Вальс душ - Бернард Вербер

Эжени листает одну из книг.

– Как я понимаю, здесь подлинные жизни людей, а не легенды и не ложные биографии.

– Совершенно верно, – кивает Третья. – Известно, например, что теорему Пифагора создал не Пифагор: ею пользовались задолго до него древнеегипетские архитекторы. Пифагор познакомился с ней, когда проходил инициацию в храме Атона в Мемфисе.

– Я никогда не утверждала, что это мое открытие.

– Да, но его ошибочно приписали тебе. Парадокс в том, что своей всемирной известностью ты обязана именно этому.

– Какая ирония…

– Совсем мало людей знают, что ты изобрела еще и музыкальную гамму, слово «математика», слово «философия», что ты отстаивала гелиоцентризм, одной из первых стала пропагандировать вегетарианство, реинкарнацию, медитацию…

– Кто виноват в этой ошибке?

– Биографы, историки. Когда они чего-то не знают, то придумывают или исходят из ассоциаций. Раз им никто не противоречит, а другие источники информации отсутствуют, то первый, кто свяжет чье-то имя с изобретением, становится создателем легенды… Так многие открытия и изобретения оказались приписаны совсем не тем людям. Но известно об этом только здесь.

Эжени и ангел продолжают гулять среди книжных монбланов.

– Что еще тебе хотелось бы узнать? – интересуется ангел-библиотекарь, трепеща кончиками крыльев.

– Мне страшно интересно, что произошло с пифагорейцами после смерти Пифагора.

Ангел-библиотекарь подводит ее к полке, где стоит том с надписью на корешке: «Эжени. Толедано». И ниже: «80.732.293.118».

Таким был мой номер при рождении…

Она видит строй из сотни томов со своим именем.

Коллекция моих жизней.

– Моя жизнь Пифагора – седьмая, – уточняет она на случай, если ангел не в курсе, но та направляется к другим книгам неподалеку.

– Здесь книги о распространении твоего учения и о жизни пифагорейцев. Хочешь – почитай сама, хочешь – я перескажу. Получишь обобщенное представление.

– Лучше перескажи.

Ангел-библиотекарь изящным жестом поправляет свои длинные светлые волосы, трепещет крыльями, заглядывает в несколько книг, захлопывает их и, откашлявшись, начинает:

– После пожара в библиотеке в Кротоне ты отдала подробные распоряжения своей жене Феано и другу Филолаю. Поэтому после твоей кончины они стали создавать тайные библиотеки в пещерах, складывая там свитки с премудростью. О существовании этих библиотек-тайников стало известно фараону греческого происхождения Птолемею I. Ему понравился сам принцип, и он решил собрать все свитки в одной огромной официальной библиотеке.

– В Александрийской?

– Да. Птоломей построил ее в 288 году до нашей эры, через двести с небольшим лет после смерти Пифагора.

– Это я косвенно вдохновила появление этого шедевра! – Эжени чрезвычайно горда своим свершением.

– Твои духовные наследники не щадили сил: в Александрийской библиотеке в ее лучший период хранилось не менее семисот тысяч свитков.

– Семьсот тысяч!

– Трактаты по математике, астрономии, медицине, архитектуре, политике, а еще карты, стихи, пьесы… Тексты были на греческом, египетском, древнееврейском языках. Александрийская библиотека долго служила маяком человечеству.

Мое духовное наследие…

– В первый раз ее разрушил епископ Кирилл, – сообщает без перехода Третья.

– Убийца великой ученой Гипатии?

– Он самый. Вижу, ты знаешь классиков, браво. В 415 году он приказал своим монахам-фанатикам изрубить ее на куски и сжечь. Математик, астроном, философ, изобретательница и писатель, она считала себя продолжательницей мысли Пифагора. Римская империя перешла в христианскую веру, и Кирилл видел в языческих текстах Гипатии угрозу для церковной догмы. В скобках скажу, раз тебе нравятся такие вещи: епископ Кирилл был реинкарнацией Майа, великого жреца Амона, отравителя Эхнатона. А Гипатия была реинкарнацией…

Она недоговаривает.

– Чьей?!

Ангел-библиотекарь отмахивается от вопроса.

– Семейства душ любят сводить счеты в разных жизнях, порой через духовное наследие. Все это – великий вальс душ сквозь века.

Эжени заинтригована:

– Так чьей реинкарнацией была Гипатия?

– Все, что тебе надо знать, – это что всякий раз, когда вырастает храм знания, тут же возникает его разрушитель: Правый Большой, твой сын Нисан, жрец Майа, епископ Кирилл, политики Гароди и Фориссон… Но ты не переживай, в тот раз ученикам Гипатии удалось спасти свитки знаний и спрятать их до 640 года, когда полководец Амр ибн аль-Ас, захвативший Александрию и перебивший ее жителей, спросил своего халифа, как ему поступить с остатками библиотеки. Тот приказал ее сжечь. Так погибло то, что еще оставалось от Александрийской библиотеки.

– На этом завершился проект Великой Библиотеки, затеянный моей душой? – уныло спрашивает Эжени.

Ангел ведет ее дальше.

– Пифагорейцы поняли, что любая библиотека становится мишенью для желающих держать народ в невежестве. Поэтому ученики Пифагора, хранившие его духовное наследие, решили построить новую библиотеку, севернее.

– В Пергаме?

Библиотекарь хлопает в ладоши – негромко, чтобы не побеспокоить посетителей.

– Вижу, ты хорошо знаешь историю. В 195 году до нашей эры, почти на сто лет позже создания Александрийской библиотеки, царь Эвмен II построил библиотеку в Пергаме, городе на территории нынешней Турции. Одно время две библиотеки конкурировали между собой, пока фараон Птоломей V, потомок первого Птоломея, не решил помочь Александрийской. Он запретил экспорт листьев папируса, из которых делали бумагу. Тогда пергамцы придумали пергамент (само это слово восходит к греческому «пергамена», «кожа из Пергама») – мягкую тонкую кожу ягнят или козлят, на которой удобно писать. Поэтому в Средние века все книги Запада записывались на пергаменте.

– Какие библиотеки сменили Александрийскую и Пергамскую?

– Под влиянием наследников мысли Пифагора консул Цельс построил в 117 году нашей эры библиотеку в Эфесе, третью величайшую библиотеку древности после Александрийской и Пергамской. В ее стены были вделаны деревянные шкафы, в них хранилось до двенадцати тысяч свитков.

Эжени поражена отголосками своей седьмой жизни по всему миру. Библиотечный ангел продолжает:

– Что до самой мысли Пифагора, то ее влияние было определяющим. Его учение вдохновляло его учеников и учеников его учеников: Аристотеля, Сократа, Платона в философии, Гиппократа и Алкмеона в медицине, Архита в политике, римлянина Витрувия в архитектуре. Все они называли себя наследниками гениального создателя школы в Кротоне. Кроме того, это сильно повлияло на эзотерические общества, частично воспроизводившие его учение, его технику отбора и инициации.

– Значит, я была не единственной, кто думал о создании библиотек, официальных и тайных, – делает вывод рыжая слушательница.

– Да, об этом думали многие, но ни у кого не оказалось такого друга, который сообразил бы спрятать свитки в дырах в стене пещеры. В этом ценность работы в паре: ты изобретаешь письменность, твой партнер – место хранения, библиотеку.

– Тогда понятно, почему мама советовала мне найти «родственную душу»… – Эжени показывает пальцами кавычки, как будто не вполне уверена, что от этого может быть прок.

Библиотекарь согласно кивает:

– В одиночку продвигаешься быстрее, вместе – дальше.

– В наши дни моей родственной душой мог бы быть…

Она намеренно