Сделай громче - Денис Нижегородцев

– Разумеется!

Вскоре отец вещал уже мне обо всех плюсах этого чудесного места, деликатно умолчав о моей выписке…

– У тебя уже появилась здесь своя клиентура, которую нельзя просто так бросить, они нуждаются в тебе: Наполеон… Леха… Сергей… Кроме того, и книгу писать здесь будет проще и спокойнее, я уже договорился о камере для буйных, несколько часов в день она свободна и там тебя никто не побеспокоит! Ну и я буду навещать тебя значительно чаще, чем раньше.

– Заманчивое предложение… Я подумаю… А хотите… хочешь, я даже посвящу тебе эту книгу? – предложил я в ответ.

– Ничего себе!..

– …Мне было бы очень приятно!

– Я уже даже эпиграф придумал, – признался я.

– Ну-ка, ну-ка!

– Моему самому близкому человеку, который испортил мне жизнь…

– Оля-ля!

– …и благодаря которому я стал гениальным психологом!

– Хммм… А знаешь… гениально, сына, абсолютно гениально!..

– …Годится!

– Спасибо, пап! Но я пошутил… Лучше эпиграфом я сделаю древнеримское: Cogitationis poenam nemo patitur…

– …Хорошо, что мысли не наказуемы!

– Вот-вот, сынок, и я также думаю!

После чего санитары на моих глазах поместили опасного пациента в смирительную рубашку и повели из кабинета главного врача в его палату.

– Ну ты это, заходи если что, – обернулся он напоследок.

– Конечно! – я посмотрел на часы. – Завтра утром, в девять!

Потом я еще долго смаковал подробности последних дней: пока ехал домой в такси, гулял на ночь глядя в парке и до утра не мог сомкнуть глаз, вспоминая, как все было. Кажется, весь этот сумасшедший спектакль с чтением мыслей, отцами, детьми и единокровными сестрами, наконец, закончился. Аркадич успокоился. А я, наконец, его уел…

Конец.

P. S.

Вы, конечно, жаждете объяснений. Чтобы, как у Агаты Кристи главный герой собрал вместе всех причастных и рассказал, что, черт возьми, произошло! Ну что ж, побуду для вас Пуаро…

Итак, жил-был гениальный психиатр и как это часто бывает среди гениев, не очень здоровый в других отношениях человек – Александр Аркадьевич Северов. По молодости не был чужд даже романтики, какое-то время встречался с Ириной Игоревной Лаврухиной, моей будущей мамой. Но когда на свет появился я, отца уже и след простыл. Потому я не Северов и даже не Игоревич. Кто был инициатором разрыва родителей – доподлинно неизвестно, но есть понимание, что иного решения и быть не могло. Отцом в привычном смысле слова Северов стал бы навряд ли. Да и гипертимная Ирина Игоревна рядом с таким нетривиальным и мозаичным человеком продержалась бы недолго. А мне по понятным причинам не хотелось бы, чтобы родители поубивали друг друга, оставив ребенка сиротой.

К тому же Александр Аркадьевич придерживался теории, что ребенка до совершеннолетия должна воспитывать мать. Надобность в отце, с его премудростью и жизненным опытом, возникает, мол, когда ребенок – уже взрослый. И следуя этой логике, отец вновь обратил внимание на сына, когда я уже оканчивал школу. Северов способствовал моему поступлению к себе на психфак. Мать, конечно, была против, но не смогла этому помешать, а потом и смирилась.

Впрочем, полноценным отцом он не стал и тогда. Отчасти, чтобы не конфликтовать с матерью. Или можете поверить его смехотворным объяснениям об опоздании на следующую пару… Моя версия – ему просто не хотелось нести ответственность за семью. Тем не менее, последующие годы он курировал меня как учитель, научный руководитель и супервизор. Способствовал, чтобы я стал психологом, давал советы о подборе персонала и личной жизни и даже в большинстве случаев оказывался прав. Однако имел на меня столь сильное влияние, что во многом наперекор ему я нанял в офис неправильную помощницу и женился на неправильной женщине. А в итоге погряз в быту, семейных дрязгах и кризисе среднего возраста.

Совратил ли отец мою бывшую жену, чтобы устроить мне встряску? Не исключено. Как и то, что это был не он, хотя все вполне укладывается в его сумасшедшую логику. А означает это лишь одно – в рамках борьбы со своими «недугами» мне предстоит проработать и «отвязывание» бывшей, с которой прожил плюс-минус всю сознательную жизнь.

Но кроме моей жены и матери, были у Северова, разумеется, и другие отношения, в частности с мамой Насти. Там похожая история: в воспитании не участвовал, а интересовался еще меньше, поскольку девочки продолжателями дела отца становятся еще реже. Так и случилось, Настя стала айтишницей, надолго пропала из вида, а снова появилась на горизонте отца после собственной драмы, о которой я подробно уже рассказывал и повторяться не буду.

Узнав о ней от коллег, Северов увиделся с Настей, которая его даже не вспомнила. Тогда и он решил не сознаваться ей в отцовстве. Зато увидел в смышленной девушке отражение собственного психологического дара и придумал идею фикс: и Настю поднатаскать по специальности, и мне встряску устроить, чтобы жизнь заблестела новыми красками.

Отец внушил сестре, что только я и смогу решить ее проблему. Но поскольку психологов она боялась как огня, он надоумил ее сначала проследить за мной и моим окружением, и лишь убедившись, что я безопасен, отправиться ко мне на сеанс. Таким образом, встреча в метро не была случайной. Мысли сводной сестры, думаю, я прочел плюс-минус близко к оригинальным. Но и Настя была не промах – не думала ничего такого, из-за чего я мог бы заподозрить дальнейшее развитие событий. Другими словами, пытаться быть психологом в семействе психологов – лучший способ обмануть самого себя.

Решение устроить шоу со связыванием секретарши было Настиным, она в самом деле испытывала посттравматический эффект после всего того, что с ней случилось. А Северов действовал как серый кардинал, лишь издали подталкивая сестру к встрече со мной. Но, разумеется, прогнозировал, что я отправлю ее подлечиться. Тем более, что отец считал пребывание в подобном учреждении делом полезным, как для восстановления психического здоровья, так и в рамках психологического обучения.

В дальнейшем он держал руку на пульсе дочери через знакомых психиатров, посещал Настю в больнице, нашел время, наконец, сознаться ей в отцовстве и даже рассказал о наличии у нее сводного брата. А также предложил обучиться у меня всем премудростям нашего дела, чтобы со временем, возможно, занять и мое место. Ведь конкуренция в нашей семье – все!

Тогда-то Настю и выпустили из больницы. Она появилась на моих лекциях, интригуя неожиданными уходами и приходами в духе отца. А затем действительно стала учиться у меня всему, идя на