Гамбит дождября - Андрей Люмнов

водоснабжением так ничего и не придумал. Те, кто в первый раз приезжает, обычно удивлены отсутствием горячей воды и тем, что воду надо приносить вёдрами. Многие не возвращаются, но есть и те, кто находит в этом особый колорит и специально приезжает сюда хоть на сутки раз в год.

А ни одной женщины у меня с тех пор не было. Почти не было. И мне казалось, что у меня появилась гаптофобия (боязнь прикосновений, проще говоря). А сегодня взял тебя за руку и не почувствовал отторжения. Ты прости меня, я просто слишком одичал здесь, я завтра всё объясню...

Второе дождября. Продолжение

— Артём? — позвала Марина.

Он не ответил. Она погасила бра и встала, подошла к его кровати, наклонилась и послушала, как он дышит.

— Я тебя вылечу, обещаю...

Она поцеловала его в лоб и, сняв с себя халат, укрыла его.

Отойдя от кровати, посмотрела на отражение себя голой в тёмном стекле окна, провела руками по телу, покружилась на месте и вышла из номера.

Ей было странно ходить одной, без Артёма, да ещё и в чём мать родила. Она спустилась вниз, сварила себе кофе, потом с чашкой в руках прошла в теплицу и долго пила кофе, глядя на струи дождя над головой.

Вернувшись на кухню, помыла чашку и вернула всё на свои места. Прошла по холлу, посмотрела на шахматы, заметила барометр над бюро — стрелка показывала «дождь». Она улыбнулась. Ещё раз увидела отражение своего тела в окне гостиной и осознала, что расхаживает голой. Зашла в комнату, служившую гардеробной, и выбрала себе платье. Утром оно показалось ей слишком скромным, а сейчас она нашла его вполне уместным — и на роль ночнушки, и на завтра.

Вернувшись в гостиную, снова посмотрела на своё отражение в окне и услышала щелчок. Обернувшись, увидела: стрелка барометра встала на «Ясно».

— И мне всё ясно. Ясно и немножко грустно.

Она поднялась в номер, легла на свою кровать и забралась под одеяло. В голове было ясно, а спать не хотелось. Она долго лежала и слушала перестук дождя и ритмичное тиканье будильника.

«Странно, — подумала она. — Как быстро это место стало... домашним. Два дня назад я мчалась по дороге, не зная куда. А теперь вот лежу в чужом платье под чужим одеялом, и это кажется самым естественным на свете».

Она провела рукой по простыне — грубоватой, постиранной в жёсткой воде.

«Он спит там, за два шага. Девять лет никого не подпускал ближе, чем на вытянутую руку. А сегодня водил меня за руку и один раз обнял».

Дождь за окном вдруг стих — всего на одну секунду. А потом хлынул с новой силой.

Марина повернулась на бок, чтобы видеть его.

«А вдруг он тоже лежит с открытыми глазами и притворяется, что спит? Считает капли дождя?»

Капли стучали. Будильник тикал.

«Ясно...» — вспомнила она стрелку барометра.

«Нет, не ясно. Ничего не ясно. Кроме одного — я рада, что пошёл дождь и я укрылась здесь».

Она закрыла глаза. А дождь барабанил в стекло, отмеряя секунды, которые стекали, как время, каплями вниз.

Завтра будет новый день. Возможно, солнечный. Но сейчас, в этой тёмной комнате, под аккомпанемент дождя, Марина впервые за долгое время чувствовала себя не психологом, не взрослой женщиной, а просто человеком. Человеком, который хочет, чтобы этот странный, очищающий дождь длился как можно дольше.

Третье дождября

Будильник загремел ровно в шесть утра. Артём выключил его и сел на кровати, скинул с себя халат Марины, с удивлением разглядывая его. Посмотрел на Марину. Она крепко спала.

«Пусть спит, не буду будить голую женщину».

Он обулся, прошёл в ванную, ополоснул лицо — традиционно трижды. Вышел, аккуратно придерживая дверь. Через пять минут вернулся с двумя вёдрами воды, прошёл и наполнил душевой бак. Делать это тихо с ведром в каждой руке было нетривиальной задачей.

На пороге он обернулся проверить — не разбудил ли Марину. Заметил, что с неё сползло одеяло, открыв её по пояс, а ещё — что она одета. Облегчённо вздохнул, поставил вёдра, подошёл, поправил одеяло и подоткнул, чтобы не сползало, забрал вёдра и вышел.

— Доброе утро, — элегантно спускалась по лестнице Марина. — Который сейчас час?

— Время завтракать, — ответил Артём, отвлекаясь от шахматной доски.

— А что сегодня на завтрак?

— Поридж с земляникой… — Артём выдержал паузу, — опять не завезли. Ближайшая поставка продуктов будет после дождя.

— Я согласна на яичницу, как вчера!

— Вот и готовь, как вчера. Теперь ты знаешь, что где.

— С удовольствием! И кофе нам сварю.

Артём одобрительно кивнул и вернулся к решению шахматной задачи.

Марина подошла к нему и присела на корточки напротив.

— У меня такое чувство, что у нас вчера что-то было.

— Я вчера уснул во время «исповеди». А утром один готовил хлеб.

— И ты на это за меня злишься?

— Да не злюсь я.

— Да я вижу, — Марина хлопнула его ладонью по колену. — Я виновата только в том, что под впечатлением от твоего рассказа долго бродила по твоему замку, обдумывала, анализировала. Платье вот себе нашла. — Она встала и покружилась. — Как тебе?

— Платье хорошее, просто именно с этим платьем у меня плохие воспоминания. А на то, что проспала, я совсем не злюсь — ты в своём праве, ты на отдыхе и сегодня воскресенье.

— Прости, я не знала про платье, — Марина сделала несколько движений, и платье упало на пол. Она, нисколько не смущаясь, нагнулась и подняла его, а потом развернулась и стала подниматься по лестнице. — Сейчас переоденусь и приготовлю нам завтрак.

Прошло минут пятнадцать, когда она вернулась, завёрнутая в полотенце. На теле блестели капли воды.

— Я решила, что надо с себя смыть даже запах этого платья. А после завтрака мы вместе выберем мне одежду на сегодня. Ты не против?

— Вот только переодеваться при мне не надо, ладно? У нас теперь отношения доктор — пациент, если ты забыла.

— Я помню, — сказала Марина и прошла на кухню.

— Артём, иди завтракать, — позвала она через некоторое время.

Артём молча пришёл, посмотрел на стоящие рядом тарелки и переставил свою на другой конец стола.

— Давай