Догнать любовь - Наталия Миронина

семья проживет вместе столько лет. И дочка у нас отличная получилась.

– Скучаешь?

Быстров пожал плечами:

– Мы часто разговариваем по телефону, встречаемся обязательно, если я приезжаю.

– Знаешь, я никогда не верила в то, что вы с Маринкой поженитесь. Так, в школе «гуляли» вместе, потом, думаю, все иначе будет. А вот, гляди…

– Я бы не женился, если бы не ребенок. У нас тогда уже как-то заканчивалось. Почти. Стало понятно, что дальше – никуда. Нет продолжения. К тому же… Я вдруг понял, что мне нравится… – Быстров запнулся, потом вздохнул. – Но Маринка такая… Понимаешь, делала вид, что ничего не происходит. Словно не понимает. И это очень сбивало с толку. Сказать: «Очнись, давно все изменилось!» – не получалось. Она такая спокойная, вежливая, ласковая, но не навязчивая. Рука не поднималась, иначе говоря.

– Вот! Я всегда говорила, что лучше всего правда! Сразу, с места в карьер! И потом все – никаких проблем.

– Это как сказать. Люди разные. Так и с катушек слететь можно.

Новгородцева почувствовала, что ей жарко. За окном была темень, дул холодный ветер, но никто из них даже не попытался прикрыть окно и балконную дверь. Алина к этому моменту полулежала в глубоком кресле, задрав ноги на подлокотник. Быстров улегся на небольшой диванчик. В комнате было темно. Выпитое вино расслабило – уже не было стеснения или деликатности. Каждый говорил, что хотел.

– Вы были плохой парой, – сказала Алина. – Маринка симпатичная, но…

– Она – нормальная, – отрезал Быстров, и Новгородцева поняла, что, несмотря на выпитое, он придерживается правил. Да, можно поговорить об отношениях, но обсуждать бывшую любовницу и жену он не намерен. Это понравилось Новгородцевой.

– Правильно. Настоящий мужчина о своих женщинах не сплетничает.

– Да, это верно. Но иногда не знаешь, как сказать… Как произнести нужно… – неожиданно эмоционально произнес Быстров.

– Ладно тебе. Никто ни у кого не просит этой правды. От нее одни проблемы! Вот и меня ты не пощадил. Я просто даже обескуражена. Это какой же клушей ободранной я выглядела!

– Я в лицо сказал. Это – другое. И потом, мы честно разговариваем. Открыто.

– Да, вот я призналась, что всегда была влюблена в тебя. Но ты лишил меня иллюзий. Мне даже сейчас хотелось бы надеяться, что я нравилась тебе хоть чуть-чуть.

– Ты мне нравилась как спортсменка. Я даже завидовал тебе.

– Да ладно!

– Да. У меня нет таких способностей. Да и характер у тебя подходящий для спорта.

– Господи, сколько раз я это слышала. Но никто даже не спросил меня, что я с этим характером могу еще сделать! Например, пойти учиться на врача! Это же настоящая профессия. Мой характер позволил бы это.

– Так пошла бы… Ты не представляешь, как люди меняют свою жизнь. Вот Ирка Кузнецова, например, она в исторический в конце концов пошла! И ты даже не представляешь, где она работает сейчас! Чем занимается!

Новгородцева понятия не имела, что делает сейчас Кузнецова, ее это не интересовало, но разозлило, что Быстров все время пытается о ней поговорить. «Ну уж нет! Дудки! Быстров сейчас здесь. И никуда не собирается уезжать. Вообще это судьба – он приехал работать туда, где я живу! Так зачем обсуждать какую-то Ежову, Кузнецову и кучу других одноклассниц! Прошлое в таких ситуациях плохой помощник. Нет, надо свою линию гнуть и не допускать этих всех воспоминаний!»

– Да, но…

Новгородцева замолчала, она выбралась из кресла и подошла к окну.

– Ничего не видно! Вообще. Совсем как наше будущее.

– Ты права. Будущее – это так важно и так неопределенно. Я даже не знаю, когда наступит мое будущее.

Новгородцева отметила необычность высказывания, но опять же не захотела лезть в дебри рассуждений. У нее сейчас была цель. Одна и простая. Она была здесь, в номере, наедине с человеком, который ей всегда нравился. Он стал еще красивее и интереснее. И он сейчас был в ее власти. Во всяком случае, ей так хотелось думать. «Неужели я его не соблазню? – подумала вдруг Алина. – Неужели он устоит? Встреча, воспоминания, хорошее вино. Женщина вполне симпатичная и успешная. И она уже в халате…» Тут Алина прыснула. Собственные мысли рассмешили ее.

– Видишь ли, – она обернулась к Быстрову, – у нас все ясно. День, ночь, работа, деньги, отдых. Я не хочу ничего более сложного. Я люблю простые схемы. Они, знаешь ли, честные. И никогда ничего не надо усложнять. Например, если я сейчас подойду к тебе и поцелую, это будет означать, что я рада видеть своего земляка и одноклассника.

– Или это будет означать, что мы слишком много выпили…

– Как хочешь, так понимай…

С этими словами Новгородцева подошла к Быстрову, присела рядом с ним на краешек дивана и поцеловала в губы. Быстров почти не ответил на поцелуй.

– Мой земляк не рад мне? – спросила она, не смутившись.

– Рад, – Быстров не пошевелился, – но земляк не хочет осложнений. У нас же открытый разговор. Может, мало другу другу рассказали? Не все?

«Он намекает на то, что я могу быть замужем? Я же ничего ему толком не сказала», – подумала Алина. Ей даже в голову не пришло, что Быстров может иметь в виду себя и свои обстоятельства.

– Какие осложнения?! Какие подробности?! Мы с тобой занятые люди. У нас все просто… Никаких интриг…

Алина хорошо запомнила слова Быстрова, что он заключил контракт на три года. «Три года будем рядом. Можно сказать, по соседству», – подумала она и еще раз поцеловала Быстрова. На этот раз реакция была. Он перехватил инициативу, и губам Алины сделалось больно, стало тяжело дышать, потом она поняла, что с нее снимают халат.

– Погоди, я упаду… – пробормотала она, сползая с края диванчика.

Но Быстров оказался проворнее. Он подхватил ее, обнял и уложил рядом. Через мгновение она почувствовала тяжесть его тела. Алина закрыла глаза. «Вот это и случилось», – подумала она и обняла Быстрова за шею.

Проснулись они в одной постели. Алина краем глаза увидела утонувшую в подушках голову Быстрова. «Покинуть номер надо до двенадцати часов», – подумала она, а потом вспомнила про Эрика. Вскочила, замоталась в халат и пошла в ванную. Там она включила воду и набрала номер мужа.

– Привет! – сказала она и тут же напустилась: – Ты хоть бы позвонил мне. За целый вечер ни разу.

Муж, видимо, слегка опешил, а потом нерешительно произнес:

– Я не хотел мешать. Твоя подруга потом маме скажет, что я слежу за тобой… И что ты не свободна.

– Извини, я не подумала. Ты совершенно прав. Она меня так заговорила,