Вера Кетлинская - Дни нашей жизни

— Спасибо, Коля. До свидания.

Спасибо?! Она его благодарила! Николай думал, что после того, как он завоюет общегородское первенство, он подойдет к ней и предложит. «Ксана, в Петергофе пущены нее фонтаны, съездим вместе в воскресенье». Может быть, она и согласится?

В прошлом месяце он уже почти догнал в общегород­ском соревновании Витю Сойкина, а теперь они с Фе­дей придумали новые оправки и пока давали выработку выше, чем бригада Сойкина. Николай познако­мился со своим главным соперником и с тех пор вдвойне мечтал о победе, — уж очень Сойкин самоуверен... Ни­чего, придется ему отдать знамя!

Вдохновляло Николая и общее приподнятое настро­ение, царившее в цехе с тех пор, как Полозов стал на­чальником.

В первые же дни Полозов собрал у себя бригадиров и лучших стахановцев. Он советовался с ними и выдви­нул перед ними задачу:

— Превратить цех в сплошь стахановский!

На этом же совещании был создан постоянный ста­хановский совет, и Николая выбрали членом его.

В цехе много говорили о переменах, которые ввел новый начальник.

Теперь начальники смен и мастера сдавали и при­нимали смену, как в армии сдают и принимают дежур­ства. Было известно, что всем им предложено учиться, что Полозов проверял, читают ли они книги, и какие. Рас­сказ о забавной истории, происшедшей на совещании командиров производства, облетел весь цех — и понра­вился.

Нравилось и то, что Полозов смело выдвигает новых людей. Женю Никитина назначил начальником инстру­ментального хозяйства, Сашу Воловика сделал сменным мастером на сборке, Валю Зимину перевел с крана в планово-диспетчерское бюро дежурным диспетчером...

Николай видел, что многие дела в цехе пошли быст­рее. На его участке не хватало подъемной стрелы. О стреле неизменно заговаривали на производственных совещаниях, на партгруппе, на оперативках. Полозов до­говорился с цехом металлоконструкций, некоторые ра­боты взялся сделать у себя в цехе — и стрелу установи­ли под шутки и рукоплескания рабочих:

— Вот что значит — захотеть!

— Удалой долго не думает!

Попадались, конечно, и маловеры. Старый Гусаков сказал Николаю, насмешливо дергая губой так, что его сивые усы подпрыгивали:

— И чего вы все с ума посходили? Горяченький-то скоро надрывается.  Я этих новых метел на своем веку знаешь сколько видал?

— Теперь все от нас зависит, — горячо возразил Ни­колай. — Мы должны поддержать Полозова, а он нас всегда поддержит.

— Ну-ну! Поддерживай, милок, старайся, — сказал Гусаков. — Авось твоя помощь все решит. А я, пони­маешь, в библиотеку пойду, — ему, вишь, не спится, пока Гусаков не приучится романы читать...

У нового начальника цеха был обычай — как бы он ни был занят, первый час проводить на производстве. В этот ранний час любой рабочий мог поговорить с ним; он сам, своими глазами видел начало нового трудового дня с сегодняшними отличиями и затруднениями.

Однажды утром Полозов подошел к Николаю и на­чал расспрашивать его о членах бригады. Интересовали его наиболее трудные ребята, с которыми Николаю при­шлось повозиться. Ответы Николая он слушал внима­тельно и как-то задумчиво, словно что-то взвешивал или решал.

— Вам для чего, Алексей Алексеевич? Для статьи?

На заводе поговаривали, что пора о пакулинцах на­писать в газете, и Николай ждал этого — за последние недели нарастающих успехов он познал возбуждающий вкус славы.

— Нет, Коля, не для статьи, — неопределенно отве­тил Полозов и спросил, какого мнения Николай о бри­гаде Назарова.

Эта недавно возникшая молодежная бригада уже начала «наступать на пятки» пакулинцам, и кое-кто подшучивал: «Смотри, Коля, обгонят тебя назаровцы!» Николай только головой качал: нет, далеко им до это­го! Он и сейчас ответил со снисходительной улыбкой:

— Неплохая бригада. Но с теми ребятами еще рабо­тать и работать!

— А ведь показатели у них хороши?

— Что ж такого, — сказал Николай, — бригадир хо­рош, вот и тянет.

Полозов что-то промычал и пошел дальше с тем же задумчивым видом. А в середине дня Николая вызвали в кабинет начальника.

В кабинете, кроме Полозова, сидели Карцева и Ефим Кузьмич. Все трое обернулись к Николаю с особенным выражением интереса и ожидания.

— Садись, герой, — сказал Полозов. — Как думаешь, товарищ Пакулин, кто из твоих ребят способен само­стоятельно работать?

Николай замялся. Ясно было, что кого-либо из пакулинцев хотят выдвинуть бригадиром в другую, новую бригаду. Решение естественное и заслуженное... но-от­пускать никого не хочется.

— Не знаю, — уклончиво ответил он. — Ребята все хорошие. Но они из бригады не пойдут.

— А все-таки — кого бы ты порекомендовал? Николай медлил — ему было жалко любого. Да и в новых бригадах кто будет? Кешки да Петьки? Вытя­нуть такую бригаду — ох, маята!

— Ну что же, Коля? Или нет таких? — поторопила Карцева.

— Как нет! — самолюбиво откликнулся Николай. — Тот же Аркадий Ступин. Или Слюсарев. Ребята способ­ные, выросшие. Аркадий уж на что был трудный парень, а теперь прямо молодец! Он меня подменял, когда я сдавал экзамены. Ефим Кузьмич скажет — энергичный был бригадир. А Федя Слюсарев, сами знаете, парень с головой. Рационализатор.

Полозов, улыбаясь, вынул из стола листок бумаги с тремя фамилиями: Пакулин, Слюсарев, Ступин.

— Что, знаю кадры?

Затем он заговорил другим, многозначительным то­ном:

— Большим кораблям — большое плавание. С поне­дельника, Коля, мы твою бригаду разделим. Участок бу­дет работать в три смены с полной нагрузкой. Вашу бри­гаду мы разобьем на три части, по три-четыре человека в группе, и к каждой группе присоединим новичков. Вот список этой молодежи. «Решайте сами, как разделиться и кого из молодежи в какую группу добавить. Пакулинцы должны стать ядром новых бригад, вожаками и вос­питателями молодых рабочих. Вот приказ.

Он протянул Николаю уже отпечатанный и подпи­санный приказ.

— Дело твоей чести, Коля. Твоей и твоих ребят. На­до справиться.

Николай тупо глядел в список, открывавшийся фами­лией Степанова Иннокентия. Взял приказ, так же тупо, не понимая, прочитал его. Исподлобья огляделся — все смотрели на него, а он не любил проявлять свои чув­ства.

— Это уже приказ? — выговорил он как можно спо­койнее. — Хорошо. Я под-го-тов-люсь. За оставшиеся дни.

И пошел к двери.

Его остановил голос Карцевой:

— Коля, вы недовольны?

Николай резко повернулся к ней. Его поразило чудо­вищное предположение, что он мог быть доволен тем, как грубо разрушается дело его рук, его сердца, его во­ли. Но показать себя слабым, жалким в минуту не­счастья — нет, этого он не мог допустить! Он заставил себя усмехнуться.

— Недоволен? Нет, что вы! — воскликнул он голо­сом жестким и, как ему казалось, ироническим, а на са­мом деле дрожавшим от слез. — Мы ведь не ждали награды, а вот—получили. Неожиданно. Награду. Спа­сибо.

И он выбежал из кабинета, заметался в коридорчи­ке и наконец выскочил на запущенную запасную лест­ницу, в темный, пыльный угол, где никто не увидит его слез.

На лестнице пахло сыростью. Потревоженная паути­на коснулась его щеки, и Николай гадливо отдернул го­лову, тщательно вытер глаза и щеку платком. Пережи­вать обиду в таком грязном углу было унизительно, а ко всему унижающему его достоинство Николай был чувствителен.

Шагая по цеху на свой участок, он старался быть не­возмутимым и гордым, поэтому его удивил вопрос по­встречавшейся ему Вали:

— Ты что, Коля, заболел?

На последних комсомольских перевыборах Валю избрали секретарем цеховой комсомольской организации, и с тех пор она считала, что отвечает за все, включая настроение и температуру каждого комсомольца.

— Ну вот, выдумала! — недовольно буркнул Нико­лай, отмахнулся от Вали и пошел дальше.

Возле группы станков висел новенький плакат. Круп­ный заголовок сообщал: «Бригада Назарова взяла обя­зательства...»

Николай остановился, осененный мрачной догадкой Ну, конечно, Назарову расчищают путь к победе! Неда­ром Полозов сегодня расспрашивал... И Карцева давно опекает эту бригаду, и Ефим Кузьмич.

Николай подошел к Назарову и спросил, коснется ли его бригады разделение по сменам.

— Что ты! — удивился Назаров. — Такую бригаду гробить?!

— Вот я и думаю, — злобно бросил Николай, отходя.

Только в конце рабочего дня он решился сообщить новость своим товарищам.

— Тю-у! — присвистнул Аркадий Ступин и в сердцах остановил станок, не докончив обработку детали. — А говорили — уж Полозов-то нас поддержит! — Впрочем, узнав, что его выдвигают бригадиром одной из трех бри­гад, он заметно оживился и уже не так возмущался при­казом.

Зато Федя Слюсарев был вне себя от гнева:

— Накануне общегородской победы! Как раз тогда, когда у нас все шансы!.. Ну, знаешь, это просто голо­вотяпство! И даже похуже! Небось своего Назарова не тронули!