Золотой воскресник - Марина Львовна Москвина

стоит охранник и курит.

Лёня, оглядываясь вокруг:

– Ну вы накурили!..

* * *

На стенде “Открытого мира” на ярмарке Non/fiction – Илья Кормильцев со своим сборником “Никто из ниоткуда”.

Книжку мало кто покупал, но один человек очень долго листал. Менеджер по продажам Софья Марковна давай подталкивать его к решительным действиям:

– Вот у нас на стенде поэт Кормильцев, он сочинил эти стихи. Многие из них стали популярными песнями. Знаете такой ансамбль “Наутилус Помпилиус”?

– Нет.

– Ну как? Слышали песню? “Я хочу быть с тобой!..” – запела Софья Марковна.

– Нет.

– Ну, Бутусов – певец – знаете такого?

– Нет.

– А смотрели “Брат-2”? – не унимается Софья Марковна.

– Нет.

Кормильцев молча забрал у него книгу и положил на место.

* * *

– …Может, мы все были хорошие люди по отдельности, но вместе – это было такое дерьмо!

* * *

Налетели на Седова синицы в Ботаническом саду, клевали с ладони семечки, и даже одна, особо доверчивая, сидела на его босой ноге, щипала за пальцы.

– Ты достиг уровня Франциска Ассизского, – сказала я.

– Еще нет, – он ответил. – Вот если бы воробьи мне доверились – тогда да.

* * *

Лёня на Кубе:

– Мохито я пить уже не буду. Я левомицетин выпил. Это покруче всякого мохито…

* * *

Мы с Владиком Отрошенко жалуемся Тишкову, что в издательстве FreeFly нам обоим не заплатили добрую половину гонорара, ни книгами не отдали, ни деньгами, просто послали, и весь разговор.

– Хватит уже вам якшаться с мелкими жуликами, – гордо ответил Лёня. – Пора иметь дело с крупными аферистами!

* * *

Отрошенко нам чай принес.

– Возьмите, – говорит, – чай с женьшенем. А то у меня и так по утрам стоит, а от него – как встанет утром, так до вечера и не опускается. У меня и дедушка пил такой чай, и прадедушка! До девяноста лет не хотели расстаться с этим состоянием.

– Эту миниатюру ты можешь закончить так, – посоветовал Тишков. – “«А мы не боимся того, что волнует Владика! Давай сюда этот чай!» – сказал Лёня, заварил и выпил две чашки. Потом ушел и три дня не возвращался”.

* * *

В “Переделкино” бабушка:

– Я такая коммуникабельная! Сегодня на Серафимовича встретила двух гуляющих старушек, и одна из них мне сказала, что другая – жена Катаева. Валентина Катаева!!! Вы мне подскажете, что он написал? “Молодую гвардию”?

– Нет, – ответил философ Владимир Храмченко. – Он написал “Кортик”.

* * *

– Кем вы были до перестройки? – спросил меня сосед по столу Викентий.

– До перестройки, – говорю, – я была тем же, кем и после перестройки.

– А я до перестройки был советским шпионом.

– Где же вы шпионили?

– В Африке и в Азии, – прошептал мне на ухо Викентий.

* * *

– Год трудно прожить, – говорит Володя Храмченко, – куда легче – вечность. А год – его нужно прожить подробно, минута за минутой – с людьми. С людьми ведь трудно жить, с богами – легче.

В этот момент является Викентий:

– Здесь газеты “Московский комсомолец” нигде нельзя купить? Вы в курсе, что сгорел издательский дом “Правда”? Все! Полное крушение.

– …Вот я смотрю на него, – продолжает Володя, – и вижу, какие на земле возможны огромные свершения, труд, который позволит ему еще когда-нибудь подняться до небес. У него очень хорошее рождение сейчас. Он много трудился, чтобы родиться человеком и стать тем, что он есть…

Под этот монолог Викентий молча употребил натощак свеклу с черносливом, съел щи, кашу с котлетой, выпил компот, сказал “Спасибо!” и отправился играть в бильярд.

* * *

В столовой Дома творчества у всех в тарелках котлеты с макаронами, а Володя Храмченко – в феврале – ест арбуз, на столе у него горят свечи, каждый день он объявляет во всеуслышание, что у него день рождения, и царственно принимает поздравления.

* * *

– А вы чем занимаетесь? – спросила “коммуникабельная” старушка Юрия Борисовича Рюрикова.

Он ответил:

– Амурологией.

И тут же пожаловался:

– Раньше мои книги расхватывали, а теперь более массовая литература все перекрыла. Меня совсем не покупают…

* * *

В вагон метро вошел пьяный – оглядел тяжелым взглядом сидящих пассажиров и сказал:

– Блядь, все на одно лицо!

* * *

На крепостной стене древнейшего форта, где проходила кубинская книжная ярмарка, смотрю на море, на Гавану – через пролив. Рядом два парня беседуют о французской поэзии: Рембо, Верлен, Малларме, Вийон… Интеллектуалы. Речь, правда, на испанском, но что тут непонятного?

– Шли бы вы на наш круглый стол, ребята, – говорю, – раз вы такие умники. Нормальные люди приехали из России, собираются философствовать о вечности…

– О ВЕЧНОСТИ?.. – поднял брови один из них. – Поподробнее, пожалуйста!..

* * *

Мальчик входит в троллейбус, окидывает пассажиров гневным взглядом и громко произносит:

– Ну и ну! Старики уселись, а маленькие – стоят!

* * *

Звонит Люсина секретарь парторганизации Клавдия Ивановна. У нее давно болел муж, вот она позвонила с печальной вестью – он умер.

– Вы представляете? – она говорит. – Утром попросил творога – я ему сделала со сметанкой, с вареньицем, он позавтракал и умер.

– Клавдия Ивановна! – воскликнула Люся. – Ваш муж – он святой!

* * *

Лёня пришел в литографскую мастерскую – решил напечатать литографию “У каждого человека есть свой слон”.

– Вхожу и вижу такую картину, – рассказывает Лёня, – печатники бросаются картонками, причем запуливают – о-го-го! Играли, гонялись друг за другом, гоготали, потом засветили одному в лоб и разбили ему очки. Тот рассвирепел и стал дико ругаться. Чуть не до драки дело дошло!..

На следующий день Лёня пришел, только начал в тишине рисовать слонов на чистом белом камне, а кто-то слонялся, слонялся и говорит: “Ну что? Давайте кидаться?”

– Кидались, пока люстру не разбили!

* * *

В “Переделкино” старица-стоматолог беседует с очень пожилым человеком.

– А помните, какие были зубы у Ольги Берггольц?.. – он спрашивает у нее.

* * *

Когда-то Леонид Бахнов прочитал мне свое стихотворение. Прошло двадцать с лишним лет, а я его помню наизусть:

Если был бы я художник,

Я б купил себе скворца.

Жизнь казалась бы прекрасна

От начала до конца…

* * *

Тишков приходит в гости к художникам Игорю Макаревичу и Елене Елагиной, а они, грустные, сидят в мастерской. Лена говорит:

– У нас умер второй хомяк.

И показали – у них за окном маленькое кладбище. Там похоронен их старый кот, хомяк, ручная крыса и вот еще один хомяк.

*