На закате - Хван Согён

товары. Самое свежее молоко, напитки, печенье я прячу в задних рядах на нижних полках, а продукты, у которых срок годности подходит к концу, выставляю вперед. Со сроком годности у нас все очень строго. Отсканировав штрихкоды, я бросаю все пищевые отходы в специальные пакеты, а упаковки молочных продуктов, напитков и снеков ставлю в кладовую, чтобы потом сдать на переработку.

Что там сегодня осталось мне на ужин? Я начала с напитков: было несколько видов, которые шли по акции «два плюс один» в придачу к закускам. Некоторые покупатели не брали причитающиеся им напитки — они-то и остались. Банановое, клубничное и шоколадное молоко, ячменный чай и чай из кукурузных рылец. Я выбрал последний. Сегодня я особенно голодна, так что надо взять коробку с закусками посытнее: сосиски, отбивные в панировке, рыбные котлеты и всякое такое. Кладу коробку греться в микроволновку. Мой первый нормальный прием пищи за сегодня — ужин в одиннадцатом часу вечера. Из рисовых треугольников в водорослях отбираю четыре штуки с острым соусом и рыбой и с тушеной кимчи и засовываю в холодильник. Съем на завтрак, когда вернусь домой. Так кусочничать, конечно, вредно для здоровья, но экономно, так что вариантов нет. Платят мало, так что хоть какое-то преимущество от работы в магазине.

Я жадно уничтожаю еду, и меня начинает клонить в сон. Говорят, по ночам такие же, как я, усталые молодые парни врываются с ножами в магазины и грабят их. А у нас не такой уж крупный магазин — нет ни банкомата, ни камер слежения. Вместо этого под прилавком хозяин приладил кнопку, на которую надо нажать, чтобы завыла и замигала сигнализация; он несколько раз проверял ее. Сказал: похоже на сирену на автомобиле. До двух ночи изредка заходят покупатели — за сигаретами, выпивкой, соком, лапшой быстрого приготовления или каким-нибудь снеком. Между двумя и тремя часами ночи по округе ездит машина, доставляющая товары. Всегда примерно в одно и то же время, ближе к трем, останавливается у нашего магазина.

Я проверяю товары по списку на экране компьютера. Сижу у прилавка, то дремлю, то просыпаюсь, но вот машина приехала, и я расставляю на полках банки с газировкой, бутылки с алкоголем, сладости, коробки с готовыми обедами. Теперь время уборки. Я подметаю пол и протираю его влажной тряпкой, мою металлические столы и стулья, расставленные по обе стороны от входной двери магазина. Выношу мусор и выкидываю его в бак на обочине дороги. В четыре утра приезжает мусоровоз. Потом у меня есть еще часа полтора, чтобы подремать. При такой работе спать получается только урывками, поэтому долгожданный сон бывает сладок. Но иногда, вот, например, сегодня, хочется лечь и выпрямить спину, поэтому заснуть не получается. Так проходят мои дни.

Я смотрю на свою жизнь и понимаю, что она совершенно не примечательна, даже вспомнить особенно нечего. Черт возьми, неужели я вот так и состарюсь? Интересно, стань я известным драматургом или режиссером, было бы лучше? Смотрю на своих ровесников: все, как и у меня, — сплошная неопределенность. Замуж выйти? Иногда я думаю об этом, но куда мне — становиться чьей-то женой, я зверушку-то завести не могу. Привязаться, беспокоиться, бояться, заботиться, уделять внимание, быть рядом, ненавидеть, злиться и одновременно обожать и лелеять, не смочь расстаться, привязаться снова — и так по кругу. Смотреть противно, как некоторые мои друзья вот так вот живут с собаками или кошками. Подруга как-то уехала в отпуск на десять дней и оставила мне свою белую мальтийскую болонку. Она, конечно, красивая, но прыгать вокруг нее, ухаживать, присматривать — увольте, терпеть не могу. Не хочу так жить и не буду. Так что мужчины для меня только обуза.

Был ли у меня яркий роман? Насчет этого не знаю, но с парочкой парней встречаться доводилось. Моя первая любовь — однокурсник с факультета изобразительных искусств. Мы оба витали в облаках, только он еще больше, чем я. Он снимал маленькую однокомнатную квартиру напротив университета, и, когда на четвертом курсе мне было негде жить, я поселилась у него. Как раз тогда, когда умер отец, а дядя заплатил за мою учебу. Парень мой начал поговаривать про свадьбу. Его родители были обеспеченными провинциалами, но не то чтобы какими-то богачами. Он без конца капал мне на мозг, что надо съездить к нему домой познакомиться с ними. Иногда я спрашивала у него, будто бы от лица собственного отца: «И как же вы собираетесь жить, молодой человек?» — «В окружении прекрасных картин!» — «Ха-ха». Я смеялась, в буквальном смысле глядя на прекрасное, — подняв глаза к небу. «Ну а работа?» — «Я же художник, буду заниматься искусством». — «Ты что же, думаешь, в наше время искусством можно заработать? Бред собачий! Ну а дом? Жить-то где будете?» — «Пока поживем в однокомнатной квартире, а когда нас станет трое, если будет неудобно, переедем. Я слышал, в мансардах неплохо живется». — «Хочешь, чтобы моя дочь и внуки на чердаке жили?» После университета я поступила в театральную труппу, а он, так как был из более благополучной семьи, остался учиться в магистратуре. Недавно встретила его: работает куратором, что ли, в какой-то там художественной галерее. Такая же ерунда, как и мой театр. Наши отношения были не любовью, а скорее просто игрой.

Второго мужчину я встретила, когда работала в издательстве. Он был журналистом, на три-четыре года старше меня. То ли он сам был так трудолюбив, то ли ему помогали родители, но он приобрел довольно просторную квартиру. Стать журналистом его сподвигло вовсе не чувство справедливости и не желание разоблачать убийц и недобросовестных политиков. Он был обычным клерком, который, окончив престижный университет, ходит в галстуке на работу в презентабельный офис. Однажды он опоздал ко мне на встречу часа на полтора, я, конечно, раз в десять минут отправляла ему эсэмэски, пытаясь выяснить, где он, а оказалось, что он дежурил у дома какой-то кинозвезды, которая собиралась разводиться. Рассказал мне про ее мужа, про ее любовника. Это и была его работа. При этом он любил рассуждать о Сэмюэле Беккете или Бертольте Брехте, делая вид, что смыслит что-то в театральном искусстве. Потом шел караулить какого-то певца, обвиненного в причастности к незаконному игорному бизнесу, у ресторана, где тот часто бывал. Так мой парень сделал несколько спецрепортажей. Мне он до смерти наскучил. Я изменила ему пару раз, он позвонил мне, чтобы облить помоями, и перестал со мной общаться. Я удалила его номер.

А потом