Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин

и шея его опять дергалась непропорционально этим птичьим глоточкам. Мне почудилось, что вместе с шеей у Хазина пузырями пульсируют виски, а уши, напротив, слегка втягиваются в череп. Волосы Хазина при этом оставались абсолютно неподвижными, так что я решил, что у него парик. Или он пересадил в голову синтетические волосы. Или конские. Или волосы мексиканца. Одолел Хазин едва полбутылочки.

— Хазин, тебе надо отдохнуть, — посоветовал я. — Съезди в Лоо, могу тебе организовать. Или в Саки. Там открыли отличную грязелечебницу.

Хазин поперхнулся, горлышко звякнуло в зубы, вода выплеснулась через нос вперемешку в соплями, Хазин равнодушно потер пальцем промокшую рубашку.

— Витя, уезжай, — попросил он.

— Я бы охотно уехал. Хоть сейчас. Но ты должен понимать, я оторвался от собственных дел, потратил ресурсы, потратил время, ты должен компенсировать…

— Компенсировать?! — взвился Хазин. — Компенсировать я предлагал раньше, сейчас вопрос о компенсации уже не стоит! Ты вот всем этим… — Хазин ткнул пальцем в лес, — ты всем этим очень сильно осложнил себе жизнь! Теперь деньгами вопрос не решить…

Из кустов придорожной канавы выскочил Роман с тяжелой корягой в руке. Он быстро приблизился к машине и встал рядом с местом водителя. Хазин поднял стекло.

— Витя, ты все-таки мудак, — сказал Хазин. — Ладно сам, зачем Шмулю-то притащил?

Роман постучал ладонью по стеклу.

— Идиоты…

Роман волновался, глаза дикие, по лицу бледно-розовые пятна. «Кочерыжка‑17», опять же в тему.

— Открывай!

Отличная шумоизоляция, голос Романа доносился издалека, я его едва слышал.

— Открывай, говорю!

Роман стукнул ладонью в стекло.

— Я же тебя предупреждал… — прошептал Хазин. — Но ты как был дураком, так и остался…

Хазин сунул руку под пиджак и вытащил пистолет, который я определил как пистолет Ярыгина.

Роман снова хлопнул по стеклу.

Я не знал, что делать, к пистолету я готов не был, Хазин сумел удивить, чего уж тут.

— Хазин, брось, — спросил я примирительно. — Ты же…

Хазин перевел флажок предохранителя, опустил стекло и быстро приставил пистолет к щеке Романа.

— Брось дубину, — негромко приказал Хазин. — Потом мордой в землю.

Роман послушно отбросил корягу и лег лицом в дорогу.

— Хазин…

— Выходи, Витя, — не оборачиваясь, сказал Хазин.

Я вылез из машины. Хазин за мной.

— Тук-тук, — сказал Хазин.

Роман послушно заложил руки за голову.

— Молодец, Шмуля, не дурак, — сказал Хазин.

Я отметил, что руки Романа тоже покрыты пятнами, видимо, от волнения с ним приключилась аллергическая атака.

Роман лежал не шевелясь, фигура его посылала упрек в мою сторону, вполне, кстати, оправданный.

— Ложись рядом.

Хазин навел пистолет на меня.

— Хазин…

— Лежать, сказал!

Можно дернуть в кусты. По лесу не догонит, вряд ли в таком весе Хазин бегун. Главное, чтобы промазал первым выстрелом. Но, похоже, Хазин с оружием обращаться умеет.

Забавно. Ты неосторожно, всего на полсекунды захотел, чтобы жить стало интересно. И стало интересно.

Я лег.

— У нас в машине регистратор, — сказал Роман. — Он все записывает и передает на спутник.

Хазин вскинул пистолет и выстрелил. От неожиданности я вдохнул песок.

Пуля попала в лобовое стекло «восьмерки». На вкус это был не лучший песок из тех, что я пробовал, отдавал соляркой и маслом, видимо, из-за того, что в Тотомицу часто ходили лесовозы.

— Нет у вас регистратора, — сказал он. — Шмуля, ты как был дураком, так им и помрешь, надо чаще ворочать головой.

— Хазин, ты что творишь…

— Это, Витя, будет на твоей совести, — перебил Хазин. — Не стоило тебе соваться в это дело. И вмешивать посторонних не стоило…

Не будет стрелять, я в этом убедился. Если бы хотел убить, убил.

— Ладно, Хазин, повеселились и хватит, — сказал я подчеркнуто усталым голосом. — Надоело.

Я демонстративно поднялся на ноги. Хазин направил пистолет мне в лоб. Из рукава на запястье вывалились золотые часы.

— Вали отсюда, Хазин, — сказал я.

— Что? — Хазин ухмыльнулся.

Второй раз за текущий месяц. Сначала Вайатт Эрп, теперь старый друг Хазин размахивают у меня перед носом огнестрельными вариантами. Если через пару дней на горизонте возникнет Гандрочер Кох с револьвером, я не удивлюсь.

— Хазин, двадцать секунд тебе. Свали — и я забуду этот цирк.

— Ну-да, ну-да, — облизнулся Хазин. — Хорошая попытка, Витя…

А я угадал. На четверть секунды в глазах Хазина промелькнула искра сомнения, и я зацепился за это сомнение.

— Вставай, Рома, пойдем отсюда, — сказал я. — Этому кретину позже все объяснят.

Хазин продолжал целиться. Я протянул руку, выдернул Романа на ноги.

— Хазин, — сказал я. — Я устал от тебя.

Мы стояли на пыльной дороге, я и Роман, Хазин грозил нам «ярыгиным».

— Один кочерыжка, другой отчекрыжка, — Хазин водил пистолетом от меня к Роману. — Вы, случайно, не братья по несчастью?

Остановился на мне.

— Хочу, Витя, спросить тебя как заслуженную отчекрыжку…

Со стороны города послышался сигнал, я повернул голову и увидел «Логан», он приближался с высокой скоростью.

Аглая.

Аглая неисправима. Ну какого черта ее сюда принесло, все почти получилось…

Машина приближалась.

— Так я и знал, — Хазин ухмыльнулся. — Шмуля приехал с мамой…

Хазин засмеялся. Так искренне, что я окончательно убедился — с Хазиным все очень не в порядке, устал мозгами.

— Десять секунд, — сказал я.

Хазин неосторожно почесал голову рукоятью пистолета.

— И что же случится через десять секунд? — спросил он. — Мама Шмули защекочет меня своей бородавкой?!

А смешно. Роман шагнул к Хазину, тот перевел пистолет на него. Роман остановился. «Логан» несся к нам.

— Без пены, Шмуля! Сейчас вы со своим дружком узнаете много нового о самых проникновенных вещах…

Прострелит ноги, подумал я. Не осмелится. Сомневается, сомнение слишком крепкий яд, и он уже начал растворять уверенность Хазина. «Логан» затормозил рядом с «Кайеном», резко клюнул капотом, окатив пылью и мелкой крошкой.

Теперь Хазин перевел «ярыгина» на «Логан». А я заметил, что Роман отставил чуть правую ногу и перенес на нее вес, определенно собрался бросаться. Вот это уже опасно. Перепугавшийся Хазин может случайно и выстрелить.

Из «Логана» выбралась Аглая с огнетушителем.

— А ну опусти пистолет!

Так она крикнула. Необычайно хороша с огнетушителем, отметил я. И смелая. Чудесная девушка. Воспитана на хороших книгах. В том числе и моих. То есть на книге. Аглая. Жизнь, в принципе, прожита не зря. Почему я не встретил тебя прошлым летом? Почему смел думать о недавней девке с ресепшена, о той, которой был мил Спартак, о, Дрося, почему я оскорбляю свой мозг этими жалкими воспоминаниями…

— Отпусти, я сказала! — снова крикнула Аглая.

Хазин увидел ее и словно подавился воздухом. Он снова задышал горлом, глаза раздвинули веки и уродливо выставились желтоватыми белками. Пистолет задрожал в руке, Хазин попытался что-то сказать,