаживаясь по полу, хочет сказать о Дарье что-то язвительное, чтобы отбить у новоявленного жениха охоту.

— Вдова, вдова, — передразнивает он Росоху, — а может не вдова? Может, и без мужа жила, да одна не спала, то тут как?.. Может, у других есть расчёты?

Неизвестно, что ещё хотел сказать Копыто и сказал бы, если бы Дарья молча не подошла к нему и не плюнула ему в морщинистое, небритое лицо. Росоха оказался находчив и не ревнив. Он отмахнулся от Копытовых слов, как от напраслины, и