#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было - Ирина Борисовна Оганова

– Ой, только не это! – Ильяс вскочил с кровати. – Смотри, я уже готов!

– К чему ты готов? – смеялась Мария, разглядывая его обнажённое накачанное тело.

Ильяс смущённо прикрылся руками.

– Ко всему готов! А вот ты сейчас будешь сопротивляться.

– Всё! Кофе, и на улицу. Ильяс?

– Да, милая.

– Ты можешь кое-что для меня сделать?

– Всё, что хочешь!

– Останови время. Почему, когда ты приезжаешь, оно несётся как угорелое? Пусть помедленнее. Так же нечестно! Самое лучшее пролетает за миг, а плохое тянется нудно и бесконечно.

– Договорились! Начинаю действовать! – заржал Ильяс и побежал в душ.

– Делай кофе, я по-быстрому!

* * *

Они шли по Невскому, уже хорошо знакомому Ильясу, он крепко держал Марию за руку и с одобрением поглядывал по сторонам.

– Всё-таки красивый город ваш Петербург. Особенно летом. Зимой, честно говоря, мне не до красоты было. Не проникся. Холодрыга, все с унылыми лицами, словно их насильно на улицу выгнали. А сейчас просто радость какая-то! И что народ в масках, не смущает, привыкаешь ко всему потихоньку. Жаль только, закрыто всё, не посидишь нигде.

– Вроде двадцать девятого веранды откроют. Ты что, опять есть захотел?

– Да нет! – засмеялся Ильяс. – Но захочу! Погуляем и закажем домой. Или хочешь, что-нибудь приготовим?

– Нет уж! Не хочу на это время тратить.

– Так я сам всё сделаю!

– Не спорь! Сейчас к памятнику Петру Первому идём. Свернём у Елисеевского магазина и улочками. Ещё столько надо тебе показать! Хочу, чтобы ты влюбился в Петербург окончательно и бесповоротно.

– Я влюблён в тебя. Это одно и то же… – словно сам себе тихо сказал Ильяс. – Куда ты так бежишь? Мы что, опаздываем?

– Нет, просто привычка. И никуда мы с тобой не опаздываем.

«Уже опоздали везде…» – подумала Мария и чуть замедлила шаг.

– Непривычно ходить по городу… Закрыты парки, прогулочные кораблики по каналам не снуют… Это площадь Искусств. Видишь памятник Пушкину в сквере? За ним Русский музей. А это гостиница «Европейская».

– А Пётр Первый когда?

– Ильяс, до него ещё дойти надо! Ну и ленивый же ты!

– Вот это неправда! Я молодой, перспективный, ответственный работник.

– Кто тебе это сказал? – ехидно спросила Мария.

– Мама! – засмеялся Ильяс. – Да шучу я! Начальство на работе. Меня повысить хотели, а тут эта пандемия!

– Ещё успеешь! Ты молод, полон сил…

– Хватит уже иронизировать! Потом мне всегда казалось, что молодость – не так уж и плохо!

– Нет, не плохо, Ильясик. Это гораздо лучше, чем старость…

– Опять свою шарманку завела?! Скажи ещё, что ты старая!

– Ну уж не старая, конечно… Всё! Не хочу об этом! А вот и Исаакиевский собор. Мощь! Архитектор – Огюст Монферран.

– Я всё равно не запомню.

– Ильяс, ты вроде отличником в школе был. Магистр!

– И при чём здесь Монферран?

– Ага! Запомнил! – Мария подняла руку и тихонько постучала кулачком по его голове.

– А это что значит?!

– Ничего особенного. Проверила, не пусто ли у тебя там.

– И как? – улыбнулся Ильяс.

– Полный порядок!

«С ним можно дурачиться, молоть чепуху, чувствовать себя влюблённой девчонкой, скакать вприпрыжку… Так и хочется вцепиться в него и кричать: “Не уезжай! Не оставляй меня одну! Нам же так хорошо вместе!”» Мария то забывалась, то снова вспоминала, что совсем скоро они опять расстанутся. Полетят звонки, сообщения… А потом случится то, о чём она больше всего боялась думать. Он станет несвободным, а значит, чужим, и ей придётся, как воровке, красть его каждый раз, делая вид, что это в порядке вещей. В сквере перед памятником Петру прямо на траве парами и группами расположились люди, в основном молодёжь, болтали, смеялись, подставляя лица жаркому солнцу.

– На скамейках нельзя, а на траве сиди сколько хочешь! Чудеса у вас тут в Питере. А вообще прикольно. Я реально начинаю любить твой город.

– Ему скажи спасибо. – Она широким жестом обвела рукой памятник Петру. – Если бы не он, не видать нам Петербурга.

– Другой бы кто-нибудь прорубил окно в Европу. Это было предрешено самим расположением города, – усмехнулся Ильяс.

– Так ты всё же что-то знаешь! Крылатая фраза из «Медного всадника» Александра Сергеевича Пушкина, – засмеялась Мария.

– Не столько, сколько ты, но знаю. Ты про нефть и газ тоже не всё знаешь.

– Мне это, конечно, жизненно необходимо! Пошагали дальше. Справа Адмиралтейство, Зимний дворец… и Дворцовая площадь. Там мы уже зимой были. – Мария без остановки рассказывала ему обо всём, что попадалось в поле зрения по обе стороны гранитной набережной и, как показалось Ильясу, кайфовала от этого больше, чем он.

– А теперь ты должен пройтись со мной по Дворцовому мосту. Мы остановимся и немного там постоим.

– Зачем? Вид красивый?

– Это моё сакральное место, – встав на цыпочки, прошептала Мария, точно раскрывала ему страшную тайну.

Ильяс сначала не понял, о чём она, потом заулыбался и, как обычно, схватил её в охапку.

– Я твоё сакральное место, Мария, только я!

Она и не думала вырываться.

– Ильяс, а ночью пойдём смотреть, как разводятся мосты. Первый раз такими эмоциями переполняешься! Да что там! У меня каждый раз дыхание останавливается.

– И плакать начинаешь? – засмеялся Ильяс.

– И плакать тоже. Да ну тебя! Чёрствый ты!

– Я-я-я-я-я-я??? Ну-ка быстро бери свои слова назад!

– А то что будет?!

– Зацелую на глазах у всего Питера!

– Тоже мне, испугал!

– Что, если сейчас твои школьники по Невскому прогуливаются? – ржал Ильяс и не отпускал Марию.

– Ничего страшного. Скажу, какой-то сумасшедший дагестанец пристал, еле отбилась.

– Ты тоже, Машенька, ещё та хитруля!

– С кем поведёшься, Ильясик.

Они хохотали, подначивали друг друга, а Мария замечала, как молоденькие девчонки засматриваются на Ильяса. «Завидуют! А завидовать нечему. Со стороны счастье-счастье, на душе горько-горько…»

Чем ближе они подходили к середине Дворцового моста, тем медленнее и мельче становился шаг Марии. Она словно пряталась в своём, никому не ведомом мире и не воспринимала ни шум проезжающих машин, ни порывов поднявшегося ветра. И Ильяса, который продолжал держать её за руку, но чувствовал, как её тоненькая ручка ослабла и беспомощно повисла плетью. Мария подошла вплотную к чугунной ограде, облокотилась на неё всем телом, наклонилась и стала что-то внимательно рассматривать. Он молча пристроился рядом. Внизу, чуть покрытая рябью, неторопливо несла свои тёмные воды Нева, а впереди, словно на холсте художника, открывалась поразительная перспектива, и казалось, будто город единым потоком сливается с мистической рекой до самого неба, которое вдоль и поперёк расписано мазками рваных облаков. Ильяс ещё раз посмотрел туда, куда устремила свой взгляд Мария, но