Вера Кетлинская - Дни нашей жизни

— И все-таки мне было жаль снимать Любимова, — сказал Немиров. — Вы знаете почему?

— Знаю. И сам жалею, что при его знаниях и опыте у него такие, а не другие свойства... свойства лично­сти, что ли. Можно узнать, куда вы его назначаете?

— Работать с ним вам придется по-прежнему.

— Помощником главного инженера по турбинному производству?

— Отгадали. Именно так.

Полозов вздохнул и сказал:

— Что ж! На вашем месте я поступил бы точно так же.

Немиров улыбнулся:

— А я бы на вашем месте, Алексей Алексеевич, сей­час землю рыл, чтоб справиться и сделать цех образ­цовым.

— А я и буду... землю рыть.

— Вы — будете, — подтвердил Григорий Петрович. С неожиданной  симпатией смотрел директор  на молодого инженера, так часто раздражавшего его, бо­ровшегося с ним и победившего. Он чуял в Полозове зрелую и  настойчивую силу — качество,  которое он ценил и в себе, и в других. Бывает, что коса найдет на камень, и тогда искры сыплются? Что ж, было и это. А сейчас я даю этой силе и простор и направление... и от меня зависит, как сложатся отношения дальше. Не сумею быть сильней — ничего у нас не выйдет. Но я же сумею!

— Вы понимаете, Алексей Алексеевич, чего вам не хватает и в чем у вас будут трудности?

— Понимаю, Григорий Петрович. Но я не собираюсь останавливаться. Опыт и знания не приходят сами.

— Да, но кроме них есть еще важнейшее качество руководителя — умение охватывать целое и не терять­ся в частностях. Видеть под ногами и не упускать пер­спективы. Это качество надо в себе развивать. Задатки к тому у вас есть, судя по вашим последним мерам, кото­рые я одобрил.

— Это были меры заместителя, — твердо сказал Алексей. — Приняв назначение, Григорий Петрович, я ими не ограничусь.

— Я в этом не сомневался. И знаю, что на днях вы придете ко мне с целой программой. Не ошибся?

— Не ошиблись.

— Ясна вам основная задача... так сказать, основа программы?

— Ясна, — не задумываясь, ответил Алексей. — Качество и ритмичность.

— Качество и ритмичность, — с удовлетворением по­вторил Григорий Петрович. — Что ж. Правильно. Это определяет все.

На этом первый разговор можно было кончить, и ди­ректор сделал бы это с любым другим работником. Но перед ним сидел Полозов, недавно жестко критиковав­ший его, Полозов, который обвинял его в неумении руко­водить по-новому... И Григорий Петрович чувствовал, что он не может, никак не может обойти молчанием не­давнее столкновение, что он откровенностью и прямо­той должен взять верх, «победить победителя».

— Никаких наставлений я вам сейчас давать не буду. По работе, — сказал он. — А вот по сути руковод­ства — скажу.

Полозов ждал с интересом — и потому, что такой со­вет был нужен ему, и потому, что он исходил от Немирова.

А Немиров говорил неторопливо, раздумчиво, как бы по ходу разговора осознавая и впервые формулируя не только для собеседника, но и для самого себя свой опыт и свои ошибки:

— Когда сменяешь руководителя, которого считаешь плохим, — всегда веришь, что будешь гораздо лучше. И это правильное чувство. Но бойтесь подчиниться ему. Подумайте лучше, чем был сильнее ваш предшествен­ник и чему нужно у него поучиться. На первых порах все к вам будут хороши, промахи вам простят, где тя­жело — подсобят. И вам может показаться, что все у вас идет здорово, со всем управляетесь. А потом прохо­дит месяц, другой, третий. Скидок вам уже не делают, отношения вошли в обычную колею, а кое с кем испор­тились, потому что, стоя во главе, всем не угодишь и кому-нибудь обязательно на мозоль наступишь. Ко­гда-то вы тоже критиковали, требовали, искали новых путей; теперь вам кажется, что все в порядке, а если и не в порядке, — так вы сами знаете, что надо делать. А люди, окружающие вас, не успокоились, по-прежнему критикуют, требуют — уже не вместе с вами, а от вас, иногда и против вас. Точь-в-точь как вы против меня или против Любимова.

Алексей вспыхнул, но промолчал.

— Не поддавайтесь соблазну думать, что все знаете и сделаете сами. Уверяю вас, не успеешь оглядеться на своем посту да раскритиковать своего предшественника, как вас самого тоже начнут критиковать, и не менее ост­ро и требовательно. Я вас не уговариваю любить кри­тику — сам этому не научился! А считаться, признавать ее, извлекать из нее день за днем пищу для дела — сове­тую.

— Сейчас мне кажется, что это легко, — сказал Алексей, — но, должно быть, это действительно трудно?

— Очень трудно, а порой и обидно.

В противовес печальному признанию, Григорий Пет­рович лукаво подмигнул и спросил:

— Что, призадумались? Не так сладко руководство, как казалось?

— Я не думал, что оно сладко, Григорий Петрович. Мне просто хочется попробовать силы и выполнить то, что я хотел, но не мог сделать при Любимове.

— И чудесно! Пробуйте. Добивайтесь. Но запомните еще один совет...

Он встал и прошелся по кабинету, поглядывая в ок­на на знакомые и всегда интересные картины заводского быта: бледные при свете дня отсветы пламени иг­рают на стеклах литейного цеха; грузовик с тонкими прутьями металла выезжает из прокатного; паровоз, гу­дя, втягивает в заводские ворота платформы с тяжелы­ми ящиками...

— Станки пришли! — воскликнул он и обнял за пле­чи подскочившего к окну Полозова. — Вот тебе, това­рищ начальник цеха, лучший подарок для начала рабо­ты. Станки!..

Зазвонил телефон.

— Да. Пришли, пришли, сам уже в окно увидел! Вызовите ко мне главного механика и пригласите Дмит­рия Ивановича. А станки — к турбинному.

Григорий  Петрович  опустил  трубку  и  блаженно улыбнулся.

— Как раз угадали — в субботу! Сутки — наши, устанавливай да налаживай!

Полозов все еще стоял у окна, только повернулся лицом к директору, и лицо его выражало непонятное смятение. Прежде чем Григорий Петрович успел спро­сить, что взволновало нового начальника цеха, тот уже справился с собою и деловито сказал:

— Да, как раз угадали! Сегодня же начнем уста­новку... Вы говорили, Григорий Петрович, и не докон­чили — еще один совет.

— Ах да.

Немиров снова прошелся по кабинету. Видно, эту мысль ему было нелегко высказать.

— Производство и управление людьми — штука сложная. Иногда тебе будет казаться, что ты упустил какую-то нить, что обстоятельства мотают тебя туда-сюда, как тростинку ветром. И тебе будет страшно, что авторитет твой качается, что ты теряешь власть над со­бытиями. Боже тебя упаси латать свой авторитет при­казами и нагоняями. Властностью прикрывать слабость. Боже тебя упаси!

Полозов опустил глаза, чтобы не смущать человека, говорившего для самого себя в такой же мере, как и для своего слушателя.

— Только тогда, когда идешь к людям, веришь им,их инициативе, их возможностям... только тогда, когда думаешь о самом деле и забываешь о непререкаемости своего авторитета, о дистанции между тобой и подчинен­ными, о властности и прочем начальственном оформле­нии, — только тогда и уважение придет, и авторитет, и настоящая власть.

Он увидел на лице Полозова то самое выражение за­интересованности и доверия, которое хотел увидеть, и дружески закончил:

— Вот и все для начала, Алексей Алексеевич. Об­думаете свою программу — продолжим разговор.

Аня зашла к нему во второй половине дня, когда ей стало уже невмоготу сидеть одной, не видеть его, не знать, какой он сейчас. Весть о назначении Полозова уже облетела весь цех. Уже несколько человек повто­рили Ане слова нового начальника: качество и ритмич­ность — вот главное, чего я буду добиваться. Уже се­кретарша позвонила Ане, что в понедельник утром со­зывается совещание всего командного состава цеха и товарищ Полозов просит всех продумать свои замеча­ния и пожелания. Аня уже видела, как выгружали с платформ новые станки, порадовалась им и испугалась, потому что прекрасно понимала, что их установка нач­нется сегодня же.

Когда она зашла в кабинет, там было немало наро­ду, и все выглядели оживленными, довольными. Алек­сей говорил по телефону. Он украдкой улыбнулся Ане, продолжая слушать собеседника, потом весело сказал:

— Если хотеть, все можно сделать. А ведь мы хотим?

Он повесил трубку и, снова быстро глянув на Аню, начал отпускать одного за другим всех, кто ждал его приказания или совета. Дела были мелкие, повседнев­ные, но люди задавали вопросы как-то по-особенному, и Алексей отвечал радостно, находчиво, четко, и голос его звучал по-иному, чем обычно.

Приглядываясь к нему и прислушиваясь к звукам его голоса, Аня с горечью подумала: я впервые вижу его по-настоящему счастливым.

Вдруг она услыхала слова, заставившие ее насторо­житься:

— Сегодня вечером? Нет, сегодня не могу. В поне­дельник после совещания.

Значит, он все же старается высвободить вечер?

Но потом позвонил главный механик, и по ответам Полозова Аня поняла, что подготовка фундаментов для новых станков начнется сразу после конца дневной смены и к утру понедельника все станки должны быть опробованы.