Аристотель и Данте Погружаются в Воды Мира - Бенджамин Алире Саэнс

Выпускной. Это означало, что что-то начинается. Двигатели гонки ревели у нас в ушах. На старт, внимание…

Тридцать девять

МЫ С ДАНТЕ ХОДИЛИ КУПАТЬСЯ каждый день после окончания школы. Целую неделю мы были вдвоём. Мы тусовались в Мемориальном парке, напротив его дома. Он учил меня нырять. — Просто посмотри на меня, ты поймёшь. — Мне было всё равно, пойму ли я. Я пытался запомнить каждое его движение, чтобы всегда помнить.

После купания мы лежали на траве в Мемориальном парке. Под тем деревом, которое мы так и называли — «наше дерево». — Помнишь ту летнюю художественную стипендию в Париже?

— Я как раз об этом думал на днях.

— Ну, я получил её. Я получил одну из стипендий. В Парижскую школу изящных искусств.

Я подпрыгнул в воздух, сжимая кулак. — Дааа! — Я обнял его. — О, Данте! Я так чертовски горжусь тобой. Вау! Это потрясающе! Вау, Данте! Это чертовски потрясающе!

Но казалось, Данте был совсем не в восторге. — Я откажусь от неё.

— Что?

— Я откажусь от неё.

— Но ты не можешь.

— Да, могу.

Он поднялся с травы и направился к своему дому. Я пошёл за ним. — Данте?

Я следовал за ним в его комнату.

— Данте, ты получил эту уникальную стипендию для обучения в международной программе Парижской школы изящных искусств, и ты не поедешь? Ты сошёл с ума?

— Конечно, я не поеду. Мы проведём лето вместе, прежде чем я уеду в сентябре.

— А что говорят твои родители?

— Они говорят, что я бросаю уникальную возможность, которая даст мне шанс развить своё искусство и получить преимущество, если я действительно хочу добиться успеха как художник.

— И я согласен с ними.

— А как же мы?

— Мы? Мы всё те же. Мы всё ещё Ари и Данте. Что изменится?

— Ты не будешь скучать по мне?

— Конечно, я буду скучать по тебе. Не будь глупым. Но ты не можешь сказать «нет» этому — не из-за меня. Я не позволю тебе.

— Так тебе всё равно, что мы не проведём вместе наше последнее лето?

— Кто говорит, что мне всё равно? И кто говорит, что это наше последнее лето?

— Тебе лучше, чтобы я был в Париже, чем здесь, с тобой?

— Я бы так не сказал. Не говори так. Я хочу, чтобы ты поехал, потому что я люблю тебя. Это поможет тебе стать тем, кем ты всегда хотел быть — великим художником. И я не стану этому мешать.

— Значит, ты хочешь, чтобы я поехал.

— Да, я хочу, чтобы ты поехал.

Я никогда не видел такого разочарования и боли на его лице. — Я думал, ты хочешь провести лето со мной. Со мной, Ари.

— Я хочу, Данте.

— Хочешь?

— Данте…

Выражение его лица — он был так ранен. Я посмотрел ему в глаза. Он ничего не сказал. Он отвернулся от меня и вошёл в свой дом.

Я спустился по лестнице и вышел за дверь. Я чувствовал себя потерянным — и потом сказал себе: Он успокоится. Он всегда успокаивается.

Сорок

Я ПЫТАЛСЯ ЗВОНИТЬ ДАНТЕ КАЖДЫЙ ДЕНЬ в течение недели. Каждый день я звонил. — Он не хочет с тобой разговаривать, — сказала миссис Ки.

— Я понимаю.

— Ари… — Она начала что-то говорить, потом вздохнула. — Мы с Сэмом скучаем по тебе. Я просто хотела сказать это.

Я кивнул в трубку телефона — но ничего не смог сказать.

Я перестал звонить. Прошла неделя. Потом ещё одна.

Он не звонил.

Сорок один

МОЯ МАМА СТОЯЛА В ДВЕРЯХ моей спальни. — У тебя гость, — сказала она.

Я непонимающе посмотрел на неё.

— Данте. Он сидит на крыльце. Он хочет поговорить с тобой.

***

Я сел рядом с ним на крыльцо. — Привет, — сказал я.

— Привет, — сказал он.

И затем повисла долгая тишина.

— Я не хотел так сильно срываться, Ари. Я правда не хотел. И мне жаль, что я не отвечал на твои звонки. Мне было очень плохо без тебя. Но я подумал, что это расставание — это хорошо. Мы действительно не будем так же тесно связаны, когда начнём учиться в колледже — и, может быть, хорошо, что мы привыкнем к этому расставанию. Я имею в виду, к началу нового семестра мы привыкнем жить своей жизнью. Не так ли?

Я кивнул.

— Ари, у нас с тобой нет будущего.

Я покачал головой. — Нет, есть, Данте. Просто это не то будущее, которое ты себе представлял.

— Ты имеешь в виду, что мы можем просто быть друзьями? К чёрту это.

И снова между нами повисла долгая тишина. И в тот момент я почувствовал, что мы — два незнакомца. Два незнакомца, которые живут в разных районах, разных городах, разных странах. Я не знаю, как долго мы там сидели — но довольно долго.

И тут я услышал голос Данте: — Я уезжаю в Париж завтра.

— Хорошо, что ты едешь. Это хорошо. Это прекрасно.

Он кивнул. — Я хотел поблагодарить тебя, Ари. За всё.

Смешно. Данте всегда был мальчиком, полным слёз. Сейчас в нём не было слёз. Но я никак не мог сдержать своих.

Он посмотрел на меня. — Я не хотел тебя обидеть.

Я остановился, глубоко вздохнул и посмотрел на его прекрасное лицо, которое всегда будет прекрасным. — Знаешь что, Данте? Когда ты обижаешь кого-то, ты не можешь сказать, что не хотел.

Он встал и пошёл по тротуару.

— Не уходи так просто, Данте. Мне ещё нужно тебе кое-что сказать.

— Что?

— Я люблю тебя. — А потом я прошептал: — Я люблю тебя.

Он обернулся и посмотрел в мою сторону — но не смог посмотреть на меня. Он просто смотрел на землю. А потом посмотрел на меня. Знакомые слёзы текли по его лицу. Слёзы падали как дождь, который обрушивается на пески пустыни во время бури.

Он медленно обернулся и ушёл.

Сорок два

Я СЕЛ, ЧТОБЫ НАПИСАТЬ в своём дневнике. Я смотрел на чистую,