Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– А где проводятся операции?

– Плановые – в больнице Богучан.

– А экстренные?

Александр Вениаминович замялся и ответил не сразу.

– Формально Таёжинский стационар не предназначен для проведения оперативных вмешательств. Но Таёжный – это не просто поселок, а леспромхоз, в котором регулярно происходят несчастные случаи. Поэтому районный здравотдел санкционировал оперативное вмешательство в случаях, когда транспортировка в Богучанскую больницу может стоить пациенту жизни. При стационаре есть ургентная[2] операционная, приемный покой, травматология и две кареты скорой помощи. Фактически Таёжинское медучреждение представляет собой симбиоз больницы, дневного стационара и амбулатории, но с более скромным объемом работы, нежели в многопрофильной ЦРБ. Поэтому карьеру вы там вряд ли построите. Впрочем, другие места, куда в этом году уезжают по распределению выпускники, имеют схожие условия. Сейчас не послевоенное время, никто не поставит вчерашнего студента проводить операции или руководить отделением. Поэтому для выпускников подбирают такие места, где они, если можно так выразиться, не наломают дров, прежде чем наработают достаточный опыт и смогут обходиться без наставников.

– А в больнице соседнего села… Богучанах, если я правильно запомнила… случайно нет вакансии невропатолога?

– Оттуда запросы не поступали.

Чем больше подробностей я узнавала, тем менее привлекательным казался Таёжный. Может, выбрать Анадырь? Там хотя бы есть аэропорт, не придется ехать сотни километров на поезде через тайгу ради того, чтобы вести прием в сельской амбулатории.

Нет. Нельзя поддаваться слабости. Моя цель – не только оказаться как можно дальше от Ленинграда, но и забраться в такую глушь, куда даже письма с трудом доходят.

Таёжный в этом смысле подходил идеально.

Я почувствовала внезапный азарт при мысли о преодолении трудностей, которые сулило это безрассудное, но увлекательное приключение. И решительно сказала, что выбираю Таёжный.

– Вы уверены, Зоя? Обратного пути не будет.

– Я не собираюсь возвращаться.

– И возиться с вами там тоже никто не будет. Самое большее, что вам предоставят – комнату в общежитии с удобствами на этаже.

– Я не ребенок, Александр Вениаминович! Бытовые трудности меня не пугают. – Я улыбнулась, чтобы смягчить свою запальчивость, и добавила: – Когда я была студенткой третьего курса, меня не взяли в летний стройотряд, который уезжал на БАМ. Я тогда очень расстроилась. Теперь хотя бы наверстаю упущенную возможность.

– Что ж, стационару нужны опытные специалисты. Сегодня же займусь вашим переводом.

– Спасибо! Александр Вениаминович, у меня еще одна просьба… Если после моего отъезда меня станут разыскивать…

– Кто?

– Неважно. Я к вам не приходила, и этого разговора не было.

– Вы можете на меня положиться, Зоя. Ваше новое местожительство я никому не выдам.

4

Из-за усталости и переизбытка впечатлений я не могла уснуть даже под размеренный перестук колес и, лежа на жесткой койке, смотрела в окно, за которым мелькали ели, кедры, лиственницы и сосны бесконечной тайги, подсвеченной заходящим солнцем.

Мое путешествие, начавшееся поздним вечером 26 июля, продолжалось уже больше восемнадцати часов.

Я вылетела из Ленинграда накануне незадолго до полуночи и за пять часов полета не сомкнула глаз, мучаясь от боли в заложенных ушах и от храпа соседа – могучего сибиряка под два метра ростом, с трудом уместившегося в своем кресле.

После приземления в Красноярске я долго ждала свой багаж; один из чемоданов, в котором была теплая одежда, потерялся, пришлось подключать к поискам начальника багажной службы; к счастью, чемодан в конце концов нашелся.

Когда я вышла из здания аэровокзала, начался ливень, и в такси я села абсолютно промокшая, выслушав от хмурого, издерганного шофера все, что он думает об испорченной мною тканевой обивке сиденья. Железнодорожный вокзал находился на другом конце города, и в пути я немного подремала, но облегчения этот кратковременный сон не принес.

На вокзале я сдала чемоданы в камеру хранения и заняла очередь в кассу, чтобы купить билет до станции Решоты, а оттуда – до Карабулы[3], конечной точки моего путешествия. Мне повезло, билеты были, в противном случае пришлось бы задержаться в Красноярске минимум на сутки, а это означало бы поиски свободного места в гостинице и лишние расходы.

Ежедневный поезд до станции Решоты отправлялся в 15:00 по местному времени, а на часах, когда я отошла от окошка кассы, было всего десять (то есть шесть утра по Ленинграду).

Мне казалось, что с того момента, когда я захлопнула дверь квартиры на Замшиной улице, прошло несколько суток. В самолете я ничего не ела, и теперь от голода меня подташнивало. В привокзальном буфете продавались только холодные беляши и бутерброды с колбасой сомнительного вида, поэтому мне пришлось снова взять такси и отправиться в центр города, чтобы найти приличную столовую. Заодно я решила посмотреть Красноярск, благо дождь кончился и хмурое промозглое утро неожиданно превратилось в теплое и солнечное.

Город, расположенный на двух берегах Енисея, был зеленым, чистым и ухоженным. Мои представления о Сибири изрядно пошатнулись. Я ожидала чуть ли не снега в июле, но на безоблачном небе, умытом недавним ливнем, сияло солнце; день обещал быть жарким, и я пожалела, что надела вязаный свитер, вместо того чтобы оставить его в чемодане.

Узнав, откуда я приехала, шофер – симпатичный разговорчивый парень, представившийся Пашей, – оживился и сказал, что в Ленинграде живет его старшая сестра, он гостил у нее пару раз и не прочь поехать снова, когда ему дадут отпуск.

– Как у вас со временем? – поинтересовался он, лихо выруливая на набережную.

Я ответила, что должна вернуться на вокзал к двум часам.

– Тогда отвезу вас в торговый центр «Красноярье», он недавно открылся. Гостинцев прикупите для домашних и позавтракаете не в столовой, а в приличном кафетерии.

Мы проехали по Коммунальному мосту, с которого полноводный Енисей был виден как на ладони, и оказались на правом берегу, застроенном жилыми домами сталинской архитектуры. Шофер специально сделал крюк, чтобы поехать мимо местной достопримечательности – кинотеатра «Родина», украшенного большим мозаичным панно «Родина-мать». Я попросила остановиться, чтобы выйти и получше рассмотреть панно, но шофер кивнул на работающий счетчик и сказал, что остановка влетит мне в копеечку.

– Вы лучше потом сюда вернетесь, «Красноярье» совсем рядом.

Остановив машину у входа в торговый комплекс, Паша сказал, что осенью непременно приедет в Ленинград, разыщет меня и познакомит с сестрой.

– Телефончик не дадите? – с надеждой спросил он.

Я покачала головой.

– Понятно… Замужем?

– Нет. Просто не знаю, когда вернусь в Ленинград, и вернусь ли вообще. Я