Гамбит дождября - Андрей Люмнов

— Давай, — согласилась она.

Дальше ели молча.

После трапезы она собрала тарелки и принесла чашки, налила кофе.

— Расскажешь историю платья?

— Есть с ним одна история… — Артём задумался. — Отложим рассказ до вечера? А то у меня темы для исповедей закончатся.

— Отложим, — охотно согласилась Марина. — Расскажешь мне про свой импринтинг.

— Про что? — удивился Артём.

— Импринтинг. Термин в психологии. Простыми словами — это якорение, привязывание сильных эмоций к вещам, местам, песням.

— А, это вот так называется?

— Да. Почти всему есть термин. И прости меня.

— За что?

— За вот это демонстративное обнажение, не нужно было. Тем более перед пациентом. Ты вчера так сильно раскрылся и уснул. А я укрыла тебя и ходила тут обнажённая. И со мной тоже случился импринтинг. Я ведь вчера долго стояла там, у кресла, голая и представляла, как ты сидишь за шахматами и не обращаешь на меня внимания.

— Я вечером всё расскажу, почему так — и с платьем, и со мной.

— Хорошо. Тогда я сейчас вымою посуду и переоденусь. Поможешь мне выбрать?

— Помогу. Только, чур, при мне не переодеваться!

— Ни в коем случае!

Артём вернулся в гостиную.

— Артём, ну что, я готова! Пойдём?

Марина стояла перед ним и протягивала ему руку.

— Пойдём.

Артём поднялся и прошёл мимо её руки.

В гардеробной Марина перебирала вещи.

— О, джинсы-клёш! Жаль, мне длинны, а из-за расклешённости их не подвернуть. А это что?

Она выудила из кучи кожаные штаны, в которые могло бы поместиться три Марины.

— О, жилетка. Карго-стайл!

Она надела её прямо поверх полотенца.

— М-да, явно велика. Жаль.

Жёлтый шёлковый халат с вышивкой ей оказался впору, но она его отложила «на вечер» и достала огромный свитер «с оленями».

— Какая прелесть!

Марина накинула его на себя и… утонула. Свитер был больше размеров на пять — ей почти до колен.

— А из него получится шикарное платье, если обрезать рукава и перехватить ремнём! У тебя есть ремень?

— Не уверен, но что-нибудь придумаем.

— Тогда я выбираю этот свитер! С ним у тебя нет ассоциаций?

— Есть. Его оставил добродушный великан.

— Сказочный?

— Почти. Принюхайся к нему.

— Лесом пахнет.

— А точнее?

— Хвоей, смолой.

— А ты, когда ехала, хвойные деревья видела?

— Нееет.

— Да, тут целая история. Пойдём, расскажу.

Они вернулись в гостиную, Артём сел в кресло.

— Лет пять назад, в «снегабрь»…

— Во что?

— Сейчас у нас «дождябрь», а зимой — «снегабрь».

— Даже так?

— Да. Снега выпадает по колено. И вот в одну из особенно снежных ночей, когда ветер выл так, что казалось — сорвёт крышу, кто-то постучал в дверь. Ну, думаю, путник приюта ищет, открываю. А на пороге лось. Да-да, самый настоящий лесной великан с огромными рогами, покрытыми инеем. Он явно заблудился и пришёл за помощью. Ну я впустил его в предбанник.

— У тебя и баня есть?

— Есть, там, — он махнул рукой, — сбоку, метров тридцать под дождём. Хочешь попариться?

— Хочу, но после дождя.

— Разумно. Так вот. Утром лось ушёл, но оставил на вешалке этот свитер — он зацепился за гвоздь. Я сначала хотел выбросить его. А потом разглядел вышитых оленей и передумал — лось отблагодарил свитером с оленями!

— Мистика. Тогда я не буду обрезать рукава, просто закатаю. А что насчёт ремня?

Артём сходил в курятник и принёс кусок верёвки, добротной, пеньковой.

— Подойдёт?

— Класс! Винтажное платье из свитера и пояс! Хоть сейчас на подиум.

Марина закатала рукава, подвязалась верёвкой и прошлась.

— Как тебе?

— Шикарнейше, — улыбнулся он.

— Спасибо огромному лосю за это шикарное платье!

— Ты готова готовить?

— Уже пора?

— Пока приготовим, уже будет время обеда.

— А что будем готовить?

— Ну, суп, если не возражаешь, вчерашний доедим.

— Не возражаю. Вкусный суп, деревенский. А на второе?

— А что бы ты хотела?

— Ты будешь смеяться, но котлет хочу. Но у тебя нет мяса…

— Мяса — целый погреб!

— Серьёзно?

— Ну не целый, четверть погреба. Свинина, говядина, баранина, две-три тушки кролика и пяток куриных.

— Вот это запасы! А погреб ты мне не показывал.

— Я и чердак тебе не показывал…

— Ещё и чердак есть?!

— А как же. Без чердака в доме было бы холодно.

— Так, чердак потом. Но обязательно! Выдай мне полкило мяса и мясорубку!

— А вот мясорубки нет. Так что с котлетами не получится.

— Но получится с шницелем! Те же котлеты, но мясо мелкопорублено. Ножи, я заметила, у тебя острые. Так что тащи мясо.

— И картошку?

— А что ещё есть?

— Рис, греча, чечевица, горох, мука.

— Не надо муки.

— Лапшу домашнюю можно сделать…

— Можно, но не сегодня. Греча со шницелем устроит?

— Вполне.

— Тогда неси. Полкило мяса, пару стаканов гречи и стакан муки.

Артём одобрительно кивнул.

Через пять минут Марина выгнала его из кухни. Ему даже показалось, что она подпёрла дверь.

— Кушать подано! — торжественно объявила Марина. — Всегда хотела так сказать… — добавила она, будто извиняясь, и рассмеялась.

— А передник ты где нашла? — удивился Артём.

— Лежал скомканный в ящике с ножами и вилками. Зачем ты с ним так?

— За ненадобностью.

Стол был сервирован полностью — суп уже разлит по тарелкам, блюда с гречей и горой шницелей ждали своего часа в центре. Рядом стояла корзина хлеба и дымящаяся турка.

— И даже салфетки нашла.

— У нас сегодня торжественный воскресный обед!

— Отмечаем твою победу?

— Ты о чём?

— Ты первая женщина здесь, которой я позволил хозяйничать на своей кухне. Дал я вчера маху, конечно. А сегодня ты меня и вовсе выгнала.

— Заметь, я это сделала сама, добровольно, без всяких шовинистских принуждений. «Женщина! Твоё место на кухне!»

Он только усмехнулся и начал есть.

— Спасибо, было вкусно. А что ты добавила в кофе?

— Кардамон. Нравится?

— Необычно.

— А мне было приятно готовить. Я отвыкла уже… Когда живёшь одна, то для себя одной неинтересно.

— И теперь ты отнимешь у меня