Это снова ты - Алекс Хилл

с какими эмоциями, где расставляет акценты, на чем фокусируется – на себе, на своих реакциях, выводах, желаниях. Если бы я не знала предысторию, то вряд ли бы что-то заметила. Но я знаю… Знаю, чего ему стоило это обновление.

Красное вино пощипывает язык. Ароматный вечерний воздух щекочет нос. Сонечка мирно посапывает на руках у Димы, и это меня ни капли не удивляет, а он с братом обсуждает крестины. Эта тема какое-то время назад была довольно острой. И родители Насти, и наши настаивали на том, что малышку необходимо крестить как можно скорее, но Саня был тверд и упрям в своем решении – крестным его дочери станет только Дима, а Бог любит ее и без всяких формальностей.

– Завтра сгоняем в церковь, – подводит итог Саша. – Ксю, ты ведь не занята?

– А я зачем?

– Как зачем? Ты крестная.

– Саша! – Настя бросает на мужа многозначительный взгляд. – У нее уже есть немаловажный статус.

– И что?

– И то! Крестной будет Аня, – строго произносит Настя, заговорщически поглядывая на Зимина. – Я позвоню ей завтра, и они с Витом приедут из Азова к следующим выходным.

– Настюш, я прекрасно отношусь к Ане, но…

– Дим, ты не отнесешь Сонечку в дом? – перебивает мужа Настя. – Ксюша тебе поможет, покажет, где и что, а я пока объясню Саше, почему вы оба не можете быть крестными.

– Без проблем, – посмеивается Дима и аккуратно поднимается, удерживая на руках спящую Соню.

– А мне это никто не хочет объяснить? – интересуюсь я.

Мы с братом переглядываемся. Такое чувство, что сейчас у нас один мозг на двоих, и то украденный у какого-нибудь городского дурачка. Дима с Настей тихонько хихикают, заставляя нас с Саней чувствовать себя еще глупее.

– Я объясню, Ксю, – произносит Зимин, – идем в дом.

Шагаю за Димой по мягкой траве. Пульс отчего-то учащается, голова немного кружится. Хотелось бы списать все на вино, но вряд ли дело в нем. Это предвкушение и дурная надежда, но на что? Не понимаю. Боюсь себе признаться. Разглядываю широкую спину Зимина, следуя за ним по пятам. Перед дверью он останавливается и пропускает меня вперед, одарив таким взглядом, что трясутся поджилки. Что-то происходит. Что-то изменилось сильнее, чем я могу осознать.

В мирной тишине мы с Димой укладываем Соню в колыбель. Зимин долго смотрит на нее, а затем на меня.

– Твоя копия, – мягко шепчет он, – такая же милая кнопка.

– И так же к тебе липнет.

– Да, и это тоже.

Бесшумно покидаем комнату. Дима закрывает дверь спальни, берет меня за руку и ведет к дивану в гостиной, молча предлагая присесть.

– Ну и в чем прикол с крестинами? – вполголоса спрашиваю я, опустив голову.

Большой палец руки Димы проходится по костяшкам моей, пауза затягивается, заставляя волноваться еще больше. Следующие несколько секунд мы сидим в полумраке комнаты, Зимин медлит с объяснениями.

– Ксю, – наконец начинает он, – дело в том, что крестные родители не могут состоять ни в каком родстве, кроме духовного.

– И что это значит? Мы и так не родственники.

– Верно, но крестные не должны быть и супругами…

– Не смешно, – мрачно обрываю я, – эта шутка уже…

– Какие шутки?

Вскидываю голову. Зимин стискивает мою ладонь и переплетает наши пальцы.

– Я же сказала, не смешно, – произношу куда жестче, чем диктует ситуация.

– А я сказал, что не шучу, – мигом парирует он.

И снова возникает пауза. Она заползает за шиворот футболки, мечется в районе груди, пытаясь отыскать путь к сердцу. Дима не упускает моей реакции, и его привычное спокойствие развеивается, как дымок от потухшей спички. Внимательный взгляд не отпускает мой, зрачки расширены, грудь вздымается от учащенного дыхания.

– У тебя есть планы на завтрашний вечер? – нарушает тишину Зимин. – Мы могли бы встретиться и…

– Ты-ы-ы… – Глухой вздох срывается с моих губ. – Ты издеваешься?

– А ты так это видишь? – с легким укором бросает он.

– Я просто не понимаю… – Беспомощно мотаю головой. – Ничего уже не понимаю…

– Что тут понимать, Ксю? У нас с тобой ничего нового. Но если ты не хочешь продолжать, так и скажи. С твоей стороны все могло измениться, это нормально.

Мой лоб натягивается от удивления, шею обдает жаром, будто я глотнула огня.

– А с твоей? Что с твоей стороны? – спрашиваю я.

– Ммм… – задумчиво тянет Зимин, поднимает наши руки к лицу и потирается губами о мою ладонь. – Сложно объяснить в нескольких словах.

– А ты попробуй.

Теплое дыхание от тихого смеха Димы скапливается на кончиках моих пальцев, а в следующую секунду ровный и спокойный голос без труда касается сердца:

– Ксю, оказалось, в моей жизни был лишь один человек, в любовь которого я безоговорочно верил. И этого же человека я разрешал себе искренне любить в ответ. Насколько мог, конечно. Мне пришлось многому учиться заново, и я все еще учусь, но все, что касается тебя, все, что есть в тебе… – Дима замолкает, словно подбирает слова, – для меня нет ничего более настоящего и правильного. Моего, и только. Это единственное, что я никогда не ставил под сомнение. Единственное, что лечило, а не губило.

Забываю, как дышать, как говорить. Душа раздувается и просачивается сквозь кожу холодной испариной.

– Я пугаю тебя своими признаниями, да? – не скрывая огорчения, говорит Дима, но в следующий миг становится собранным и серьезным. – Ксю, послушай, я не собираюсь давить на жалость или чувство вины. Много воды утекло, согласен. И ты ничем не обязана мне. Я вообще хотел отложить этот разговор, но не вышло. Терпение, похоже, больше не мой конек. Но все хорошо. Слышишь? Все правда в порядке. У тебя есть выбор. Ты можешь отказать мне, послать куда подальше, я и к этому готов.

– Больше пятнадцати лет, – сипло выдавливаю я.

– Что? О чем ты?

– Я бегала за тобой больше пятнадцати лет, а ты сдаешься из-за одного воображаемого отказа?

– Кто сказал, что я сдаюсь?

– То есть?..

– Да, – отвечает Дима, так и не дослушав вопрос. – Ты ведь уже влюблялась в меня…

– Дважды, – напоминаю я.

– Ну вот. Может, это снова буду я? Бог троицу любит. Верно?

Чистая, ничем не омраченная улыбка Димы слепит. Все системы в организме сбоят от перегрузки. Зимин садится ближе.

– Я хочу попробовать, Ксю. Правда хочу, всем сердцем. – В его словах столько энергии, что прошибает и меня. – Знаешь, о чем я мечтал последние несколько месяцев?

– О чем? – нетерпеливо спрашиваю я.

Дима приподнимает мой подбородок, наши глаза встречаются:

– Увидеть, как ты на меня смотришь. Никто так больше не может, Ксю. Только ты. Только в твоих глазах я всегда