Рабочие люди - Юрий Фомич Помозов

спал прямо посреди горящего и содрогавшегося Сталинграда, этот простой русский солдат, и как бы свидетельствовал своим дерзким сном: самые тяжкие испытания уже остались позади!

IV

Теперь не только на словах, а и на деле познавал Прохор Жарков быстрые, как удар ножа, действия штурмовой группы. По душе ему, недавно еще сидевшему в окружении, были эти лихие броски на врага, который забился в печные насадки, в канализационные колодцы, в трубопроводы, в нагромождения металлических конструкций, в каждую воронку…

Обычно, при дымовой завесе, Прохор незримо, неслышно подкрадывался к вражеским укреплениям, чтобы кинуть гранату беспромашно, а уж затем с гиканьем, со свистом накинуться на ошеломленных фашистов. Если же сблизиться вплотную не удавалось, он выжидал подхода группы закрепления, с ее тяжелым оружием, и совместно с товарищами сокрушал очаги сопротивления.

Всё же эти внезапные налеты малыми силами, несмотря на их повсеместный успех, вызывали нарастающий отпор фашистов. Это озадачивало Прохора: ведь армия Паулюса очутилась в невылазном котле, дни ее сочтены! А между тем гитлеровцы сражались с фанатичным ожесточением и добровольно в плен не сдавались. К сдаче их принуждали только силком, взяв за горло или выковырнув штыком из пустой изложницы, куда они, как улитки в раковину, прятались во время обстрела. Но именно те пленные и раскрыли на допросах секрет столь ожесточенного сопротивления. Оказалось, все арийские вояки уповали на деблокировку силами танковых войск Манштейна; кроме того, сам фюрер поклялся, что доблестная 6-я армия, благодаря созданному воздушному мосту, ни в чем не будет нуждаться.

Но сила уже ломила силу. Как только в мартеновский цех удалось просочиться еще нескольким штурмовым группам 45-й стрелковой дивизии имени Щорса, фашисты не выдержали натиска и вразброд отошли к двум хорошо укрепленным опорным пунктам — к зданию заводоуправления и к центральной лаборатории. Это была, пожалуй, первая победа атакующей 62-й армии, трудная победа, ибо теперь, во время наступления трех фронтов, армия Чуйкова не могла рассчитывать на пополнение людьми и техникой из резервов Ставки: она выискивала и находила резервы в своих тылах за Волгой и на волжских островах напротив города, в так называемом «Полевом укрепленном районе».

Впрочем, в дальнейшем долго не удавалось развить боевой успех на «Красном Октябре». Штурмовая группа Коротеева вынуждена была окопаться перед центральной заводской лабораторией, так как даже ночью не нашлось возможностей скрытно приблизиться к ней — хотя и полуразрушенной, но с бетонными надежными подвалами, превращенными в доты. К тому же, высилась лаборатория на взгорке, вдали от цехов, и все подступы к ней простреливались из подвалов и нижних этажей фланкирующим огнем. Необходимо было выискать на путях подхода то самое «мертвое пространство», где бы пулеметы оказались бессильны. Поэтому младший лейтенант Коротеев решил: «Будем изучать объект, а изучив, готовить штурм». И тогда штурмовая группа превратилась в разведывательную. Теперь буквально от каждого бойца требовалось добывание самых подробных сведений: какова толщина стен и перекрытий лаборатории, где находятся входы и выходы, сколько в здании скрытых амбразур и мест заграждений, есть ли у вражеского гарнизона траншеи для прямой связи со своими подразделениями?.. В то же время Коротеев приказал рыть по ночам, при свете каганца, подземный ход в сторону лаборатории, дабы приблизиться к ней на короткую дистанцию — до броска гранаты.

При подготовке к штурму Прохор, вообще солдат приглядчивый, заметил в поведении фашистов одну особенность: не все они прилежно маячат у окон и амбразур — большей частью, поди-ка, отсиживаются в уютных укрытиях! Оттого-то и не было никакой возможности установить скрытые огневые точки противника и, значит, обнаружить необходимое для успешного штурма «мертвое пространство». Волей-неволей приходилось выхитряться. И Прохор, поразмыслив, предложил Коротееву устроить ночной переполох: пусть-ка, мол, со всех четырех сторон грянет «ура», повсюду станут рваться гранаты, а уж тогда-то всполошенные фрицы кинутся ко всем бойницам и в страхе поднимут бестолковую стрельбу из всего наличного оружия, так что ты, командир, только успевай фиксировать огневые точки!..

Коротеев одобрил предложение Прохора. В одну из последних ноябрьских ночей была устроена ложная атака, причем к лаборатории подтянулась и группа закрепления, подначальная тоже Коротееву. Она сразу же, как только фашисты открыли бешеную стрельбу, принялась «разорять» пулеметные гнезда из противотанковых ружей, к которым были приспособлены оптические прицелы со снайперских винтовок. В результате мнимой атаки была достигнута двойная цель: и многие вражеские пулеметы умолкли, и «мертвое пространство» само собой обнаружилось на подходе к восточной стене лаборатории.

Момент для штурма складывался на редкость благоприятный; им следовало воспользоваться без промешки, как рассудил Прохор. Однако Коротеев, хотя и согласился со своим смекалистым бойцом, заявил, что расчетливая быстрота и несдержанная торопливость — понятия взаимоисключающие. «Прежде надобно все силы собрать в кулак, — внушал он Прохору, — подтянуть группу резерва как с целью пополнения, так и усиления атакующей группы… ну и, конечно, для того, чтобы ликвидировать возможную контратаку противника».

Когда подготовка к штурму была завершена, бойцы во главе с Коротеевым, воспользовавшись вырытым подземным ходом, приблизились к лаборатории на расстояние всего в тридцать метров и заняли исходное положение для броска к ее восточной стене. В то же время была предпринята отвлекающая атака с юга. Это позволило главной штурмовой группе скрытно достичь восточной стены и, забросав окна и амбразуры гранатами, ворваться в проломы. А затем, после зеленой ракеты, выпущенной Коротеевым, означавшей одно слово: «Ворвался!», в здание лаборатории, по еще горячим следам товарищей, вступила не менее стремительная группа закрепления. В ход сейчас же пошли ломы, кирки, взрывчатка. В стенах делались проломы, куда сразу летели гранаты. Враг поневоле вынужден был с нижних этажей уходить в бетонированные подвалы. Но то, что прежде служило ему надежным укрытием, теперь уже являлось ловушкой, не больше. В конце концов все уцелевшие вражеские солдаты сбежались в южный подвальный отсек. Им предложили сдаться. Ультиматум, однако, был отклонен. Тогда минеры из группы закрепления подорвали все южное крыло лаборатории и похоронили фашистов под развалинами.

А Прохору вдруг вспомнилось, как он сам был заживо похоронен в кирпичной могиле, но все же вылез на свет божий… и теперь вот незваных пришельцев хоронит — прочно, обстоятельно, без всякой надежды на воскрешение.

V

Шла осада здания заводоуправления — долгая и пока что безуспешная: на пути штурмовой группы высилась капитальная стена. Пришлось в занятую часть здания притащить в разобранном виде 122-миллиметровую гаубицу.

Во время сборки гаубицы на помощь осажденным со стороны поселка Малая Франция двинулись три фашистских танка в известково-кирпичной трухе, — быть может, той самой, что осталась после разорения родного жилища.

Думать об этом Прохору было нестерпимо