Том 3. Чевенгур. Котлован - Андрей Платонович Платонов

Святой Девы. В русской же традиции известен, например, такой сюжет: мужчина, чтобы избавиться от смертельной болезни, должен выпить молока верной жены (Сравнительный, № 357).

…такую сволочь нарожал, что, того и гляди, они меня кончат. Ты посмотри на Федьку! Сила – чертова… – В раннем творчестве Платонов использовал «понятия» из области народной религии, чтобы осмыслить происходившие на его глазах революционные преобразования. В «Ерике» действуют некие персонажи, которых сотворил Ерик (не Бог) и враг рода человеческого. Они «задумали переворотить мир и показать всем, что он есть пакость и потеха… Нужно, дескать, самим сделать другую землю сначала» (СС, I, с. 131–132). Еще яснее аллюзия на большевистскую власть в другом раннем рассказе – «Волы», где мужик, видя на красноармейце звезду, размышляет: «Не бес же он, и клеймо на нем небесное – звезда» (СС, I, с. 98).

«Хулиганство» и молодая сила, приводящие в недоумение отца, не являются негативной характеристикой детей.

Тормоз Вестингауза – Вестингауз, Джордж (1846–1914), американский изобретатель, инженер, промышленник.

Женщина уж не годится – с лишним отверстием машина не пойдет… – Сравнение машины с существом женского пола не случайно. Платонов последовательно осмысливал мироздание в целом и разные его «составляющие» в терминах женского и мужского начала. При этом важную роль играла тема целомудрия. Человек, реализующий себя как сексуальное существо, не может выполнять другие, более важные функции.

Ссыпки – Устройство для ссыпания зерна (на мельнице, элеваторе и т. п.). Помещение, склад для скупаемого зерна. Разные, сборные остатки хлеба, ссыпанные вместе; ссыпанные вместе припасы, не одинаковые по качеству, не одного урожая.

Близко и терпеливо лежал отец <…> Что там есть? – Саша Дванов перенимает интерес к смерти от отца. Возвращение к отцу становится для него целью. Дальнейшее развитие событий заставляет видеть здесь особую символику, выводящую описание из разряда психологических. Автор с ее помощью поднимает проблему смерти как метафизическую.

Подхлюсток – подхлюстать, подхлёпать, подмарать, подмочить подол.

…поясницей, коренным сломом своего горба. – Метафорическая «психофизиология» Платонова предполагает, что данной части тела соответствует бессознательное: «Человек, прошлый и настоящий, жил и живет чувствами, настроениями, вспышками нервов; а всей этой многоголосой, крайне недисциплинированной органической бандой командует хребет, позвоночник человека – область бессознательной физиологической деятельности человека. Я хочу сказать, что душа прошлого и, в большинстве, теперешнего человека проявляется только в отношении к женщине, в поле. Инстинкт размножения…» (Соч., I, 2, с. 216; О культуре запряженного света и познанного электричества, 1922).

Кондаев <…> до смерти сминал в своих беспощадных любовных руках. – В «Чевенгуре» – пунктиром, настойчиво ставится проблема сексуальных отношений. Несложно заметить, что многие герои произведения или равнодушны к ним, или относятся негативно. Прохор Абрамович при определенных обстоятельствах «отпустил бы жену на волю» (с. 30–31). Захар Павлович когда-то имел жену: «…она его любила, а он ее не обижал, но он не видел от нее слишком большой радости» (с. 25). У Петра Федоровича Кондаева похоть составляет его натуру. Причем похоть соединена в нем с жаждой гибели всего живого, она несет смерть.

…наполовину забылся и увидел свой сон… – Во сне Дванова действуют, кроме него, еще два персонажа: отец и Петр Федорович Кондаев. Кондаев губит солнце. В этом сне о гибели мира Дванов вновь разлучается с отцом, и даже материнское кольцо в руках Кондаева оборачивается злом.

…на кладбище приходили два мужика и негромко обламывали кресты на топливо… – данное действие означает забвение умерших предков. Саша Дванов – единственный персонаж романа, который искренне сокрушается об ушедшем отце.

Бандаж – наружный стальной обод на колесе вагона или паровоза для предохранения от изнашивания.

Едва ли он полностью чувствовал свой ум… – У Платонова различаются два типа отношения к миру, его познания и освоения. Сознание, разум здесь противостоят сердцу, чувствам. Платонов ощущает неполноценность каждого вида познания и освоения мира. Отсюда, как поиск некоего их сочетания, возникает метафорическая формула «чувствовать разум».

Гундосый – гундосить, говорить в нос.

…неужели человек человеку так опасен, что между ними обязательно власть должна стоять? – Проблема власти в «Чевенгуре» оказывается среди наиболее значимых. Платонов размышлял над ней и в ранней публицистике (статья «Анархисты и коммунисты», 1920), и в художественных произведениях («Город Градов», «Усомнившийся Макар», «Государственный житель»).

М. Майзель заметил по поводу «Города Градова»: «Социальный смысл рассказа сводится к решительному протесту писателя против государственности», «направляя огонь на отдельные участки советской современной действительности, Платонов ополчается против всей советской государственности» (Майзель, с. 200).

Колосники – чугунная решетка в печах для прохода воздуха под топливо и выхода золы из топки.

Шток – металлический цилиндрический стержень.

…он только ожидал услышать его собственное имя из его же уст, вместо нарочно выдуманных прозваний. – Стремление услышать собственное имя мира, не доверяясь традиционному знанию, во многом определит «миссию» Дванова в «Чевенгуре».

Дванов опустил голову и представил внутри своего тела пустоту. – В рукописи «Чевенгур» имеет подзаголовок: «Путешествие с открытым сердцем». Известен также еще один вариант подзаголовка: «Путешествие с пустым сердцем» (ЧевРук, 30 об).

Способность «пропускать через себя жизнь», характерна, по Платонову, для человека-творца, художника: «Искусство, вообще говоря, есть процесс прохождения сил природы через существо человека» (Соч., I, 2, с. 10; К начинающим пролетарским поэтам и писателям, 1919). Платонов понимал искусство как жизнетворчество (Малыгина 1985, с. 71).

Там дураки власть берут, – может, хоть жизнь поумнеет. – Противопоставление ученых и неученых (по Платонову – дураков) отсылает к федоровской философии. По проекту Н. Федорова, неученые должны внести действенность в теоретизирования первых («Записка от неученых к ученым, духовным и светским, к верующим и неверующим»). Только в этом случае, по Федорову, можно говорить об успехе общего проекта, задуманного для победы над смертью, устраняющего неродственные отношения между людьми.

В ранних статьях Платонова есть размышления об этом: «Голод и смерть стали родным бытом России. Человек сросся с ними и стал думать, что иной жизни нет. <…> Для человека нет безысходности: если земля его не кормит, он кормится своей душой. Если рассудок ведет к смерти, то к жизни ведет безумие» (Соч., I, 2, с. 209–210; Хлебные богомольцы).

…отец-рыбак найдет то, ради чего он своевольно утонул… – Самоубийство отца Дванова объясняется прежде всего философской причиной, переходящей в естествоиспытательскую плоскость, – любопытством к смерти. Однако за этим планом обнаруживается еще один – сугубо личностный. Он раскрывается при сопоставлении ряда эпизодов, сюжетно между собой не связанных.

В одном из снов Дванова, где участвует отец героя и «человек-похоть» Кондаев, последний бьет Дванова кольцом по голове, которое принадлежало матери Дванова. Возникает вопрос, откуда берется такое противоречивое сочетание, почему отрицательный образ Кондаева и предмет, принадлежавший