Меркьюри - Эми Джо Бернс

такой гибкой, такой храброй и сильной! Все в нем замирало от неодолимого желания к ней. Бэйлор представил, как подбежит к ее двери, как упадет к ее ногам, как станет для нее надежным убежищем, которого ей так недоставало и которое она заслуживала. Но тут Бэйлор поднял взгляд и увидел, что Джейд там не одна. Другой мужчина коснулся ее волос, поцеловал в губы, увлек за собой на пол.

Джейд полюбила другого. Марли познакомила подругу с плотником, с которым они вместе работали прошлой весной, ремонтируя антикварный магазин. Он был симпатичным парнем и, наверное, никогда не болтал чего не надо и там, где не надо. А еще он соорудил такую великолепную деревянную лестницу, каких Бэйлор в жизни не видал.

Спустя год Джейд вышла за него замуж.

Так и получилось, что Бэйлору позарез хотелось постричься в тот вечер, когда Марли с Уэйлоном были заперты в полицейском изоляторе. К тому времени Бэй уже привык к ощущению постоянной нехватки чего-то, к тому, что он вечно кого-то разочаровывал и разочаровывался. Когда обнаружили тело священника, Бэйлор готов был к тому, что правда неминуемо всплывет.

Да, той ночью на чердаке он спас честь матери, думал Бэйлор, но сделал это совсем не так, как надо. Теперь он сожалел, что просто не расспросил Элизу, что именно произошло. У него не было никакого варианта для сравнения своего выбора ― маячили лишь смутные воображаемые силуэты того, что на самом деле могло быть. Волей случая он оказался сопричастен к секрету матери. Хорошему или плохому ― было неважно. Для Бэйлора это лишь свидетельствовало, что Элиза не получила того, чего ждала от жизни, равно как не получил этого и он. Бэйлор понимал, к любви это не имеет никакого отношения. И все же он по-прежнему ее любил.

В ту ночь, когда нашли труп пастора Холлиса, Бэйлор после полуночи тихонько бродил возле здания мэрии. Нежданно подъехал патрульный автомобиль.

– Ухожу, ухожу, ― пробормотал Бэй, даже не оглядываясь.

Когда мотор за спиной заглох, Бэйлор все же обернулся. У полицейской машины, прислонившись к капоту и сложив у груди руки, стоял Патрик. Выглядел он нервозным и каким-то спекшимся. На миг у Бэя даже промелькнул в голове вопрос: с чего это Патрик так весь пожух от перехода во взрослую жизнь?

– Я ищу Шэя, ― сказал тот вместо «здравствуй». Стрельнул глазами влево-вправо. ― Не в курсе, где он?

– Не знаю, не видел.

Бэйлор продолжил путь, подальше от салона Джейд. Патрик его догнал.

– Есть какие-то соображения, как обручальное кольцо Марли могло оказаться рядом с тем трупом?

От этого вопроса Бэйлор застыл на полушаге.

– Наверное, лучше спросить об этом саму Марли, ― невозмутимо ответил он, хотя у самого сердце тревожно заколотилось.

О том, что они с Марли сделали для Элизы, не было сказано ни слова, и все, что могли им предъявить, ― это тело мертвого человека, которого никто из них при жизни не любил. Конечно, несправедливо было, что они предпочли правде молчание Элизы. И все же Бэйлор никак не мог об этом сожалеть.

– Марли я спрашивал, ― продолжал Патрик. ― Она отказалась говорить, так что я сунул ее ненадолго в камеру. Она там сейчас с Уэйлоном, как мне недавно сообщили.

– Погоди-ка, ― развернулся к нему Бэйлор. ― Что ты сделал?

– Ну, ты ж сам знаешь, Бэй, какой она бывает доставучей, как бы там Шэй ее ни боготворил.

Тут у Бэйлора чуть не отвисла челюсть. Это было настолько очевидно ― он даже не мог поверить, что прежде этого не замечал. Патрик ревновал друга к Марли. К той женщине, которой только вчера пришлось отбеливать свои пушистые белейшие полотенца после того, как двое мужчин по очереди перепачкали их пурпурной краской.

Вдалеке на светофоре желтый сменился красным.

– Ты специально прикидываешься идиотом? ― спросил Бэйлор. ― Или у тебя это естественное состояние?

Патрик густо покраснел, и Бэй понял, что того съедает заживо лютая зависть. Патрик жаждал той же непринужденной преданности, что связывала Шэя и Марли, или чего-то подобного. И Бэйлор это раскусил.

– Я собирался их вскоре выпустить, ― сказал Патрик.

– Ты это сделаешь немедленно, ― указал Бэй на патрульную машину.

Бэйлор поехал вместе с ним. Они свернули за угол, направляясь к полицейскому участку. Во всех домах было темно, но кругом сияли столь привычные для летней поры светлячки.

Руки Патрика с побелевшими от напряжения костяшками вцепились в руль.

– Ты как-то странно себя ведешь, ― заметил Бэйлор. ― И труп тут явно ни при чем.

– Просто мне нужно поговорить с Шэем, только и всего. ― Патрик зарулил на парковку перед отделением. ― Пока он не поговорит с кем-то еще.

– А может, он не хочет с тобой разговаривать. ― Бэйлор сам не раз это испытывал на собственной шкуре.

После того как Марли с Уэйлоном были выпущены на волю, Патрик с Бэйлором остались стоять в углублении на входе в опустевший участок. Безразличные друг к другу, точно два краба-близнеца, часто пребывавшие в угрюмом одиночестве.

– Все равно мне надо будет взять у них показания, ― произнес Патрик.

– Позволь, я сэкономлю тебе время, ― отозвался Бэйлор, глядя, как вокруг мерцают светляки. ― Ни хрена полезного они тебе не скажут. ― Помолчав, он добавил: ― Если ты хочешь помириться с Шэем, так просто иди и помирись, черт подери.

Патрик потер ладонью лоб.

– И как?

– Спроси чего полегче. Но я тебе вот что скажу. Не всякая загадочная смерть ― убийство, и не всякая тайна ― это грех.

У Патрика расширились глаза.

– Что тебе Шэй рассказал?

– Ничего. ― Бэйлор никогда не был тем, к кому тянулись с признаниями. ― Но если бы мне нужно было найти Шэя, я бы начал с крыши.

Бэй сказал чистую правду. Шэй никогда ничего ему не открывал о себе, но это было и неважно. Он желал младшему брату такого счастья, какого никогда не испытывал сам.

Глава 32

В тот вечер Шэй снова отправился в церковь. Он не искал себе отпущения грехов. Как и Бэйлору, ему не в чем было исповедываться. Шэю требовались лишь ответы на мучившие его вопросы.

Он вошел в пустой зал, нашел ту скамью, где всегда сидела его семья, когда он был маленьким. Метки в виде палочек, когда-то оставленные им ногтями в древесине, сохранились, слегка лишь стершись за последние годы. Шэй по-прежнему находил утешение в пресвитерианских богослужениях, в символах веры ― даже в витражном изображении Иисуса на кресте, сияющем золотом и гранатом. Единственное,